«Боевикам я заявил: «Украина была, есть и будет! А вы все – покойники!» (фото, видео)

«Вымылся, оделся во все белое, мысленно простился с жизнью»

— Почему вы вышли на площадь в одиночку? Вас никто не поддержал?

 — Я не искал поддержки. Я и планировал выходить один, так как это было очень опасно. К тому времени был уже убит из-за флага Украины депутат Горловского горсовета Владимир Рыбак. В Донецке пособники российских оккупантов разгромили автомобиль волонтеров, на котором были флажки Украины и ЕС, Накануне так называемого «референдума» 11 мая жителю Дружковки, высказавшемуся против его проведения, прострелили ногу из травматического пистолета, а 8 мая на блокпосту в районе поселка Алексеево-Дружковка оккупанты застрелили священника, отца Павла. Людей хватали, пытали и расстреливали и в Дружковке (в здании вневедомственной охраны, расположенном на заднем дворе горисполкома), и в Краматорске, и в Константиновке, Славянске, Луганске… Во всех оккупированных городах Донбасса. За патриотами Украины оккупанты охотились в первую очередь. Поэтому, услышав о моей затее, многие крутили пальцем у виска.

А я не мог смириться с тем, что в городе появились российские флаги. Сначала над зданием «Укртелекома». Затем украинские флаги сменили на российские и над административными учреждениями: суда, полиции, горисполкома.

Я вымылся, оделся во все белое — от носков до трусов. Мысленно простился с жизнью — был уверен, что меня грохнут, — и пошел.

— Жене сказали, куда идете?

- Нет. Ни ей, ни внукам. К внукам заглянул, чтобы взять два флага Украины, которые подарил им еще до войны. Два — на тот случай, если у меня отберут один, второй вытащу. Нацепил флаг на удочку и встал с ним у памятника Ленину, который, снесли уже после освобождения города, теперь на этом месте памятник влюбленным.

Я позвонил в редакцию местного телеканала, а также уведомил местную милицию о том, что выхожу на одиночный протест против засилья российских флагов в городе. В милиции меня многие прекрасно знали — незадолго до войны я уволился с должности завхоза техникума. Из милиции перезвонили через время: «Вы серьезно?» Я подтвердил. Правоохранителей понаехало, как видите на видео, немало. Но когда боевики меня забирали, то стражи правопорядка им никак не препятствовали.

Постоял я около 10 минут. Одни люди поддерживали: проходя мимо, поднимали палец вверх. Другие плевались. А одна сторонница «русского мира» наорала на меня и не таясь вызвала к памятнику боевиков.

Двое мужиков в камуфляже и балаклавах затолкали меня в машину и увезли в соседний город Краматорск. По пути они кричали: «В Европу хочешь?!» Будто это преступление! А когда автомобиль выехал за город, водитель остановил машину и предложил своим «братьям по оружию»: «Давай, мы его тут расстреляем и кинем там, где один труп уже лежит?» Они не сделали этого лишь потому, что увидели у памятника видеокамеру местного телеканала «Дружковка на ладонях +» и побоялись, что сюжет выложат в интернет.

— А местные журналисты дали в эфир сюжет о вашей акции протеста?

— Журналисты были, все снимали, хотя от интервью я отказался. Однако в выпуск новостей эти события не попали и вообще видеозапись местных телевизионщиков куда-то пропала. А ту запись, которая уже в конце 2014-го года попала в УouTube, сделал местный житель из своего окна.

По этому видео меня правоохранители и вычислили. То есть после освобождения города я с заявлением никуда не обращался. Но в декабре 2014-го мне позвонили сами полицейские — после того как задержали какого-то местного сепаратиста и нашли у него в телефоне эту запись (вероятно, дружкоквчане делились роликом друг с другом и кто-то слил его в интернет). Опознали меня, предложили написать заявление в полицию — о похищении и пытках в период оккупации города.

«Видел я и „Бабая“, и русских снайперш»

— Сколько вы пробыли в плену и как удалось вырваться на свободу?

- Чуть больше суток и спасся я чудом. Меня, когда паковали в машину, побили и привезли в Краматорский горисполком, отвели в дежурку в коридоре — это комнатка один на два метра, справа от центрального входа. Пока меня «оформляли», записывая в журнал, кто я такой, я орал: «Украина была, есть и будет! А вы все — покойники!»

Флаги, которые у меня забрали, постелили — один на входе, другой — в коридоре. И все входящие в здание боевики вытирали о них ноги, плевали на них и даже… мочились.

В коридоре Краматорского горисполкома и комнатке для дежурных террористы «сортировали» захваченных людей. Были там и патриоты Украины, в том числе наш украинский разведчик. Были и наркоманы с пьяницами, которых подбирали на улицах, наверное, в надежде на то, что их выкупят родственники, а до тех пор их можно использовать в качестве бесплатной рабочей силы, как и всех узников.

Видел я среди арестантов и людей зажиточных, которых таким образом банально грабили. Например, владельца салона игровых автоматов и нетрезвого водителя, у которого боевики, возомнившие себя «гаишниками», отняли автомобиль и 8 тысяч гривен наличных. Вот с этим водителем меня и оставили на ночь в той комнатушке. А утром отправили грузить мешки с песком — для строительства баррикады оккупантов возле Краматорского горисполкома.

А там я увидел, что называется, звериное лицо оккупации — как на витрине, в том числе «Бабая» (любившего покрасоваться перед телекамерами в своей кубанской папахе оккупанта-уголовника Александра Можаева из российского Белореченска). Он спросил, кто я такой, ему ответили: «Знаменосец». Видел я и чеченцев, и русских казаков, и российских снайперш, и кадровых военных РФ… Всю шайку, которая приехала грабить Украину. Какой-то кадыровец и выбил мне зубы — подозвал к окошку каптерки, где нас закрыли на ночь, и изо всей силы ударил наотмашь в лицо.

Видел я и «пятую колону» — коллаборантов. Сотрудники исполкома в чистеньких костюмчиках забегали в здание, которое по сути уже превратили в пыточную. Всю ночь до меня отовсюду доносились стоны и крики людей, которых здесь мучали.

Я видел, как к исполкому подъехала «скорая», оттуда вышли врачи и давай со слезами уговаривать какого-то боевика отдать им коллегу. Умоляли: «Отпустите нашего хирурга, мы же и ваших товарищей оперируем, а вы забрали у нас доктора».

Сжалился надо мной какой-то военный — судя по акценту и выправке, российский кадровый офицер. После того как мы погрузили весь песок, он сказал своим: «Дед может идти». Мне вернули 100 гривен и велел убираться побыстрее, не дожидаясь пока найдут мой мобильный телефон, который тоже у меня забрали. Я так и сделал. И до конца освобождения города сидел дома тихо. И все обо мне забыли. Вспомнили лишь после того, как в декабре 2014 года эта любительская запись попала к правоохранителям.

«Когда я увидел флаги РФ, понял, что русские снова будут отбирать наши территории»

— Вы написали заявление в полицию о том, что побывали в плену у боевиков. Кто-то был задержан, предан суду, наказан?

- Я пришел в полицию, где тогда находились и сотрудники СБУ, и оторопел, увидев на стене флаг «ДНР». Они, заметив мою реакцию, рассмеялись: «Это мы так прикалываемся — воздействуем на задержанных сепаратистов». Но мне было не до шуток — я ведь пострадал за наш государственный флаг.

Первое мое заявление пропало, о чем я не сразу узнал. Второе написал в 2016 году, но по нему тоже нет никакого движения. Впрочем, мне было не до того: как только освободили город, я с товарищами стал волонтером — возили и продолжаем возить военным помощь на передовую. Затем попутешествовал по всей стране, участвуя в движении Поезд единения «Трухановская сечь» — сопровождал группы подростков.

Противно, что никто не наказан. Милиционеры-предатели спокойно себе уволились, а некоторые аж до пенсии доработали. Коллаборанты, которые даже на видео засветились, тоже не наказаны. Это, конечно, очень разочаровывает людей.

 — У вас есть награды?

- Четыре: в 2015-м меня удостоили звания Народный Герой Украины, получил медаль Минобороны «Операция ООС .За отвагу и верность», медаль Украинской православной церкви (ныне ПЦУ) «За жертвенность» и знак отличия ветерана АТО. А новый флаг Украины уже в конце 2014-го года мне подарили столичные волонтеры.

— Сейчас ведутся разговоры о том, чтобы вынужденные переселенцы и жители освобожденных территорий Украины вошли в Трехстороннюю контактную группу, которая обсуждает судьбу Донбасса в Минске. Вы вошли бы в такую группу?

- С оккупантами нужно разговаривать только на передовой. Уничтожать их. Я — чистокровный украинец. Родился в селе Морозовка Росошанского района Воронежской области, где все говорили на украинском языке — до 1924 года это была территория Украины. Двух моих дедов раскулачили и расстреляли в 1937-м, и на этом гонения для моей семьи не закончились. В 1951-м несколько семей из Морозовки, в том числе родню моих мамы и отца и их самих, выселили в город Котлас Архангельской области России. Прожили мы там до 1954 года. А затем, когда насильно переселенные люди наконец-то получили паспорта — таким «переселенцам» не выдавали паспортов граждан СССР (!), то они оттуда массово сбежали.

Сформировался целый товарный поезд, куда в теплушки (деревянные вагоны для скота — Авт.) набились все те, кто мечтал вырваться из Сибири. Люди сходили с поезда на тех станциях, где решали остался жить. Кто — в Елецке вышел, кто — в Краснодаре, кто аж в Тбилиси! Так что есть у меня и там родня. Мои родители сошли в Таганроге, где начали жизнь с нуля, купив две сотки земли. А я, когда вернулся из армии и получил профессию, в 1975-м рванул на Донбасс, где рабочим, приехавшим поднимать промышленный потенциал края, очень быстро давали квартиры. Так я осел в Дружковке.

Это все я рассказываю к тому, чтобы вы понимали, что я чувствую, когда вижу российский флаг. Так вот, когда я увидел, что в моем родном городе вместо украинских появляются российские флаги, понял, что русские снова будут отбирать наши украинские территории.

Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о заложниках оккупантов, которые до сих пор находятся в застенках у боевиков.

Фото со страницы Анатолия Водолазского в Facebook

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News