Облил синей и желтой красками оккупационную администрацию в Крыму: молодого человека приговорили к астрономическому сроку заключения
«Богдан еще маленьким мальчиком остался без родителей»
— В цивилизованных странах за то, что совершил Богдан, можно получить административное наказание, однако российские власти «повесили» на моего брата четыре (!) статьи за терроризм, — рассказала «ФАКТАМ» Александра Баркова. — Во время следствия Богдана жестоко пытали. Сейчас он отбывает наказание в печально известной политической тюрьме Владимирский централ. В этом месяце (23 ноября) брату исполнится 30 лет. Мне больно от мысли, что половину его молодости может забрать тюрьма.
Наша семья надеется, что Богдана удастся обменять. Однако, к сожалению, обмены политических заключенных происходят очень редко — из-за нежелания нынешней российской власти их отпускать. Особенно это касается крымчан. Поэтому очень важно говорить об этой проблеме как можно громче, чтобы она была на слуху поднимать ее в средствах массовой информации, социальных сетях, на разных мероприятиях. Это дает шансы на обмен. Причем поднимать не только вопросы политзаключенных, но и пленных — как военных, так и гражданских (их более 20 тысяч).
Богдан — сирота, еще маленьким мальчиком остался без родителей. Моя мама хотела его тогда усыновить. Однако в итоге Богдана взяла на воспитание бабушка, которая живет в Евпатории. Так он в детстве переехал из Запорожской области, где жила вся наша семья, в Крым. Кстати, с той бабушкой мы не поддерживаем связь, потому что она пророссийская.
— Вы двоюродная сестра Богдана?
— Нет, троюродная. Но мы с ним очень близки. Собственно, бабушка, я и моя мама — ближайшие родственники, с которыми Богдан поддерживал родственные связи.
Читайте также: У всех пленных обожжено небо: четыре месяца россияне держали священника в одиночной камере, в которой круглосуточно гремела музыка
— Богдан советовался с вами перед тем, как отважился облить краской оккупационную администрацию?
— Нет. Но мне доподлинно известно, что он своей акцией продемонстрировал негодование от ужасных преступлений российских войск в Буче, Ирпене, Гостомеле. Облив синей и желтой красками фасад оккупационной администрации в Евпатории (это был своего рода перформанс), брат протестовал против массовых убийств, пыток и похищений гражданских. Важно понимать, что он человек здравомыслящий. Понимал, что его поступок может иметь тяжелые последствия для него, однако решился. Я горжусь своим братом.
— Как вы узнали о мотиве его поступка?
— С первых дней полномасштабной войны мы с ним связывались намного чаще, чем до того, потому что Богдан сильно за нас переживал (тем более, что мои ближайшие родственники тогда находились в оккупации в Запорожской области). Я оставалась в Киеве, несмотря на то, что бои шли на подступах к столице. Я понимала, знала, какие настроения были у брата.
Когда после освобождения Киевской области стало известно о трагедии Бучи, Ирпеня, Гостомеля и многих других городов и сел, Богдан был под очень сильным впечатлением от этого. Насилие ему неприемлемо, по натуре он пацифист. Брат выбрал в качестве протеста исключительно мирную акцию. Но в результате — четыре статьи за терроризм! По логике российских властей, плеснуть краску на админздание — это террор! Это ужас, а не правосудие!
— Ваш брат профессиональный художник?
— Сейчас его так позиционируют, хотя на самом деле он занимался 3D-визуализацией и увлекается живописью.
«Даже на видео, которое распространили оккупанты, заметно, что моего брата избивали»
— Во время следствия бабушке разрешали свидание с Богданом?
— С этим были проблемы, но все же бабушка добивалась встреч и отправляла посылки.
— Богдан рассказывал ей, что его пытают?
— Мы узнавали о пытках (избиения начались с первых минут задержания) от его адвоката и из тайно написанных писем, которые Богдан смог передать через этого адвоката. Собственно, сначала связь с Богданом происходила именно через его защитника.
Как Богдану удалось написать эти письма, я не знаю. Могу сказать только, что в легально присланных письмах о пытках написать он не мог — не пропустила бы цензура.
Отмечу, что даже на видео, которое распространили оккупанты, заметно, что моего брата били — разорванная футболка, волосы взъерошены. Такой вид очень нетипичен для Богдана, поэтому я сразу поняла, что его избивали.
Из писем мы знаем, что брата пытали электрическим током, заставляя дать ложные показания. Но дух его остается несгибаемым — даже в тюрьме Богдан борется за всех политических заключенных, а также не теряет надежду, что удастся освободить и его.
— Я правильно понимаю, что вам удалось найти независимого адвоката, работающего честно?
— Да. Найти такого юриста нам помогли украинские правозащитные организации. Но сначала оккупационные власти Крыма назначили Богдану адвоката (наверное, она эфэсбэшница), которая уговаривала его свидетельствовать против себя — уверяла, если признает обвинения, которые ему инкриминировали, то срок заключения будет меньше. Следует понимать, что там назначенные государством адвокаты, именно это советуют подзащитным — типичная практика для путинской россии.
— Что в письмах Богдана из тюрьмы вам больше всего запомнилось?
— Наиболее широко разошлось в Интернете письмо Богдана — «Моя мама — это Украина!» Для него, сироты, эти слова имеют особый смысл. Скажу еще об одном письме — о наручниках. Богдана этапировали на суд в россию в Ростов-на-Дону в наручниках с надписью «made in Ukraine». Его это сильно впечатлило — оккупанты даже это украли. Украли все — жизнь Богдана, Крым, мирное небо у людей, еще и наручники…
Богдан творческий человек, в его письмах много образности и эмоций. Меня лично поразила его аллегория «Вы видели, как умирают бабочки?». В ней ощутима аналогия между этими грациозными созданиями и политзаключенными. Фактически это рассказ о жизни политических за решеткой.
— Какое официальное обвинение выдвинули оккупанты Богдану?
— Совершенный террористический акт, покушение на террористический акт, призыв к террористическому акту и еще какой-то подобный бред, не имеющий ничего общего с тем, что сделал мой брат.
— Во Владимирском централе брата держат в одиночной камере?
— Нет, в общей — вместе с несколькими другими заключенными. Насколько мне известно, среди них и Аппаз Куртамет (самый молодой — 22 года — украинский политзаключенный, которого россия приговорила к семи годам лишения свободы. — Авт.). Во Владимирском централе отбывают наказание еще несколько политзаключенных из Крыма.
— Брату позволяют звонить вам из этой тюрьмы?
— К сожалению, нет. Пока не было ни одного звонка. Разрешается переписка, но письма идут очень долго. Последний раз я ждала весточки от Богдана целый месяц. А он моего письма вообще не получил.
— Есть ли надежда на пересмотр дела вашего брата?
— Фактически нет. А ведь уже рассматривалась апелляция, и это не дало желаемого результата.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о страшной судьбе украинской журналистки Виктории Рощиной, которая попала в российский плен, а через восемь месяцев неизвестности родные узнали, что в неволе она умерла.
248Читайте нас в Facebook
