«Есть теперь куда класть цветы и где молча постоять, уронить слезу»: первый памятник в Бабьем Яру появился спустя 35 лет после трагедии
«Над Бабьим Яром памятников нет…»
Но вот в 1961 году, уже в период хрущевской оттепели, на всю страну прозвучало стихотворение Евгения Евтушенко «Бабий Яр». Начиналось оно констатацией горького факта: «Над Бабьим Яром памятников нет…» Многие не хотели мириться с тем, что одна из наиболее массовых трагедий мирного населения Киева остается нежелательной темой. И тогда власти решили взять животрепещущее начинание под свой контроль.
В августе 1965 года Госстрой УССР и Министерство культуры утвердили программу закрытого конкурса на проекты монументов в память жертв нацизма (один был намечен в Бабьем Яру, другой — возле Дарницкого вокзала). Работы можно было подавать до конца года. При этом в качестве основного задания предлагалось «художніми засобами відображати героїзм і непохитну волю нашого народу в боротьбі за перемогу великих ідей комунізму, за честь та свободу Батьківщини».
Несмотря на казенную преамбулу, участие в проектировании мемориала для Бабьего Яра стало делом чести для многих талантливых скульпторов, художников, архитекторов. К 11 творческим группам конкурсантов, приглашенных организаторами, добавилось еще девять «встречных» проектов.
В архиве сохранились стенограммы выступлений на общественном обсуждении конкурсных проектов 21 января 1966 года. Среди участников были известные мастера литературы и искусства. Так, кинорежиссер Сергей Параджанов начал с того, что призвал всех присутствующих почтить минутой молчания память о погибших. Но ни одна из конкурсных работ его не привлекла. «Все это скороспело, — решительно сказал он. — Все несостоятельно».
Писатель Виктор Некрасов не согласился со своим другом Параджановым. Он тоже не стал выделять какие-то конкретные варианты, но подчеркнул: «Я не помню такого конкурса, в котором были бы сделаны проекты с такой любовью, с такой душой, волнением». Для него главным итогом стал сам факт обращения к трагедии Бабьего Яра спустя четверть века.
На многолюдном обсуждении звучали разные мысли, в том числе и такие, которым не находилось места в официозной печати. К примеру, сотрудник института «Промэнергопроект» по фамилии Белоцерковский заявил: «Кроме всего того, что здесь говорили о Бабьем Яре, — всему миру известно, что Бабий Яр является местом гибели тысяч евреев». Он полагал, что эта тема должна быть отражена в будущем проекте.
Собранию доложили мнение общественной экспертизы, которая выделила несколько лучших, по ее мнению, работ. Среди них первым был назван проект авторского коллектива в составе архитекторов Авраама Милецкого и Михаила Будиловского, художников-монументалистов Ады Рыбачук и Владимира Мельниченко. Его особенностью стал образ «окаменевшей трагедии» — бетонной стены в виде вереницы каменных глыб, ограждающей криволинейную каменную террасу. Во время церемоний предполагалось зажигание коптящего пламени в низкой чаше на одной из глыб.
Тем временем конкурсное жюри создало официальную экспертную группу. Она также рассмотрела все проекты, отметив вариант Милецкого, Будиловского, Рыбачук и Мельниченко вторым по счету. На первом месте эксперты поместили проект скульпторов Василия Бородая, Ивана и Валентина Знобы, архитекторов Анатолия Игнащенко и того же Авраама Милецкого. Здесь авторы увидели будущий монумент как бетонный скульптурный объем, повторяющий очертания части Бабьего Яра. Поверхности памятного знака с обеих сторон покрывались бесчисленными рельефными изображениями жертв массовых убийств…
Несмотря на обилие интересных концепций, руководство решило, что поставленная цель не была достигнута. И вскоре после окончания первого тура конкурса был проведен второй тур, с более придирчивым отбором и более жесткими требованиями к соблюдению идейных приоритетов.
Временный камень на месте трагедии пролежал 10 лет
Итоги второго тура подводились в мае 1966 года. Жюри выделило два проекта авторских коллективов (которые участвовали и в первом туре), а о прочих отозвались так: «Все остальные проекты мы отвергаем, так как они не соответствуют заданию».
Среди финалистов оказалась группа авторов из Львова во главе со скульптором Валентином Борисенко. В их концепции основу мемориала составляла железобетонная стена, заполненная рельефами, сквозными силуэтными изображениями и надписями. Однако «официальные лица» отдали предпочтение варианту киевских скульпторов Инны Коломиец и Григория Хусида. Здесь центральное место занимала женская фигура со склоненным знаменем. Расхожий вариант «Родины-матери», конечно, не отличался оригинальностью. Но для чиновников это скорее было достоинство, чем недостаток. Статую хвалили: «Эта скульптура отвечает поставленной задаче. В ней есть величие, спокойствие, нет кричащей торжественности».
Однако и женщине со знаменем не суждено было воплотить идею Бабьего Яра. На самом высоком уровне проект не прошел. Рассказывали, что тогдашний руководитель компартии Украины Петр Шелест, увидев модель памятника, сказал: «Я думаю, что это не для Бабьего Яра».
Таким образом, к 25-й годовщине трагедии увековечение ее жертв не состоялось. Как известно, в скорбный день 29 сентября вблизи остатков Еврейского кладбища на улице Мельникова собрались участники несанкционированного митинга. Здесь были представители украинской, русской, еврейской интеллигенции. Выступили, в числе других, литературовед Иван Дзюба и писатель Виктор Некрасов. Через некоторое время появилась милиция, участников настоятельно попросили разойтись. Но все же митинг не прошел даром. Спустя несколько дней на запланированной под монумент площадке между улицами Дорогожицкой и Мельникова установили гранитную плиту с надписью: «Тут буде споруджено пам’ятник радянським людям — жертвам злодіянь фашизму». Этот заменитель монумента простоял не один год.
Известный скульптор предложил свой вариант, использовав мотив композиции «Похороны партизана»
Задержка с мемориалом в Бабьем Яру не стала для властей сюрпризом. Еще при обсуждении результатов второго тура конкурса известный компартийный деятель Юрий Ельченко (член жюри, в то время первый секретарь ЦК комсомола Украины) предложил повременить с этой темой. Мол, в Киеве как раз собирались соорудить монументы в память Октябрьской революции и освобождения Украины от нацистов, так что еще один значительный проект, по мнению Ельченко, «распылял силы скульпторов и архитекторов».
И действительно, только спустя два года проектирование памятника жертвам нацизма возобновилось. Но на сей раз проект заказали проверенному и маститому автору — скульптору, народному художнику СССР Михаилу Лысенко. В 1968 году он предложил первый вариант многофигурной композиции. Народный художник, не мудрствуя лукаво, использовал мотив более ранней своей группы «Похороны партизана», только вместо мертвого тела участники скорбной процессии должны были нести над головами… гроб. К тому времени уже был опубликован в журнале «Юность» роман-документ Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Миллионы читателей романа имели ясное представление о том, как обошлись гитлеровские палачи с телами своих жертв. Было вполне понятно, что композиция Лысенко не имела ничего общего с реальными событиями в Яру.
Окончательная версия памятника сложилась в 1972 году. Тогда же Михаила Лысенко не стало, и монумент воплотила в бронзе и граните группа его соавторов. В июле 1976 года советский мемориал был открыт, причем на официальной церемонии старались избегать не только упоминания о трагедии еврейского народа, но даже и слов «Бабий Яр». Специальные билеты от имени горкома партии и горисполкома приглашали «на відкриття пам’ятника радянським громадянам і військовополоненим солдатам і офіцерам Радянської армії, які загинули від рук німецько-фашистських окупантів у районі Сирецького масиву». Зато в 11 бронзовых фигурах рабочего-большевика, матроса, юного красноармейца, девушки-комсомолки, молодой матери и прочих было более чем достаточно героизма и непреклонной воли, предусмотренных в свое время программой конкурса.
Когда открывали монумент, Виктор Некрасов уже вынужден был эмигрировать. Он узнал о новом киевском сооружении из публикации в газете «Правда». В своем выступлении по радио «Свобода» писатель, конечно, выразил недоумение от подобной трактовки. Однако добавил: «Все-таки через 35 лет памятник воздвигли. Есть теперь, куда класть цветы и где молча постоять, может быть, уронить слезу».
Так оно и было вплоть до 1991 года. И только в постсоветской Украине удалось более адекватно увековечить память о жертвах Бабьего Яра, выразить чувства пострадавших от нацистского геноцида евреев и ромов, запечатлеть в мемориальных проектах различные аспекты трагедии, длившейся в Бабьем Яру на протяжении двух страшных лет.
1002Читайте нас в Facebook
