«Многие гениальные вещи создаются алкоголиками», — Гэри Олдмен

«Гэри Олдмен вышел на связь со мной из своего номера в лондонском отеле Mayfair, окна которого выходят прямо на Гайд-парк.

— Баз, для начала хочу попросить вас поправить видеокамеру на вашем ноутбуке. Я потерял из виду верх вашей головы! О, спасибо! Можем начинать…

— Гэри, рад приветствовать вас в Лондоне! Цель визита, если не секрет?

— Участвую в съемках нового сериала для Apple TV+.

— И как встретил вас Лондон?

— Слушайте, отель практически пустой! Мне это напоминает знаменитый фильм Стэнли Кубрика «Сияние».

— Нацелились на второго «Оскара»?

— Знаете, я никогда не был уверен в том, что и первого смогу получить. Это моя мама не сомневалась в моем успехе. Она часто мне говорила: «О, я думаю, ты можешь выиграть „Оскар“!» Или: «Мне было бы приятно увидеть, как ты получаешь «Оскар». У меня повторю, такой уверенности никогда не было. Долгое время в Голливуде я не хотел играть по правилам. Но не говорил об этом маме, не хотел ее расстраивать и объяснять, что мои шансы получить премию Американской киноакадемии весьма призрачны…

— Но в 2018 году вера мамы в вас полностью оправдалась, не так ли?

— Да, я сорвал большой куш. Мне дали «Оскар» за роль Уинстона Черчилля в «Темных временах». В тот момент, стоя на сцене, я был больше рад за маму, чем за себя. Поэтому не сдержался и крикнул в микрофон: «Ставь чайник! Я везу домой „Оскар“!» Больше всего на свете мама любила чай. Она заваривала его по-особенному. И я тоже любил ее чай. Мы столько его выпили! Думаю, у меня должна быть доля акций PG Tips (Популярная британская марка чая, смесь индийского, цейлонского и кенийского чая. — Ред.).

— Мама была счастлива?

— Да, вот только счастье это продлилось недолго. Кэтлин Олдмен, мы все ее называли Кэй, умерла спустя три месяца. Ей было почти 99 лет. Порой мне кажется, что она цеплялась за жизнь ради того, чтобы увидеть мой успех, увидеть, как я получу эту золотую статуэтку. И когда это случилось, больше ничего не осталось из того, что удерживало ее на этом свете. Но потом я гоню эту мысль, потому что знаю, как мама мечтала дожить до 100 лет. Она хотела получить письмо с поздравлением от королевы Елизаветы II. Вы же знаете, в Британии есть такая традиция. Ее Величество лично поздравляет в письменной форме своих подданных, доживших до 100 лет. Маме такое письмо не суждено было получить. С ней случился удар, и это был конец.

— Вы были очень близки с ней…

— Это правда. В конце 80-х я забрал ее в Лос-Анджелес из Лондона. Хотел, чтобы она была рядом. Мне было так спокойнее. Мог присмотреть за ней. Я ей всем обязан. И очень рад тому, что она дожила до того момента, когда ее сыну вручили «Оскар»… Но давайте поговорим о фильме, о Голливуде. А то я что-то расстроился. Лучше сменить тему.

— Вы сразу согласились играть Манкевича?

— О, да! Манк, именно так называли его все друзья и враги, был удивительным человеком. Он обладал прекрасным чувством юмора. Его шутки были самыми острыми. Но даже те, кто становился объектом его острот, не могли удержаться от смеха, потому что это на самом деле было очень смешно. А еще у него был великолепный стиль — проза Манка больше похожа на поэзию. Он вырос и стал известен в Нью-Йорке. Был самым знаменитым гулякой в этом городе. Во время одной из вечеринок познакомился с голливудским продюсером, который и позвал Манка в Лос-Анджелес. Однако в Голливуде все было устроено иначе. Там сценаристы являлись рабочими лошадками. В представлении продюсеров, режиссеров, владельцев киностудий эти «писаки» должны были пахать с шести утра до позднего вечера, чтобы вовремя сдавать требуемые от них сценарии. Манк так жить не желал. Он продолжал веселиться и пить, время от времени выдавая совершенно гениальные идеи. Например, знаете ли вы, что именно Манк предложил снимать черном-белыми сцены в Канзасе и цветными сцены в чудесной стране в легендарной картине «Волшебник из Стран Оз»?! Он первым в Голливуде придумал такой ход. Это была подлинная революция в кино.

— Тем не менее в Лос-Анджелесе он не чувствовал себя своим?

— В этом и заключается проблема. Манк конфликтовал практически со всеми. И он не уважал своих новых голливудских знакомых. Вскоре после переезда отправил друзьям в Нью-Йорк телеграмму, призывая их присоединиться к нему. «Здесь можно заработать миллионы, а соревноваться за них нужно только с идиотами», — написал он. Но они не приехали…

— Очень похоже на те же проблемы, с которыми столкнулись поначалу и вы в Голливуде, не так ли?

— Да, признаюсь, мы с Манком чем-то похожи. Поэтому мне было так легко понять его. Я перебрался в Голливуд из Лондона в конце 80-х. Поначалу это было ужасно! В Британии я был известен как театральный актер. Еще снимался, как говорят в Лос-Анджелесе, в независимом кино. Когда я с таким имиджем решил рвануть в Голливуд, мои лондонские друзья и поклонники назвали меня предателем. Все в один голос твердили, что я продался. И после этого в Британии на протяжении нескольких лет мои новые роли ругали, даже не смотря эти фильмы. А в Голливуде я сам как еж выпускал иголки. Каждая попытка продюсеров, режиссеров, местных актеров дать мне совет вызывала у меня гордый протест. И я отвечал им всем словами великого Лоуренса Оливье, которые он любил повторять, когда тоже оказался в Голливуде: «Я из театра, дорогуша!» Однако пример того же Оливье доказывал, что в Лос-Анджелесе тоже можно и нужно снимать отличное кино. Сэр Лоуренс еще в 30-е годы сказал Вивьен Ли, которая была тогда его женой, что он поражен тем, как легко можно перенести секреты сценического мастерства на большой экран. В итоге Оливье понравилось в Голливуде.

— Чего не скажешь о Манке, так?

— Да. Но у Манка была другая серьезная проблема — алкоголизм. Мне она тоже до боли знакома. Только я сумел с ней справиться — остаюсь трезвым с 1995 года. Это благодаря моим посещениям Общества анонимных алкоголиков. А до того я пил бутылку за бутылкой, точно, как Манк. Он же и сценарий к «Гражданину Кейну» писал на ферме под Лос-Анджелесом, потому что сломал ногу, напившись в очередной раз. С другой стороны, и это тоже не секрет, многие гениальные вещи создаются алкоголиками. Этого нельзя отрицать. Мне кажется, а я говорю это, исходя из собственного опыта, люди, не страдающие алкоголизмом, относятся к различным вещам иначе с эмоциональной точки зрения. На то, что такой человек отреагирует на три балла по эмоциональной шкале, алкоголик выдаст все девять баллов. Эти люди сжирают себя изнутри. Орсон Уэллс однажды в сердцах сказал, что Манкевич «является идеальным памятником саморазрушению». Увы, так и было. Едва закончив сценарий к «Гражданину Кейну», Манк решил отпраздновать это и ушел в глубокий запой. Алкоголики всегда найдут повод. Это я тоже очень хорошо знаю. О, солнце взошло! За это стоит выпить! Дождь пошел, давайте отметим это дело! Я женился, выпьем! Я развелся, тем более выпьем!

— Вы долго притирались к Голливуду?

— Думаю, да. Пришлось попотеть, прежде чем удалось твердо стать на ноги на новом месте. Нажил несколько врагов, но это ведь хорошо, правда? Во всяком случае, мы кокни, в этом уверены. Не зря же говорят, что алкоголики — это эгоисты с низкой самооценкой. Когда у тебя появляются враги, самооценка повышается. Перед отъездом в Голливуд я женился на Лесли Мэнвилл (британская актриса, номинировалась на премии «Оскар», «Золотой глобус», BAFTA. — Ред.). Я улетел без нее. В 1990 году мы развелись. Потом было еще четыре брака. Вот уже больше трех лет женат на Жизель (писательница, искусствовед, фотограф Жизель Шмидт. — Ред.). Надеюсь, что угомонился наконец.

— Когда вы поняли, что отношение Голливуда к вам изменилось в лучшую сторону?

— Это произошло в 1997 году. Я тогда снял по собственному сценарию фильм «Не глотать». Его включили в основную конкурсную программу Каннского кинофестиваля. Кэти Берк, исполнившая в нем главную женскую роль, была признана там лучшей актрисой. После премьеры зал устроил долгую овацию. Потом картина получила две премии BAFTA. Ее признали тогда лучшим британским фильмом, а мне дали награду за лучший сценарий. Для меня это было крайне важно. Ведь я рассказал историю моей семьи, точнее — непростых отношений между моими родителями. Мама была жертвой домашнего насилия. В картине я показал лишь небольшую долю того, через что ей на самом деле пришлось пройти. «Не глотать» стал для меня поворотным пунктом в жизни и карьере. После успеха фильма на меня все взглянули по-другому. Я получил роль Сириуса Блэка в фильмах о Гарри Поттере. Кристофер Нолан дал мне роль комиссара полиции Гордона в своей трилогии «Темный рыцарь» о Бэтмене. Это был настоящий успех.

— Вы сказали, что прилетели в Лондон сниматься в новом сериале. Если не секрет, что это за проект?

— Запланировано 12 эпизодов. Это экранизация бестселлера Мика Херрона «Неторопливые лошади».

— О, это же шпионский триллер!

— Да. Мик написал уже серию романов на эту тему. Там речь идет обо всех провалах и неудачах нашей замечательной британской разведки MI5. Руководит ею Джексон Лэмб. Его-то я и играю. У него жутко неприятные жирные волосы, и еще он страдает метеоризмом. Этакий пролетарский вариант Джорджа Смайли, шпиона, которого придумал легендарный Джон Ле Карре…

— И которого вы сыграли в фильме «Шпион, выйди вон!», так?

— Да. Поэтому мне было очень интересно сравнить два этих персонажа. Работая над ролью Лэмба, часто вспоминаю наши долгие беседы с Ле Карре. Мы с ним близко сошлись, когда снимался «Шпион, выйди вон!». Мне очень его не хватает! ((Джон Ле Карре умер 12 декабря 2020 года в возрасте 89 лет. — Ред.). Как мне кажется, Мика Херрона вполне можно считать творческим наследником Ле Карре.

— А играть Манкевича было тяжело?

— Это был подлинный вызов! Знаете, даже после 40 лет в кино я, каждый раз берясь за новую роль, боюсь провала. Долго сомневаюсь. Согласившись, стараюсь разобраться в своем персонаже, зарываюсь порой так глубоко, что сам начинаю опасаться за себя. С Манком тяжелее всего было подобрать голос. Мне хотелось говорить так, как это делал он. К сожалению, сохранилось лишь 15 секунд записи его голоса. Но есть воспоминания людей, знавших Манкевича. И все отмечают, что его голос обволакивал как отборный выдержанный виски.

— Вам понравилось работать с Дэвидом Финчером?

— Дэвид относится к тем режиссерам, которые прекрасно знают, чего они хотят. Финчер будет снимать дубль за дублем, пока не добьется того идеала, к которому стремится. И ему все равно, снимем мы сцены за 20 дублей, или их будет 120!

— Это вы сейчас жалуетесь?

— Ни в коем случае! Это и есть моя работа — играть и делать то, что сказал режиссер. За это мне платят.

— Какие сцены было снимать труднее всего?

— Те, когда Манк со сломанной ногой находится на ферме. Сейчас расскажу, почему. Мы снимали их на натуре. Нашли отличную ферму. Вот только ассистенты Финчера не учли тот факт, что неподалеку была железная дорога. Первые пару дней мы мучились ужасно. Только начинаем снимать, как появляется поезд! 30 тяжелых вагонов! Лязг! Лязг! Лязг! Пережидать каждый такой состав просто невозможно. Но Дэвиду нравилась выбранная натура, он не желал искать новое место. Ассистенты узнали, что по ночам поездов почти не бывает. Решили снимать ночью. Но сцены то у нас дневные! Установили мощные прожекторы. Начали снимать, и тут со всех сторон раздалось громкое му-у-у! Это коровы, увидев яркий свет, решили, что настало время кормежки! В Калифорнии все мечтают сняться в кино, даже коровы.

— Теперь вам нравится жить в Голливуде?

— А я там не живу уже несколько лет. Жизель и я, и ее 12-летний сын Уильям переехали в Палм-Спрингс. Это чудесное место в долине, окруженной со всех сторон горами. Виды там просто фантастические. Цвета меняются несколько раз за день. Порой мне приходится щипать себя, чтобы понять, что все это не снится. Совсем ничего общего с Бермондзи (район в Лондоне. — Ред.), где прошло мое детство…"

Читайте также: Джордж Клуни: «Мы с Трампом враги»

Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ» (оригинал Baz Bambigboye for The Daily Mail)

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News