Игорь Поклад: «Мы были молоды, бесшабашны, веселы, свободны от предрассудков и догм»
«Я несколько ночей глаз не сомкнул»
Ворзель Киевской области. Композиторская Мекка — затерянный среди вековых сосен и дубов Дом творчества композиторов. Огромное количество произведений, заслуженно считающихся сегодня классикой, было создано на этом курорте.
70—80-е годы прошлого столетия. Мы были молоды, бесшабашны, веселы, свободны от предрассудков и догм. Мы просто жили: творили, любили, отдыхали.
Однажды порог Дома творчества переступили мы — я и мой соавтор Юра Рыбчинский.
Дом творчества — это десяток дач, стоявших на небольшом расстоянии друг от друга. Естественно, на каждой были рояли и все необходимое для жизни. Вот с роялей и началась история с полтергейстом.
Мы облюбовали себе одну, стоящую поодаль от остальных, и старались приехать именно туда. Но однажды она оказалась занята нашим коллегой композитором Борисом Буевским. Как мы его ни уговаривали, как ни пугали, он ни за что не соглашался переехать в другой домик. Но мы не сдавались. У нас созрел план.
Воспользовавшись отсутствием хозяина, протянули через форточку тончайшую рыболовную леску, привязали ее к колку басовой струны и засели в кустах. Поздним вечером привели свой план в действие. «Бамммм, бамммм…» В полнейшей тишине ворзельской ночи раздался зловещий звук. Это мы дернули за леску. В доме зажегся свет. Боря поднялся, обошел домик и, не обнаружив ничего подозрительного, улегся спать. «Баммм, баммм…» Мы не унимались. Снова зажегся свет, снова хозяин обошел всю комнату — никого. Но рояль звучит! В общем, мы развлекались до утра. Так продолжалось несколько ночей. Дня через три утром мы, невыспавшиеся, встретились с таким же невыспавшимся Борисом.
— Ребята, что это было? Я вам передать не могу. Я несколько ночей глаз не сомкнул.
— Что? Что случилось? — мы сочувственно посмотрели на осунувшегося и хмурого Бориса, стараясь не выдать себя.
— Та рояль, будь он неладен. Все ночи он бесился. Только лягу — баммм, баммм. И никого же, кроме меня, в доме не было! Ужас какой-то.
— Стоп, — мы гнули свою линию, — ты же на четвертой даче? Мы ж тебя предупреждали. Там постоянно такое. О ней давно дурная слава ходит. Но ты же не слышишь.
— Все. Съезжаю, я такого больше не выдержу. Позавтракаю и пойду просить другую дачу.
И он съехал в тот же день. Естественно, туда моментально заселились мы. Странные звуки каким-то таинственным образом прекратились. Чудеса просто.
«Слышал, вы тут на коньяк играете? Ну давайте посмотрим, кто кого»
Дом творчества давно жил по устоявшимся законам, там был четкий, выработанный десятилетиями распорядок дня, и все приезжавшие придерживались его неукоснительно. Все, кроме нас, молодых.
Корифеи украинской и не только музыки (Дом творчества был доступен всем композиторам СССР) смотрели на нас осуждающе, но мы вели себя так, как хотелось нам. Мы же никому не мешали! Конечно, работали и время на музыку у нас оставалось, а вот с распорядком было сложно. Просыпались поздно, нередко оставались без завтрака, потому что ночи напролет играли в бильярд.
Ходили байки о том, что бильярдный стол с какой-то немыслимо дорогой мраморной плитой принадлежал не кому-нибудь, а самому князю Юсупову — тому самому, который убил Распутина. Как этот потрясающий антикварный предмет попал на дачи Дома творчества, можно только догадываться, но для нас стало истинным наслаждением устраивать на нем по ночам бильярдные баталии.
Читайте также: Игорь Поклад: «Уверен, что и там, наверху, стоит гомерический хохот от шуток Тарапуньки»
Беда в том, что напротив бильярдной находилась дача знаменитого композитора Георгия Майбороды. Мы постоянно видели его, склонившегося над нотами или за инструментом, а он, понятное дело, наблюдал за нами. Однажды мы пересеклись на пороге здания.
— Ребята, так нельзя. Вы приехали сюда работать. А чем занимаетесь? Торчите сутками в бильярдной? Почему не трудитесь, как остальные? Мало того, вы ж еще и народ притягиваете! Вон коллективчик какой собрали. Вам не стыдно? Безобразие.
Может, это странно, но нам не было стыдно. И да, к нам подтягивались многие. Сегодня я и сам удивляюсь, когда все успевали? Ведь именно в те годы, когда мы по ночам шариками стучали, написано огромное количество произведений.
Майборода развернулся и ушел, а мы побрели в… бильярдную. Куда ж еще?
В один из вечеров на пороге показался сам Георгий Илларионович. Мы уже приготовились к скандалу. Но он вдруг прошел к столу и поставил на него бутылку коньяка!
— Слышал, вы тут на коньяк играете? Ну давайте посмотрим, кто кого.
Мы обомлели. Расставили шары и раскатали Георгия Илларионовича под ноль! Он отыгрывался, заводясь все больше и больше. С тех пор он стал завсегдатаем наших боев. И замечаний больше не делал. Кстати, мы перестали видеть его в окне, склонившегося над нотами. Молодость таки победила.
«Вы там хоть „жучки“ додумались отключить?»
Люди моего поколения помнят, что за антисоветчину в те времена можно было «загреметь», и надолго. Но все равно все всегда и везде травили анекдоты, в том числе и политические.
Как-то в Дом творчества приехал Максим Дунаевский со своим поэтом-соавтором. Мы устроили «входини» — накрыли стол, сидели, выпивали, рассказывали анекдоты. И по Брежневу прошлись, и по другим темам. Утром следующего дня поздоровались с Максимом и осторожно поинтересовались:
— Макс, вы там хоть «жучки» додумались отключить? А то мы вчера лет на пять наговорили.
Он остолбенел:
— В смысле? Какие «жучки»? Где?
— Как где? На даче, где же еще?
— Боже! Что ж вы только сейчас об этом говорите?
— Так мы думали, ты знаешь.
Он рванул на дачу. Мы позавтракали и отправились к нему. Увидели, что вся дача была перевернута вверх дном: кровати стояли боком, прислоненные к стенам, вентиляционные решетки сорваны, лампочки выкручены. Ребята подошли к делу обстоятельно, но «жучков» так и не нашли. Потому что их там отродясь не было. Мы хохотали от души…
Однако однажды мне стало не по себе. Одним из развлечений советских людей в те времена были передачи радиостанций «Свобода», «Свободная Европа», «Голос Америки» и прочих. Моя старенькая «Спидола» справлялась с этой нелегкой задачей, несмотря на то что станции глушили не по-детски.
Как-то ночью я в очередной раз напоролся на какую-то зарубежную радиостанцию (по-моему, это была украинская редакция «Свободной Европы»), вещавшую о советских невеселых делах, и вдруг услышал, что музыкальной заставкой к программе был… мой марш. Сначала я сильно обрадовался, но уже через пару минут так же сильно загрустил и испугался. Музыка члена Союза композиторов, заслуженного деятеля искусств звучит на «вражеском» радио. По тем временам это был почти приговор. Откровенно говоря, по сей день не понимаю, почему мной тогда не заинтересовался КГБ. Тем более не знаю, как моя музыка попала к западным «товарищам». Пронесло, слава Богу.
«Не переживайте — все вернем»
В те годы я мог позволить себе приобрести не то что квартиру, а и прекрасный дом (что, кстати, позже и сделал), но в Советском Союзе нельзя было купить то что хочешь. Лишь когда появились первые кооперативы, купил квартиры себе и родителям. А в то время даже Новый год приходилось встречать на даче Дома творчества, который стал для меня реально домом.
Мы с Юрой забили багажник снедью и выпивкой и выдвинулись в Ворзель. Но нас ждал неприятный сюрприз — нас ограбили. Унесли дорогую японскую технику — магнитофоны, диктофоны и все, что лежало на видном месте.
Милиция приехала очень быстро. Пока составляли протоколы, снимали отпечатки пальцев, проводили следственные мероприятия, мы разгружали багажник с припасенным на Новый год. Узнав, кого ограбили, подтянулись милицейские чины повыше. Приближалась полночь. Ну, что поделаешь — неприятно, но жизнь-то продолжается. Встретили наступающий год в такой компании: мы с Юрой и два милиционера. Погуляли славно.
— Значит, так. Не переживайте — все вернем. Весь Ворзель с ног на голову поставим, но вернем.
Утром следующего дня мимо нашей дачи пролетали милицейские «бобики» с мигалками. Из окон с решетками выглядывали сонные лица местной шантрапы. Тот офицер не обманул. Прямо из-за праздничного стола или из теплой постели вытаскивали всех, кто мог быть причастен к этому происшествию. И нашли-таки. И вернули все наше богатство! Мы потом много лет дружили с милиционером, встретившим с нами Новый год.
«Обежишь нагишом территорию Дома творчества, зайдешь к Покладам, поздороваешься с ними»
Шутили мы везде и всегда. Поздним зимним вечером ко мне постучали. Я открыл дверь и обомлел — на пороге дачи стоял композитор В. И. в чем мама родила.
— Ты сошел с ума? Что с тобой? Почему ты голый? Снега по колено!
— Прости, Игорь. Минутку!
Он оттолкнул меня и ворвался в помещение. Пробежав по комнате, забежал в кухоньку, чем привел в неописуемый восторг мою жену, вскрикнувшую и выронившую тарелку из рук.
— Я проспорил Рыбчинскому. Его условие: «Обежишь нагишом территорию Дома творчества, зайдешь к Покладам, поздороваешься с ними». Вот я у тебя. Подтвердишь ему потом?
Какой «подтвердишь»? Подтверждать не надо было. Спорщики стояли неподалеку и ржали от души! Забегая вперед, скажу, что композитор В. И. не заболел, Слава Богу, хоть и бегал по лесу голышом в 20-градусный мороз.
Читайте также воспоминания Игоря Поклада о «маршале советской песни» Юрии Богатикове, с которым композитора связывала многолетняя дружба.
Фото в заголовке: Википедия
1374Читайте нас в Facebook
