Джон Малкович: «У меня нет времени смотреть кино, потому что я все время работаю…»
Голливудская звезда приехал в Украину всего на два дня — на церемонию открытия и проведение мастер-класса. Вполне естественно, что все расписано по минутам, и пробиться к легенде Бродвея — дело непростое.
Организаторы фестиваля отметили, что мэтр оказался человеком без излишних требований. Разве что изъявил желание поселиться в трехкомнатном президентском люксе гостиницы «Бристоль», с видом на улицу Пушкинскую (сутки проживания здесь стоят 11 тысяч гривен). Пожелал также, чтобы ему организовали подробную экскурсию по городу — Малкович интересуется архитектурой и историей. А вот менеджер знатного гостя не скромничал: потребовал, чтобы «Лучшему злодею» (именно такого официального титула удостоил актера телеканал MTV за роль в фильме «На линии огня») непременно предоставили охрану и черную машину с затемненными стеклами…
«Я до сих пор думаю о том, кем стану, когда вырасту…» 
В окружении «бравых парней» Малкович ходил повсюду (даже в туалет). Зато в зал знаменитого Одесского оперного театра, где проходила торжественная церемония открытия кинофеста, он попал одним из первых. Заняв свое место в восьмом ряду партера, стал внимательно осматривать убранство и, не скрывая восторга, фиксировал все на камеру своего мобильного телефона.
Позже, в беседе, он признается, что быть известным человеком — тяжело.
— Ты даже не можешь с кем-то поговорить, потому что им нужен не разговор, а «фото-фото-фото», — констатирует Джон Малкович. — Вчера, после открытия, хотелось постоять на свежем воздухе и попить воды, но это оказалось невозможно: за нами ходили буквально толпами. Пришлось ехать в гостиницу.
— Джон, не сочтите за невежество, однако хотелось бы услышать из первых уст, где берет свое начало ваш род…
— Зовут меня Джон Гевин Малкович, родился 9 декабря 1953 года в городе Кристофер, штат Иллинойс, США, — не без иронии отвечает собеседник. — Родители Дэниел и Джо Энн Малкович — хорваты по происхождению. В нашей семье воспитывалось пятеро детей — два мальчика и три девочки.
Родители были связаны с издательским делом. Семье матери принадлежала местная газета в Бентоне, где мы жили. Отец был борцом за сохранение окружающей среды и издавал экологический журнал, что в Бентоне — городе угольных шахт — делало его чем-то вроде маргинала. Отца больше нет на свете, но, когда я о нем думаю, он встает перед моими глазами: темноволосый, обаятельный, элегантный. Он работал смотрителем заповедника, и я, честно говоря, хотел пойти по тому же пути, поэтому после окончания школы поступил в Университет Восточного Иллинойса на факультет биологии, но в период учебы неожиданно увлекся театральным искусством.
— Как это получилось?
— У меня была девушка-актриса, и я смотрел, чем она занимается, когда забирал ее с репетиций. Чтобы обучаться актерскому мастерству, я перевелся в Университет штата Иллинойс, но выпускные экзамены так и не сдал. Вы можете смеяться, но только шесть лет назад, в 2005 году, я вернулся на университетское театральное отделение, где мне наконец торжественно вручили официальный диплом бакалавра театрального искусства. Потому я до сих пор думаю о том, кем стану, когда вырасту (улыбается).
— С этим и приехали в Украину — определиться, что делать в дальнейшем?
— Очень давно хотел попасть сюда. Мне здесь нравится: прекрасный город, в особенности — архитектура. До того в Украине бывал дважды — в Ялте. Несколько лет назад меня пригласили на мероприятия, посвященные 100-летию Ялтинского театра имени Чехова. Для меня Чехов — гуру. Я хотел приехать в Москву, в Ялту, передать деньги на поддержку строительства театра. Сделать это лично. На тот момент была такая возможность и время. Прежде я мало знал об этом месте, только по рассказам Чехова. Сейчас рассматриваю возможность проведения в Ялте международного театрального фестиваля, но этот вопрос пока обсуждается. Поэтому не думаю, что компетентно могу ответить. Вы уж извините, но привык говорить правду.
— Всегда придерживаетесь этого правила?
— Скажем так, в подавляющем большинстве случаев. Вот несколько минут назад, когда отвечал на вопрос о родителях, кое-что не досказал…
— Готовы дополнить?
— Вы ставите меня немного в неловкое положение, но… Ладно уж, скажу. Отец любил выпить, жить с ним становилось невыносимо. Мне было очень жаль маму, но предпринять что-либо конкретное в свои 15 лет я не мог…
«Мне предлагали даже женские роли!»
— Вам нравится играть отрицательных персонажей?
— Я не выделяю злодеев в какую-то отдельную группу и не могу сказать, что их в перечне сыгранных мною ролей больше, чем положительных героев. Не считаю, что злодеев играть сложнее, чем положительных персонажей, — для меня все роли равнозначны. Возможно, негативные герои в силу ряда причин лучше запоминаются зрителями. Если мне интересно, я играю любую роль и в каждом отдельном случае исхожу из того, что написано в сценарии. Главное — суметь выявить в нем самое важное и сыграть это.
— Можно ли говорить о том, что в своей голливудской карьере вы уже достигли той точки невозврата, когда приходится работать самим собой?
— В Голливуде вы в какой-то степени являетесь продуктом. А продукт — это то, что лучше всего продается, то, на что публике интересно смотреть — если ей вообще интересно. Я, кстати, не уверен, что публика обязана смотреть, как я там что-то играю, — может, ей больше хочется увидеть меня падающим с крыши. Просто если ты снялся в 80 фильмах и в десяти из них сыграл плохого парня, то все решают, что ты плохой — и все, будут повторять это снова и снова.
— Хорошо, а как с комическими ролями?
— Играю их по одной простой причине — очень забавно вживаться в этих героев. Не могу сказать, что предпочитаю какой-то конкретный жанр, потому что любая удачная роль приносит колоссальное удовлетворение от того, что ты ее сделал. Я играл английского художника Клинта, профессора романтической поэзии, английского и французского королей, интеллектуала, инвалидов, бизнесменов, поэтов-атеистов. Мне предлагали даже женские роли! На самом деле, я создал 77 версий самого себя, включая карликовый вариант и больного человека.
— Была ли какая-то особенность в работе над ролью Джона Малковича в фильме «Быть Джоном Малковичем»?
— Точно такая же роль, как и любая другая. Ничего специального я от себя в этой роли не требовал и действовал в рамках сценария. Вообще, изначально меня привлек именно фантастический, дико смешной, просто уморительный, сценарий. Когда мы обсуждали его с моим продюсером, то решили предложить Чарльзу Кауфману выпустить картину, сделав меня режиссером и выбрав в качестве главного героя какого-нибудь другого актера. Ну, например, фильм назывался бы «Быть Шоном Пенном». Кауфман не согласился, а я не устоял перед сценарием. Уж очень хотелось воплотить в жизнь эту историю — и сценарий был настолько богат, что добавлять что-то от себя я не посчитал нужным.
— Джон, как рождается творческая идея?
— По-разному. Не знаю, как у вас, а в Голливуде всегда есть деньги на то, чтобы развить идею. Предположим, 30 лет назад было много актеров, которых нашли продюсеры, вкладывая миллионы долларов, чтобы вырастить их. Сегодня в Голливуде на слуху всего три-четыре имени: Том Хэнкс, Том Круз, Брэд Питт. Это фигуры, в которые по-прежнему будут вкладываться деньги, чтобы окупались проекты. Былой «раскрутки» больше не существует в Голливуде, и, скорее всего, мы будем жить дальше так, как вы живете здесь.
«Русскому мату меня обучила Ингеборга Дапкунайте»
— Доводилось ли сотрудничать с кем-то из советских, возможно, украинских актеров?
— Дружу с замечательной актрисой Ингеборгой Дапкунайте, она — одна из моих старинных подруг. Я пригласил ее в Лондон на пробы для спектакля. На эту роль претендовали еще две американские актрисы. Ингеборга прилетела в Лондон и, абсолютно не зная английского языка и совершенно в нем не разбираясь, произнесла всего пять предложений. В итоге ее утвердили на роль, она была моей партнершей на лондонской сцене. И получилось так, что позже она вышла замуж за режиссера спектакля Саймона Стокса. Она и сейчас выглядит, как молоденькая девочка.
Еще знаю Евгения Миронова, очень нравится его творчество. Познакомился с ним лет пять назад в Санкт-Петербурге, на съемках фильма «По этапу», где снималась и Ингеборга. С ней самой мы сотрудничаем уже 20 лет. Часто снимались в фильмах, вместе работали на сцене, в режиссуре. Она в числе самых больших моих друзей.
— Правда, что именно Дапкунайте обучила вас русскому мату?
— Правда. В 1997 году она помогла мне выучить реплики на русском, в основном матерные, для роли русского мошенника Тедди КГБ в фильме «Шулера». Дапкунайте записала их для меня на пленку и таким образом сделала за меня всю работу. Мне оставалось только воспроизвести ее интонации.
— Что вы предпочитаете как актер — театр либо кино?
— Не могу сказать, что мне больше нравится. Театр и кино — очень разные вещи. Думаю, что они даже почти не связаны. Театр — это живой организм, он всегда меняется. А кино — зафиксированные моменты во времени, выбранные и манипулируемые массой людей. Но я не обязательно смотрю на это, как на выбор. Знаете, играть в театре — это что-то вроде плавания на серфинге. В восемь вечера выходишь на сцену, ловишь волну. Большинство актеров ошибаются, считая волной самих себя. Волна — это столкновение сценического материала и публики. Кино же более похоже на попытку закатить тяжелый камень на верхушку горы. Нет никакой настройки, есть пара секунд, чтобы отыграть что-то на экране. Фильм — это кусочки видео по пять-десять секунд, по минуте. А театр — это цельное произведение…
— Хорошо, а какое именно кино вы предпочитаете?
— Вряд ли отвечу, так как плохо разбираюсь в нем. У меня нет времени смотреть кино постоянно, потому что я все время работаю. Хотя если вы хотите заработать на кино много денег, то, конечно, нужно выбирать экшн. Что до философии, то, полагаю, в таких фильмах она слабо выражена.
— Каковы ваши ближайшие рабочие планы?
— Все зависит от того, что предложат. Сейчас вот завершается двухмесячный тур по Европе с двумя операми: одна — об известном французском серийном убийце, другая — о Казанове. После Одессы отправляюсь в отпуск на 12 дней, вместе с семьей. В августе должен сдать эскизы для следующей линии одежды, параллельно буду заниматься постановками опер. В начале сентября — работа над новой кинолентой «Сибирское образование», съемки будут проходить в Литве, в Вильнюсе. В ноябре — новая пьеса в Париже…
— Не хотели бы поставить спектакль в Одесском оперном театре?
— Не исключено. Как ни странно, наша труппа уже выступала в двух театрах, построенных этими же архитекторами (современное здание Одесского оперного возведено в 1887 году архитекторами Фельнером и Гельмером в стиле венского барокко. — Авт.), — в Гамбурге и Вене. Помимо того, один из наших певцов — молодой украинский баритон Андрей Бондаренко — точно бы согласился выступить.
— Вы упомянули о линии одежды…
— Да, я давно работаю в модельном бизнесе, обзавелся собственной линией по производству мужской одежды — «Мистер Мадд». Маддом звали водителя на съемках первого фильма в моей карьере — «Поля смерти». Его личность глубоко меня впечатлила, он отсидел срок за убийство. У него была коронная фраза, которой он объяснял свою жизненную философию: «Иногда мистер Мадд убивает, иногда нет». Очень колоритный мужчина…
1641Читайте нас у Facebook
