«В застенках оккупантов есть узники, об освобождении которых никто не хлопочет, даже их родные»
Напомним, после допросов бывших донбасских пленников Офис генпрокурора завел 14 уголовных дел.
«Отец иностранного студента, узнав, что его сын жив, прилетел ко мне из Иордании»
«Я с ним сидел на «Изоляции» (застенки боевиков на территории бывшего донецкого завода, а затем — артцентра. — Авт.), — прокомментировал освободившийся в ходе последнего обмена пленными дончанин Андрей Женчус недавнее видео в соцсети с «признанием» жителя оккупированной Макеевки Павла Подвезко, «приговоренного» боевиками за «шпионаж» к 14 годам неволи.
«ФАКТЫ» связались с комментатором, и он рассказал о тех, кто ждет освобождения.
— За Павла Подвезко его семья борется — он есть в списках на обмен, — говорит Андрей Женчус. - У Паши был магазинчик-мастерская электроники, где он продавал и ремонтировал компьютеры. У меня тоже был бизнес — цех по пошиву чехлов на гитары и запасных колес для автомобилей. Теперь всего этого у нас нет. Мне впаяли за «шпионаж» 13 лет. Всех «шпионов» в «Изоляции» били. Павла тоже.
Меня захватили 7 апреля 2018 года у линии разграничения, на блокпосту боевиков на бывшем заводе «Каргил», возле поселка Еленовка. А Павла бросили в «Изоляцию» 27 мая 2018 года — забрали в перчатках и бутсах прямо с футбольного поля. Он любит футбол и был вратарем в местной команде. Мы познакомились с Пашей в бараке, откуда нас гоняли на работы, позже он был моим соседом в колонии № 97 в Макеевке.
В «Изоляции» мы с утра до ночи работали на строительстве полигонов для оккупантов и в животноводческом комплексе, где они держали свиней, кур, нутрий. Сейчас возле многих военных баз и тюрем в ОРДО есть подсобные хозяйства.
Иногда охранники разрешали взять просроченные продукты, которые привозили для свиней. А однажды мы даже шашлык приготовили: нам позволили взять тушки убитых собак, которых надзиратели пристрелили за то, что таскали кур. Как раз 30-летие Паши Подвезко отпраздновали…
В Донецком следственном изоляторе (СИЗО), куда переводят почти всех из «Изоляции», с едой чуть лучше. А вот в 97-й колонии пищу вообще есть нельзя. У тех, кто там сидит, не получая передач с воли, здоровье уже угроблено. Например, беда с почками у студента-медика из Иордании, который выхаживал нас после пыток в «Изоляции», а потом попал в 97-ю колонию. И медпомощи там нет никакой.
— Как студент из Иордании оказался в застенках боевиков «ДНР»? Он есть в списках на обмен?
- Иорданец Хальдун Харахшех еще до войны поступил учиться в Донецкий медицинский университет. После эвакуации вуза в освобожденный Краматорск переехал туда. 20 января 2018 года отправился в Донецк за своей девушкой. На блокпосту боевиков «ДНР» на «Каргиле» его взяли в плен. Обвинили в подготовке покушения на спикера «минобороны ДНР» Эдуарда Басурина. Хальдун понятия не имеет, кто это такой.
После своего освобождения я съездил в консульство Иордании в Украине и сообщил, что Хальдун жив. Вскоре в Украину прилетел его отец. Мы встретились, когда я был в санатории. Отец рассказал, что искал сына, что в СБУ на запрос консульства сообщили о бесследном исчезновении Хальдуна Харахшеха в мирном городе Селидово на Донетчине 15 января 2018 года. При этом для того, чтобы поехать в оккупированный Донецк, парню наверняка пришлось оформлять электронный пропуск. А в электронной базе должны были сохраниться данные о том, что он пересек линию разграничения в направлении оккупированной территории.
Отец иорданца подал данные сына в списки на обмен. Есть Хальдун и в списке тех, чье местонахождение было установлено нашей инициативной группой. Их мы передали СБУ и Центру обмена пленными. В списке и военнопленные, и гражданские узники.
Читайте также: «Охранник СИЗО признался, что ждет, когда „русский мир“ прогонят из Донецка», — экс-пленник боевиков «ДНР»
— Много встретили таких, кто хочет перебраться на мирную территорию, но в списках на обмен не значатся?
- Я думаю, что их больше, чем мы нашли. У нас ведь не было возможности узнать обо всех. Причины, по которым люди, желающие вырваться на мирную территорию Украины, не попадают в списки, разные. Родственники некоторых узников или запуганы, или не знают, как это сделать. Многие наивно обращаются с такими просьбами к представителям оккупационной власти — «омбудсменам», «правоохранителям» или «адвокатам», платят им огромные деньги. Но оккупанты подтверждают узника в украинских списках на обмен только по команде своих хозяев-россиян.
Однако есть в застенках и те, на кого написали ложные доносы сами родственники, чтобы завладеть бизнесом, имуществом, недвижимостью или за что-то отомстить. Кроме того, близкие некоторых узников столь глубоко прониклись кремлевской пропагандой, что искренне считают: их родные виновны и должны быть наказаны. Например, в колонии № 32 в Макеевке сидит молодой человек, захваченный в сентябре 2017 года, — он впервые подан на обмен в нашем списке. Парень был уверен, что о нем знают и все это время ждал освобождения, но… родственники на обмен его не заявляли. Освободившись, я позвонил его матери: «Вам не обидно, что ваш сын сидит? Почему не подаете его в списки на обмен?» Ответ женщины меня убил: «Я что, мало еды ему передаю, или у него не в чем ходить? Я свою сестру просила внести его в списки. Она на мирной территории живет». Позвонил тетке своего бывшего сокамерника. Та подтвердила, что к ней обращались с подобной просьбой… полтора года назад. Но сначала на это не было времени, а потом она забыла! Представляете?!
Читайте также: Если бы меня не освободили, я могла лишиться обеих ног, — 70-летняя бывшая узница «ДНР»
В нашем списке (с особыми пометками) есть и воевавшие за «ДНР», которые ненавидят Украину, но предпочли бы отбывать срок в тюрьме на мирной территории. Вот, например, парень сидит «на подвале» за «измену родине». Он программист, немного повоевал, а потом был принят на «госслужбу ДНР», «хакнул» счет, на который из России переводят деньги на содержание ОРДО, украл 10 миллионов рублей и тут же уволился. Но на следующий день за ним пришли.
Пометили мы и тех, кто, будучи уже в застенках (по разным обвинениям), участвовал в пытках заключенных. В ходе последнего обмена пленными вместе с нами тоже таковые освободились. Ребята кинулись их лупить еще на КПВВ «Майорское» — как только наша группа пересекла линию разграничения с ОРДО. Надеемся, что этих людей все же привлекут к уголовной ответственности. Хотя пока этого не произошло.
«Заставляют признать себя уголовником и распрощаться с надеждой на обмен»
— Уголовные статьи «шьют» моему младшему брату Роману Сагайдаку, которого схватили в Луганске 30 июня 2017 года,— рассказала «ФАКТАМ» сестра узника из города Сорокино (ранее Краснодон. — Авт.) Анна Сластникова. - Роман значится в списке Центра обмена пленными, но боевики «ЛНР» не отдают его, заставляют признать себя уголовником и распрощаться с надеждой на обмен, запугивают наших родителей. Брата арестовали по ложному доносу его бывших деловых партнеров, которые захотели присвоить бизнес Романа — изготовление ювелирных изделий.
По словам Анны, Романа Сагайдака сначала обвинили и осудили за «сотрудничество с украинскими спецслужбами», но после усилий родственников боевики «дело» пересмотрели и сейчас требуют от него признаний в… мошенничестве и краже фотоаппарата.
— Если Роман подпишет признательные показания, то все его имущество достанется боевикам «ЛНР» и оболгавшим его бывшим партнерам брата по бизнесу. Цена вопроса — несколько сотен тысяч долларов, — говорит Анна.
«Многих узников удерживают, в надежде еще что-нибудь у них «экспроприировать»
— Да, это самая распространенная беда: фамилия узника значится в списках украинского Центра обмена пленными, а боевики его нахождение в плену не подтверждают, — рассказал дончанин Александр Тимофеев, бывший узник ОРДО, освободившийся в ходе последнего обмена. - Хотя сведения о том, что данный человек в плену имеются в украинском Центре обмена пленными.
В Донецком СИЗО со мной сидел макеевчанин Александр Король. Говорит, его захватили 19 сентября 2017 года на блокпосту боевиков в районе поселка Еленовка, когда он ехал в ОРДО проведать свое жилье. «На подвал» попал в бандаже — накануне перенес операцию на брюшной полости, сопровождавшуюся гнойным перитонитом. Дома у Саши без средств к существованию остались жена и ребенок, которому тогда еще и года не исполнилось. С женой Александру последний раз дали увидеться в мае 2019 года.
Читайте также: «Ты родился в Донецке, а выступаешь против „ДНР“? — заявил судья и отправил меня в психушку»
Александра Короля «судят» уже год. Его обвиняют в «участии в организованной террористической группе», которая якобы готовила диверсии, и «шпионаже». Хотя их же «дээнэровская» экспертиза подтвердила, что главные «улики» — фото в телефоне Александра — появились уже после того, как его захватили. Такие вот «доказательства» вины… Думаю, что Александра, как и многих других узников, удерживают в надежде еще что-нибудь у них «экспроприировать». Может, Короля вообще взяли, чтобы ограбить? У него сразу забрали иномарку, на которой он ехал, ценные вещи и деньги. Саша предполагает, что у донесших на него явно была информация о том, что до войны он начал возводить двухэтажный дом для своей семьи.
У семей некоторых узников оккупанты и их «адвокаты» вымогают средства за освобождение пленного. Товарищ по несчастью Денис Секацкий, освободившийся вместе с нами из ОРЛО, рассказывал о том, что боевики «ЛНР» подтвердили его в списках на обмен только после того, как его семья уплатила 32 тысячи долларов. Кроме того, впавшие в отчаяние близкие пленных часто становятся жертвами мошенников. Я думаю, что именно по этим причинам и перестали публиковать списки людей, удерживаемых в плену оккупантов в открытом доступе.
— С какой целью вы составляете списки? — обращаюсь к Андрею Женчусу.
— Мы преследовали две цели. Первая: убедиться, что имена этих людей уже есть в списках украинского Центра обмена пленными, или внести туда таковые, — объяснил бывший узник ОРДО. — Вторая: сообщить близким узников и всему миру о том, что они живы и находятся в плену у оккупантов, даже если боевики этого не подтверждают. Многие из нас, пока были в Киеве на реабилитации, успели поучаствовать в акции в поддержку освобождения узников Кремля на Донбассе, в Крыму и в России.
На акции я познакомился с мамой бойца украинской армии Виталия Чмиля, с которым мне пришлось «посидеть». Боевики не дают солдату связаться с семьей — наверное, для того, чтобы сломить его. Я пообещал этому талантливому парню (Виталий хорошо рисует. — Авт.), что обязательно сообщу его близким о том, что он жив и где находится.
О сложностях переговорного процесса по освобождению пленных читайте в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Валерии Лутковской, которая представляла Украину в гуманитарной подгруппе Трехсторонней контактной группы по мирному урегулированию ситуации на Донбассе: «На переговорах в Минске приходилось и шутить, и кулуарно договариваться».
4738Читайте нас у Facebook
