Дмитрий Гордон: "Светин позволял себе учить Райкина, как следует выходить на сцену и играть"
Смешливого выпускника Киевского музыкального училища по классу гобоя Мишу Гольцмана (настоящая фамилия Михаила Светина) не приняло ни одно театральное заведение Советского Союза. В поисках работы юноше много лет пришлось колесить по всей стране. Но за свое упорство он таки был вознагражден. В начале
1980-х к Светину пришла популярность. Ему перевалило тогда уже за сорок лет. Небольшие роли в культовых фильмах «Чародеи» и «Любимая женщина механика Гаврилова» обеспечили ему амплуа короля эпизода. Приглашения на съемки посыпались одно за другим. Светину предложили работу в одном из питерских театров, квартиру в центре города и насыщенную жизнь на сцене.
Светин полюбил Питер и несколько раз отказал именитым режиссерам, приглашавшим его в Москву. Он любил бывать у себя на даче в Вырице под Гатчиной. Уехал туда с супругой в начале августа. 23-го числа Светину стало плохо. Он потерял сознание и был госпитализирован в местную районную больницу. Увы, спасти артиста не удалось. Он ушел из жизни не приходя в сознание…
До последнего времени Михаил Семенович продолжал играть в антрепризах, сниматься в кино и выходить в спектаклях Театра комедии имени Акимова. Часто приезжал в родной Киев, прохаживался по его улочкам, ел любимые вареники с вишнями и встречался с друзьями. Он был дорогим и желанным гостем в семье известного журналиста и политика Дмитрия Гордона. Их дружба родилась на съемках клипа «Зима» и продолжалась до конца жизни известного актера.
*Дмитрия Гордона и Михаила Светина связывали долгие годы дружбы (фото из «Фейсбука»)
— С Михаилом Семеновичем мы познакомились в начале 2002 года, — вспоминает Дмитрий Гордон. — Как раз начали подготовку к съемкам клипа на песню «Зима» Александра Розенбаума вместе с Наташей Могилевской и режиссером Максимом Паперником. Я очень хотел, чтобы это напоминало такое добротное, хорошее советское кино типа «Иронии судьбы, или С легким паром!». Единственная проблема — уместить всю историю в четыре с половиной минуты. Тут мне пришла в голову идея пригласить известных актеров. Причем ролей для них написано не было, мы надеялись на авось. Речь шла о Льве Дурове, Михаиле Светине, Нине Руслановой и Валентине Талызиной. Представьте, все откликнулись и прилетели в Киев! До сих пор помню эту картинку. Я стою в аэропорту «Борисполь», смотрю через окно, как они гуськом спускаются по трапу самолета — четыре звезды советского кино.
Тогда я и познакомился с Михаилом Семеновичем, мы сразу почувствовали друг в друге родственные души. Это был потрясающий человек, обладавший огромным чувством юмора! Добрый, щедрый. Светин очень любил Украину и Киев, в котором родился.
И знаете, в отличие от многих актеров, Михаил Семенович был умным. А это большая редкость для людей его профессии. Светин же был умным настолько, что все хорошо понимал не только в актерской игре, но и в политике. Я, может, не имею права рассказывать о каких-то его политических взглядах, но, поверьте, они были правильные…
— Вы подружились с Михаилом Семеновичем?
— Да причем как-то сразу и очень легко. С ним было замечательно проводить время. По традиции, если я ехал в Питер, непременно ему звонил, и мы встречались. Когда Светин приезжал в Киев, конечно, виделись здесь. Михаил Семенович любил приехать сюда дня на три, чтобы не спеша побродить по городу, где прошли его детство, юность и становление.
Он родился в Киеве на Малой Житомирской улице, откуда во время войны уехал в туберкулезный санаторий. Помню, Михаил Семенович рассказывал мне, что его родители хотели остаться в городе, говорили: «Что немцы сделают, это же культурные люди, и язык похож — идиш и немецкий?! К тому же они были в 1918 году в Киеве и прилично, красиво себя вели».
Но в результате получилось, что Светин спас своих родителей от смерти, а они — его. Перед началом войны десятилетний Михаил заболел туберкулезом. Его отправили сначала в санаторий в Крым, а затем в Теберду. Мама вместе с братом Михаила Леней поехала забирать его, и в конце концов семья воссоединилась в Ташкенте. Через несколько дней после отъезда матери из Киева в город вошли немцы, и все родственники семьи были расстреляны в Бабьем Яру. А когда оккупанты заняли Северный Кавказ, были убиты пациенты и врачи туберкулезного санатория. Немцы не хотели оставлять в живых больных детей.
— Известно, что, приезжая в свой родной Киев, Михаил Семенович всегда останавливался в одном и том же гостиничном номере.
— Это был отель «Украина». У Светина был любимый 739-й номер, — в котором две маленькие комнатки, из окна — вид на Майдан и улицу Большую Житомирскую. Он любил смотреть на город сверху и обожал гулять по Киеву пешком. Как-то мы шли по Майдану, и вдруг Светин говорит: «А тут в 1946 году пленных немцев вешали. Я это видел. Один сорвался, так его повесили повторно…»
Помню, как однажды, приехав в очередной раз в Киев, Михаил Семенович попал на день рождения к Олегу Блохину. Я был приглашен и со мной пошел Светин. Ни Блохин, ни его друзья об этом не знали. В общем, день рождения Блохина превратился в праздник Светина.
Михаил Семенович очень любил Украину, а Киев — просто обожал. Говорил: «Мне тут дышится по-другому, здесь все родное!» И кухню украинскую любил, особенно вареники. Он обожал вкусно поесть. Правда, последнее время ему многое было нельзя.
— Правда, что у Михаила Семеновича был вспыльчивый характер?
— Это классический пример человека маленького роста. У Светина действительно был сложный характер. На мне это не отражалось, но он сам прекрасно знал свою особенность и рассказывал мне, что из-за характера страдал не только сам, но и окружающие его люди.
Одним из первых Светина заметил Аркадий Райкин и пригласил в своей театр. Но Михаил Семенович очень нагло себя вел. Позволял себе учить Райкина, как следует выходить на сцену и играть. Райкин с изумлением смотрел на этого провинциального наглеца и в конце концов от него избавился.
Точно так же Светин вел себя с Эльдаром Рязановым, другими режиссерами. Был очень своенравный. Михаилу Семеновичу казалось, что он лучше всех остальных знает, как надо играть. Зачастую, надо признать, так и было.
Помню, как Михаил Семенович сожалел, когда режиссер Ульяна Шилкина сняла совершенно бездарный телесериал «Золотой теленок». Он очень хотел сыграть Паниковского, а ему дали роль Фунта. Светин говорил: «Я же из Киева и прекрасно понимаю, что такое стоять на углу Прорезной и Крещатика!» Это явно его роль. Михаил Семенович был замечательным, трогательным человеком, мастером комедии и эпизодических ролей.
До последнего времени Михаил Семенович был востребованным артистом. Я видел его на сцене два года назад, летом 2013 года. Это было в Питере, он играл на сцене родного Театра комедии имени Акимова. Помню, после спектакля прямо из гримерки мы пошли в ресторан. Долго сидели на открытой террасе рядом с театром, хорошо говорили. Светин признавался, что любит антрепризу, сниматься в кино. Вообще, он был легкий на подъем. По улице не шел, а буквально бежал. У меня много звездных друзей, но только когда я шел по улице с Михаилом Семеновичем, каждый проходящий мимо улыбался. Светин был совершенно не агрессивным, казалось, вокруг него просто разливалось добро.
— У Михаила Светина ведь так и не было актерского образования.
— Оно было минимальное. Светин в свое время помыкался по театрам необъятной нашей Родины. У него была непростая жизнь. Поздно начал сниматься в кино, ему было тогда уже за сорок. Михаил Семенович пытался пробиться и в Киеве. Его взяли в Театр оперетты, но продержался он там недолго. Хотя публика, рассказывал Светин, принимала его на ура. Но главный режиссер театра неожиданно заявил, что им придется расстаться. «Ты слишком патологичен на сцене!» — вспоминал его слова Михаил Семенович. Потом оказалось, что актера не оставили из-за характерной внешности. Михаил Семенович тогда очень переживал. Он страшно не любил антисемитизма, с которым в жизни, увы, довольно часто сталкивался.
Рассказывал, как приехал в Киев в начале 1980 годов. В вестибюле гостиницы его узнал мужчина в вышиванке, представившийся украинским писателем. Рассыпался в комплиментах, готов был нести багаж артиста. В это время Светин протягивает администратору свой паспорт для поселения, а там фамилия: Гольц-ман. Писатель увидел и как закричит: «Так ти єврей?! Що ж це таке робиться?!» Михаил Семенович, услышав это, схватил свои чемоданы и бегом в номер. Благо, он был на первом этаже. А добежав, уже у самой двери не выдержал и закричал: «Еврей, еврей, еврей!» Он с таким смаком и юмором описывал этот случай, что казалось, будто я тоже его очевидец.
— Рассказывают, что у Михаила Семеновича были трепетные отношения с супругой, актрисой Брониславой Проскуриной.
— Бронислава Константиновна прекрасная актриса, прима театра Льва Додина. Они познакомились, когда оба начинали актерскую карьеру в театре города Камышин. Играли вместе в спектакле «Брак поневоле». Он — мужа-подкаблучника, она — роскошную женщину. Бронислава Константиновна была на целую голову выше Светина. Михаил Семенович шутил: «Смотри, какую я, маленький еврей, оторвал красивую русскую бабу! Она от меня без ума и никуда не денется…» У пары родилась дочь Света. Михаил Семенович ее обожал и даже псевдоним Светин взял в честь дочери. Света с семьей сейчас живет в Америке. У них с отцом были прекрасные отношения. Михаил Семенович даже в Киев как-то приезжал с одной из своих внучек. Вспоминая о Светине, на память приходят лишь добрые, забавные истории.
Помню, как много лет назад я поехал в Питер на день рождения к Валерию Леонтьеву. И, конечно, позвонил Михаилу Семеновичу. Мы с ним встретились (это было 19 марта), гуляли по городу, обедали в ресторане. Потом Светин проводил меня к залу «Октябрьский», где Леонтьев давал концерт. По дороге мы зашли во двор. Вдруг Михаил Семенович говорит: «Смотри, вот тут, в подвале, я жил. И какая-то скотина, дворник, своей метлой постоянно мне в окна пыль загоняла! Я его ненавидел. А потом оказалось, что это был писатель Сергей Довлатов…»
— Что это была за смешная история с местом захоронения дедушки Михаила Семеновича?
— Несколько лет назад Светин приехал с антрепризой в Винницу. И неожиданно вспомнил, что его дедушка в Крыжополе держал галантерейную лавку. Думает: надо же найти его могилу. Попросил устроителей свозить его в Крыжополь. Светину дали машину, сопровождающих. На улице стоял лютый мороз, 30 градусов. Актера встретило местное начальство — все-таки звезда приехала! Пошли на кладбище. Пару часов вместе со Светиным рыскали по могилам, искали захоронение. Закоченели все! И тут вдруг Светин говорит: «Ой, я перепутал. Это же православное кладбище, а дедушка-то похоронен на еврейском». Приехали на еврейское кладбище, там могилы снегом запорошены, надписи на идише или иврите. Носились по кладбищу еще час. И наконец Светина осеняет: «Дедушка же похоронен в Одессе».
— Помните последний разговор с Михаилом Семеновичем?
— Это было чуть меньше года назад. Я поздравлял его по телефону с днем рождения. Михаил Семенович уже был тогда слабенький. Накануне отложил свой приезд в Киев, потому что перенес сложную операцию на глазах — он терял зрение.
Бронислава Константиновна сказала мне, что Михаил Семенович последнюю неделю жизни был без сознания. Он умер, так и не придя в себя. За десять дней до смерти Светин вместе с женой приехал на дачу, которая находится под Гатчиной. Там он потерял сознание и его привезли в районную больницу. Хирург из Питера не успел приехать на операцию…
Михаил Семенович завещал, чтобы его тело упокоилось на Серафимовском кладбище. Именно там похоронен его большой друг Александр Демьяненко. В свое время Светину поставили стенты на сосудах. У Демьяненко тоже было больное сердце, он все время глотал нитроглицерин. Михаил Семенович много раз уговаривал друга сделать стентирование, но Демьяненко боялся и в результате умер от сердечного приступа. Светин очень переживал потерю товарища…
Я говорил с Брониславой Константиновной после смерти Михаила Семеновича. Она плакала, а потом сказала: «Дима, спасибо, мы тебя так любим». Знаете, мне так понравилось это «любим» в настоящем времени…
3787Читайте нас у Facebook
