«Сказали уйти, иначе расстреляют»: история священника, пережившего оккупацию в Запорожской области

«24 февраля 2022 года меня разбудил звонок дочери, которая живет в Вышгороде. Она была беременной и кричала, что их бомбят»

— Я родом из Львовской области, учился на Волыни. Женился, и поехали мы с семьей в село Балки Васильевского района в Запорожской области. Думаю, что сам Бог направил так, чтобы я там оказался, — говорит «ФАКТАМ» отец Игорь. — Мне было всего 23 года. Тогда, в 90-х годах, только создавалась украинская церковь. Представьте себе, в то время их было две на два района. Я называл этот регион «духовной пустыней», потому что люди не знали элементарной молитвы «Отче наш». Спрашивали меня, что это такое. Они жили больше материальным, не понимали, зачем им церковь. Поэтому я чувствовал свою потребность быть там и рассказывать местным все с нуля. Было не очень легко, но очень интересно. И я радовался, когда видел, как мое слово и проповедь находили отклик в сердцах людей. Количество верующих в храме увеличивалось, они с уважением относились не только ко мне, но и к церкви в целом. В селе Балки я начал строительство храма Православной церкви Украины, но не удалось довести дело до конца из-за большой войны.

По словам священника, он до последнего не верил, что в 2022 году россия начнет масштабное вторжение.

— Возможно, глубоко в душе я понимал, что что-то произойдет, потому что знал, с кем имеем дело. Но так не хотелось осознавать это все, верить, что в наше время такое бывает. К сожалению, это произошло, — добавляет Игорь Синчина. — 24 февраля 2022 года утром меня разбудил звонок дочери, которая живет в Вышгороде. Она была беременной и кричала в трубку, что их бомбят. Мы с матушкой были вдвоем, потому что дети взрослые и разъехались. Трудно было потому, что в войну наша семья не вместе. Потом пришло осознание происходящего… Молитвы, чтобы никто не пострадал… Но, как видим, война не выбирает, гибнут люди.

«Я первым захотел идти на переговоры с оккупантами, но земляки просили этого не делать»

Несмотря на все, священник Игорь Синчина остался дома. Собирался со своей духовной семьей, общались, проводили богослужения. Тогда, говорит он, увидел, как в трудные времена у людей окрепла вера:

— Мы помогали возводить блокпосты, организовались мужчины, которые там дежурили. Я по 3−4 раза объезжал их, мы много разговаривали. Я чувствовал, что нужен этим людям. Потом мы с верующими плели сетки, помогали продуктами. В первые дни войны очень многие мои прихожане, в том числе кум, пошли защищать Украину. Меня держала вера в то, что наши защитники отразят атаки приближающегося врага. Наше село находилось на берегу Каховского водохранилища, вместе с Энергодаром и Днепрорудным образовывали так называемый «аппендицит». А линия фронта шла немного выше, поэтому российские колонны двигались по этим дорогам. Но где-то на третий месяц на наш блокпост наведались враги. Я первым захотел идти с ними на переговоры, однако земляки просили этого не делать, потому что для оккупантов украинские священники — это страшные враги! Поэтому переговоры вела другая группа. Врагу объясняли, что никто их не ждал, что не надо нас освобождать. Нам ответили, что это приказ, сказали уйти с блокпостов, иначе расстреляют. Выбора не было. По балкам стали ездить российские военные. До сих пор в голове момент, как в 50 метрах от меня стоят две установки «Град» и обстреливают Васильевку, где были наши защитники. Эти снаряды несли горе и слезы.

Я все это время продолжал служить, потому что нужно было проводить службы, панихиды. Надевал подрясник, но, на удивление, враги меня не трогали и ничего не спрашивали. Чаще ко мне приходили местные коллаборанты. Таких, к сожалению, было много. Они говорили мне, что скоро здесь будет россия, и намекали, что нужно сделать какой-то выбор. Хотя они понимали, что свой выбор я давно сделал. Ведь еще сразу после того, как я приехал в Запорожскую область, любители «русского мира» называли меня «бандеровским священником». Но были и такие, кто изменил свое мнение и поддерживал Украину. Скажу, что у меня тогда уже не было страха, потому что я на своей родной земле, никому ничего не навязывал.

Читайте также: На Харьковщине завербованный россиянами священник готовил удары по военным эшелонам

Отец Игорь до последнего служил в церкви, и только на украинском языке. В другие украинские церкви оккупанты приходили помолиться.

Семь месяцев священник с супругой прожили в оккупации. Но пришлось поехать к дочери на Киевщину на роды.

— Все время меня все просили уехать. Родители, младший брат, который был на фронте. Но я не хотел оставлять своих верующих, — объясняет отец Игорь. — Все-таки послушал дочь, ведь очень хотел взять на руки внучку. Планировал вернуться через месяц. Однако так случилось, что потом дорогу на Васильевку закрыли и возможности приехать уже не было…

В конце концов семья уехала на Волынь, теперь Игорь Синчина служит в церкви села Клепачев. А недостроенная церковь стоит закрытой на замок, прихожане ухаживают за территорией рядом. К дому священника российские войска тоже приезжали, но внутрь, к счастью, не ворвались.

— Я поддерживаю общение с моими верующими, — говорит священник. — Они звонят, плачут, говорят, что им меня не хватает. Труднее всего, когда слышу, что кто-то из них уже умер. Поскольку жизнь в оккупации — это боль, стресс, переживание… Постоянно молюсь за них. Мечтаю, что после победы и деоккупации вернусь в Балки и продолжу служить людям и Господу.

Ранее «ФАКТЫ» побеседовали с главным капелланом Донецкого экзархата Греко-католической церкви Василием Иванюком об истории капелланства и об их миссии во время ужасных испытаний в войну.

1057

Читайте нас в Facebook