У всех пленных обожжены неба: четыре месяца россияне держали священника в одиночной камере, в которой круглосуточно гремела музыка
- За более, чем полтора года плена самыми тяжелыми были четыре месяца, когда меня держали в одиночной камере, в которой круглосуточно громко гремела из колонки музыка (советские песни типа «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз»), — рассказал «ФАКТАМ» священник Украинской греко-католической церкви отец Богдан Гелета. — Приходили мысли, что лучше бы меня били, чем такое непрерывное издевательство. Камера, в которой меня держали, маленькая, с бетонными стенами и железными дверями. Из-за вырывавшихся из колонки децибелов в том бетонном «мешке» стояла бесконечная вибрация. Если бы я тогда не молился, не общался с Господом, то, вероятно, сошел бы с ума. Самым ужасным был первый месяц. Дальше психика несколько приспособилась. Но повторю, что основным, что перебивало ту бесконечную музыку, была молитва. Господь Бог дал мне силы выдержать это.
«Пленные забегают (надзиратели требуют обязательно бежать) в столовую через коридор из спецназовцев, которые лупят невольников дубинками и ногами»
- Когда после ареста в оккупированном Бердянске меня впервые завели в камеру (она, кстати, рассчитана на двоих, а в ней содержали семерых-восьмерых) там стоял в оцепенении парень с листком в руках и отрешенно смотрел в одну точку — он явно находился в шоковом состоянии, — продолжает отец Богдан Гелета. — Оказалось, его очень сильно избивали и пытали электрическим током. На том листочке был текст гимна россии. Те, кто пытал, пригрозили молодому человеку, что убьют его, если до утра не выучит гимн. За что оккупанты схватили этого парня и его девушку? Как раз перед этим наши войска освободили Херсон (11 ноября 2022 — Авт.), поэтому молодая пара, проходя возле казарм на одной из улиц Бердянска, крикнула «Слава Україні!»
Когда началось полномасштабное вторжение священники Украинской греко-католической церкви отец Богдан Гелета и отец Иван Левицкий не эвакуировались из оккупированного Бердянска, чтобы не бросать своих прихожан и помогать беженцам. Сначала священников не трогали, но 16 ноября 2022 года их арестовали. Удерживали порознь. Сначала им говорили, что это просто задержание на несколько суток из-за того, что не оформили российские разрешения на богослужения. Но после недели допросов, во время которых фсбешники пытались склонить священников к сотрудничеству, их просто держали в разных камерах целых четыре месяца — словно «забыли» о них.
- Но через четыре месяца меня повели на допрос к следователю, который заявил, что в церкви, в которой мы с отцом Иваном проводили богослужения, найдено оружие, — рассказал «ФАКТАМ» отец Богдан Гелета. — Самой наглой ложью из того, что наговорил следователь, было то, что оружие нашли в моем присутствии! Спрашиваю, как я мог присутствовать при этом, если я уже четыре месяца за решеткой? Следователя это не смутило. Он пригрозил, что состоится суд, который присудит мне 25 лет лишения свободы.
Затем последовали четыре месяца моего пребывания в 77-й колонии Бердянска в той одиночной камере, где круглосуточно из колонки гремела музыка. Когда этот ужас миновал, мы с отцом Иваном впервые встретились после нашего ареста. Нас обоих отправили в Горловскую колонию, где россияне содержат около двух тысяч украинских пленных. Там мы с отцом Иваном 15 суток находились в одной камере. А потом нас снова разлучили — отправили в разные бараки. В каждом из бараков там содержатся примерно по 300 пленных.
— В Горловской колонии вы жили вместе с большим количеством военнопленных. О чем чаще всего ребята вспоминают во время разговоров: о еде, родителях, детях, любимых? — задаю вопрос отцу Богдану.
- Кроме прочего, часто говорят о еде, ведь питание в колонии плохое. Особенно не хватает овощей и фруктов — того, что содержит витамины. А также очень хочется сладостей. Ребята нередко вспоминают, что готовят их мамы, жены. Ну и рисуют в воображении, в каких ресторанах и барах будут встречаться после освобождения, куда поедут отдыхать.
— Что табу в разговорах?
- Очень опасно обсуждать политические темы, говорить об Украине, общаться на украинском языке (он в лагере фактически находится под запретом). Почему опасно? К сожалению, среди пленных есть ребята, которые сотрудничают с администрацией. Поэтому следует понимать, с кем и о чем можно говорить.
— Пленным удается распознавать, кто работает на администрацию?
- Да, как правило, вычисляют таких и избегают общения с ними.
Кстати, были случаи, когда хлопцы не скрывали, что их пытались заставить сотрудничать с администрацией, угрожали, но они отказались. Что касается согласившихся, следует понимать — мы не знаем, какие методы принуждения к ним применяли в тех одиночных камерах, где проводятся допросы. Тюремщики, фсбешники умеют шантажировать, запугивать. Скажем, если семья пленного находится на оккупированной территории, ему могут угрожать расправой над женой и детьми.
— Задам несколько вопросов об условиях содержания пленных в колонии. В холодное время года бараки хоть немного отапливаются?
- Да. В каждом бараке, вероятно, еще с советских времен остались печки. На каждую из них выдают мешок угля в сутки — чтобы хватило до следующей ночи.
— В бараках по одной печке?
— По одной в каждом спальном помещении.
— Сколько людей в этих помещениях?
— Где-то по 100−120 в каждом.
Читайте также: Состояние — на грани жизни и смерти: родственники предложили, как спасти 1300 пленных морпехов из 36-й бригады, защищавших Мариуполь
— Какая там примерно температура зимой?
- Бывает, что и ноль — если не хватает угля. Но обычно примерно 12−15 градусов. Естественно, многое зависит от температуры на улице. На Донбассе зимы могут быть очень суровые — морозы доходят до минус 30 градусов.
— В колонии воду для питья вам давали нормального качества?
— К сожалению, нет — непрозрачную, коричневого или черного оттенка. Но пленные вынуждены пить ее, потому что другой нет.
— Чем кормят украинских пленных в колонии?
- Рацион скудный, но от голода, по моему мнению, не умрешь: каши, похлебка, хлеб (нередко недостаточно пропеченный). Основная проблема заключается в том, что горячие блюда там в буквальном смысле горячие — как кипяток. Времени на то, чтобы немного подождать пока остынет, нам не давали — есть нужно очень быстро. Поэтому все пленные ходят с обожженными небами.
Вдобавок к этому в столовой между рядами ходят надсмотрщики с электрошокерами в руках и бьют током кого им вздумается. Но и это еще не все: пленные забегают (надзиратели требуют именно бежать) в столовую через коридор из спецназовцев, бьющих пленных дубинками и ногами.
Тоже самое повторяется после приема пищи — ребята бегут мимо спецназовцев и снова получают «на орехи». И так три раза в день — во время завтрака, обеда и ужина.
Читайте также: Из российского плена сегодня вернулся военный медик, Герой Украины Виктор Ивчук
«Чтобы отличать азовцев от остальных пленных, этим ребятам выдают не такую, как всем, одежду, а другую — светлого оттенка»
— Что еще становится поводом для избиения пленных?
— Бьют даже за то, что поднимешь глаза на надзирателя или посмотришь в сторону, скажешь слово в строю. Во время так называемых «шмонов» (обысков) тоже лупят. Скажем, не понравится, как заправлена койка или зубная паста лежит в тумбочке не так, как следует — получи несколько ударов. Много разных других мелочей, за которые могут избить. Бывает, лупят просто так — без всякого повода.
Следует понимать, что некоторые смены надзирателей ведут себя по-человечески — никого без веской причины не трогают. А есть такие, которые безжалостно избивают — будто получают от этого удовольствие.
— Вас, священника, надзиратели тоже избивали?
— Да, били. Они хотели, чтобы я кричал от боли. Но я молчал — какой смысл кричать?
— Это их кое-как унимало?
— Думаю, по моим глазам они видели, что я готов к смерти. Это их в известной степени и сдерживало. Ведь если человек готов умереть, то сильно его не запугать. К тому же, сотрудникам колонии из корыстных интересов нужны живые заключенные, а не мертвые. Ведь тюремщикам платят зарплаты и премии за охрану живых.
.jpeg)
— Надзиратели говорили о том, что происходит на фронте?
— Они, видимо, выполняя наставления своего руководства, намеренно регулярно врали — говорили, что россия уже почти оккупировала Украину. Но ведь в колонии слышно канонаду. А раз так, то линия фронта относительно недалеко. Выходит, администрация колонии говорит нам неправду.
— Чем заполнен день пленных в колонии?
- Люди по графику (ребята сами их составляют) моют, убирают в помещениях, наводят порядок в туалетах. Кстати, мест в туалетах не много, поэтому приходится стоять в очереди, чтобы воспользоваться.
Днем находиться в бараках запрещено, так что пленных могут вывести во внутренний дворик, и они там ходят. Бывает, что администрация находит хлопцам работу — копать ямы, складывать кирпичи, что-то разбирать, травку выщипывать, носить бревна и тому подобное. Были такие дни, когда принуждали до вечера маршировать на плацу, горланя советские песни. Пленные должны знать их наизусть — знания проверяют у каждого. Запнешься — побьют.
К сожалению, это не все — людей водят и на допросы, часто сопровождающиеся пытками. Вообще, фактически всех пленных надсмотрщики и спецназ бьют регулярно — за любой пустяк или без всякого повода.
— Что в колонии позволено иметь украинским пленным?
- Ты имеешь право иметь зубную щетку и пасту, мыло и одноразовый бритвенный станок, а также запасные трусы, майку, носки. Что касается станка для бритья, то его запрещено хранить в спальном помещении, а следует сдавать в каптерку (за нарушение этого правила — наказание). Утром к ней выстраивается очередь из тех, кому нужно побриться.
Здесь уместно сказать, что администрация часто устраивает так называемые «шмоны». Проверяют тумбочки, кровати, одежду, заставляют разуваться — ищут запрещенные предметы. К тому же нельзя, чтобы у тебя были грязные вещи.
Собственно, порядки в значительной степени напоминают, вероятно, те, что в колониях для уголовников. Но есть отличия — осужденные имеют возможность писать письма, получать посылки, деньги. Покупать себе еду и туалетные принадлежности. А пленные — нет.
— Арестантскую одежду пленным выдают б/у?
— Да, нового не дают. Часто это уже ветхие вещи. Чтобы ребята имели возможность зашивать дыры на своей одежде, старший по бараку (староста) просит у администрации иглу и нитки.
— Как часто водят в баню?
— Баня раз в неделю. Каждый барак имеет свой день: у одного — понедельник, у второго — вторник, третьего — среда и так далее. Конкретно у нашего третьего барака — среда. Мы ходили в баню (всего более 300 человек) группами по 50 человек.
Что собой представляет тамошняя баня? Фактически это душевая. Мыться надо очень быстро: за две-три минуты. То есть наскоро намылился, смыл пену — и скорее выходи, чтобы не наказали надзиратели. Часто вода там была либо холодная, либо слишком горячая. Такого, чтобы комфортной температуры — редко.
— После бани выдавали чистые трусы, майки, носки?
— Нет. Надо самому заботиться — идти в баню с чистым комплектом белья.
Читайте также: Заставляли носить военную форму наизнанку: даже в плену военный медик вытаскивал осколки из тел раненых побратимов
— А грязную следует постирать в душе за две-три минуты, которые отводятся на мытье?
— Нет. Стирка организована не так. В один из дней недели заключенным барака разрешают стирать в специальном помещении казармы возле туалетов. Чтобы постирать свое белье, приходится отстоять очередь в это помещение. В другие дни стирать запрещается.
— Насчет туалетов. Что они собой представляют — это уличные туалеты или ватерклозеты?
— Уличные — дыры в земле.
— Простите, туалетную бумагу или газеты для туалета издают?
— Преимущественно пленные подмываются водой — говорю, как оно есть. Хотя иногда туалетную бумагу все же выдают.
— Хватит о бытовых условиях. Спрошу о другом — о тяжелом. Вы видели в колонии пленных, которые находились на грани самоубийства? Если да, то удалось ли вывести их из этого состояния?
— Многие там в отчаянии. Они говорят, что не хотят жить. Такие есть и среди молодежи, и среди старшего возраста. Однако там, где я находился, до самоубийств не доходило. Ребят спасает общение, юмор и надежда на возвращение домой.
— Вам удавалось поддерживать людей общей молитвой?
— Да, удавалось. Мы могли вместе молиться по два раза в день по пять минут — перед завтраком и перед отбоем (на это я получил разрешение старосты нашего барака). Кроме того, в те дни, когда нас не гнали на работы, и мы просто ходили по внутреннему дворику, могли не только разговаривать, но и вместе молиться.
— В той колонии есть пленные из полка «Азов»?
— Да.
— Отношение администрации к ним, так сказать, «особое»?
- К сожалению, да — очень жестокое. Над ними надзиратели издеваются больше всего. Чтобы отличать их от остальных пленных, этим ребятам выдают не такую, как всем, одежду, а другую — светлого оттенка.
— «Азовцев» содержат отдельно?
— Часть из них находятся в бараках вместе с остальными пленниками. Но некоторых «азовцев» (возможно, и не только их) содержат отдельно в изоляционных камерах.
— В той колонии были случаи смерти пленных?
— Достоверно мне известно об одном таком случае. Пленный не из нашего, а другого барака умер из-за того, что тюремщики заставили его приседать много сотен раз — сердце не выдержало такой нагрузки.
Читайте также: «Трупы были повсюду — на дорогах, тротуарах, в лесопосадках»: пастор из Ровенской области эвакуировал тысячи людей из горячих точек
— Чаще всего какие болезни люди «зарабатывают» в российском плену? Какие системы организма страдают прежде всего?
— Плен очень тяжело отражается и на психологическом, и на физическом состоянии. Имевшиеся на свободе проблемы со здоровьем в плену резко обостряются. И появляются новые: у одних начинают страдать почки, у других — сердце, у третьих развиваются легочные болезни, «сыплются» зубы, возникают тромбы
В колонии немало ребят, получивших ранения (в том числе связанные с переломами костей) во время боев. В плену их лечили. Но часто случается, что врачи как придется «сложили» поломанную руку, ногу и из-за такой небрежности кости неправильно срослись.
— Вас освободили в рамках обмена пленными в июне нынешнего года. По вашим ощущениям, вы уже хоть чуть-чуть восстановились?
— Немного да, восстановился. Но продолжаю жить тем, что выпало пройти в неволе — нет ни дня, чтобы я об этом не думал. Однако труд на время помогает освободиться от этих воспоминаний.
— Расскажите немного о себе. Как вы стали священником?
— В 1992-м, когда мне было 27 лет я пришел в монастырь, стал монахом. А священником — значительно позже, в 2009 году.
— Что было для вас толчком стать монахом?
— С детства чувствовал, что должен служить Богу, что это мое призвание. В молодые годы долго (лет пять) думал над тем, принять ли монашеский постриг. Но наконец созрел — пришел в монастырь. Хотя мои родители были против этого.
Ранее «ФАКТЫ» публиковали интервью с капелланом Василием Иванюком: «Война закончится не какими-то громкими взрывами. Однажды россияне просто уйдут».
На фото в заголовке отец Богдан Гелета после более чем полутора лет плена
Фото из открытых источников
436Читайте нас в Facebook
