Никита Михалков: «Жить со мной под одной крышей не пожелал бы и врагу»
В 1976 году на экраны вышел фильм Никиты Михалкова «Раба любви». Он стал своего рода гимном кинематографу, в его основу положена идея интерпретации судьбы великой актрисы немого кино Веры Холодной (по сценарию фильма — Ольги Вознесенской). Ее роль исполняет Елена Соловей. «Раба любви» и Одесса стали моим паспортом, — признался Никита Сергеевич. — На этих двух крыльях я начинал свой путь в большой кинематограф. Правда, был еще и режиссерский дебют — «Свой среди чужих, чужой среди своих», но именно «Раба любви» сделала меня рабом кино».
«Мы, московские киношники, воевали с клоунами и дрессировщиками за очередь в душ»
— Никогда не забуду, как в Одессе, в Ботаническом саду, 35 лет назад проходили съемки последнего плана киноленты «Раба любви», — вспоминает Никита Михалков. — Съемочная группа уже устала, все спешили поскорее закончить работу, осталось отснять крупный план и одну реплику Елены Соловей. В тот момент, когда в Ботанический сад одна за другой въехали машины и началась установка аппаратуры, студентки биофака убирали там листья. «Мотор!» Елена Соловей произнесла свою реплику и все… «Снято!» Шампанское, возгласы, шум колес… Тогда, наверное, студентки подумали: «Вот это профессия! 10 минут поработали — и деньги, слава, богемная жизнь».
.jpg)
*Ольга Вознесенская (Елена Соловей) и Виктор Потоцкий (Родион Нахапетов). Кадр из фильма «Раба любви»
— Я безумно люблю Одессу, с ней у меня особые отношения. Приехать сюда несложно, а вот уехать — нелегко. Когда мы выбирали натуру для фильма «Раба любви», администратор, которому дали денег на пять дней, три недели не мог нас отсюда вывезти. Помнится, наша киногруппа жила тогда в цирковой гостинице, и все мы — московские киношники — воевали с клоунами и дрессировщиками за очередь в душ. Побывав в Одессе в этом году, убедился: город остается таким же уникальным и единственным в своем роде. Я прошелся по Привозу и услышал музыку одесской речи. Не скрою, ко мне выстроилась толпа продавцов с просьбой вместе сфотографироваться. Одна типичная одесская старуха с недовольным видом сделала им замечание: «Что столпились? Лучше продайте ему что-то дешевле!» Когда я спросил, не хочет ли она со мной сфотографироваться за скидку, ответила: «Нет, и дешевле вам ничего не продам!» (Смеется.) Особая атмосфера Одессы притягивает к себе. Это целое явление, энергетический сгусток несоединимого ни в одном месте на земном шаре: фантастическое сочетание моря, архитектуры, истории, характера жителей.
— Этим городом восхищаются многие. Например, голливудский актер Арманд Ассанте сказал, что хотел бы приобрести здесь жилье.
— Для такого я еще не созрел. В этот раз приехал в Одессу не только искупаться в море, намерен найти натуру для своего нового фильма «Солнечный удар» по мотивам рассказа Ивана Бунина. Влюблен в это произведение — совершенно гениальное и очень русское. Мне нужен юг, чтобы снять три первые сцены — 20-е годы прошлого века. Мы ищем пирс — место, откуда достаточно ясно и в то же время довольно далеко видно море. Здесь планируем снять момент, когда Михаил Фрунзе пообещал всем белым офицерам, казакам и солдатам-белогвардейцам помилование, если они сдадут оружие, снимут погоны и примут советскую власть. Но их обманули. Так вот, нужен пирс, с которого «белые» грузятся на баржу.
— На кинофестивале «Золотой Дюк» в 1988 году ваш фильм «Очи черные» отметили специальным призом, но…
— Не скрою, мне тогда хотелось большего. Я до сих пор держу обиду на Михаила Жванецкого, тогдашнего президента «Золотого Дюка», укравшего у меня главный приз. Шучу, естественно.
«Американских зрителей приучили, что их кино — лучшее в мире»
*Никита Михалков считает, что украинское кино переживает сейчас тяжелый кризис
— А помните, как тогда, в 1988-м, вы «отрывались» в Одессе вместе с Марчелло Мастроянни?
— В смысле?
— Заигрывали не только с девушками, но даже с милиционерами.
— Не припомню…
— Мастроянни получил приз Каннского кинофестиваля за лучшую мужскую роль, исполненную им именно в фильме «Очи черные».
— Точно. Если еще об одесских шутках, как их здесь своеобразно именуют хохмами, то могу рассказать такую. Правда, это быль о необыкновенном «открытии» Мастроянни. На съемках «Очей» в одном провинциальном городишке все жители буквально глаз не сводили с Марчелло. Не потому, что знали его, просто иностранец в захолустье большая редкость. Они с Мастроянни непременно здоровались. Помнится, он как-то поинтересовался у меня: «Что, у вас много людей страдают от заболевания простаты?» — «Почему так решил?» — «Каждый раз слышу, как они говорят «просто так, просто так…»
— «Золотой Дюк» был малоинтересен из-за того, что вас обидели?
— Если честно, о «Дюке» я помню мало. Большая тусовка, хотя действительно было весело, здорово, интересно и трогательно, как это всегда происходит в Одессе. На кинофестивале в нынешнем году чувствовалась сила и энергия. Я думаю, что сейчас создается хороший плацдарм для того, чтобы в Украину приходило кино — американское, европейское, русское.
— А украинское? Кстати, почему бы не показать его на Московском фестивале, президентом которого вы являетесь?
— На мой взгляд, украинское кино находится в тяжелом, кризисном положении. Мои друзья в основном занимаются сериалами. Я пока не вижу того кино, к которому мы привыкли. В Украине, если что и снимали, то в советские годы, на Киностудии Довженко.
Возрождение отечественного кино, по которому соскучился зритель, считаю главной задачей для России и Украины. После перестройки мы открыли форточку и думали, что получим свободу. А нам в эту трубу слили американское кино класса «В» и «С» — все, что им там не надо, чтобы очистить свое помещение и воздух. Американских зрителей приучили, что их кино лучшее в мире, вне зависимости от качества картины. Американцы собирают деньги за фильмы прежде всего у себя дома. Для них остальной мир такой себе бонус.
— Почему Московский кинофестиваль открылся американским блокбастером «Трансформеры-3»?
— Это не мои вкусовые пристрастия. Хотим мы того или нет, но сегодня первую скрипку в киноиндустрии играет американское кино. Фестиваль в Каннах тоже закрывают и открывают американские фильмы. С точки зрения художественного восприятия мира это плохо, но мы должны не только с этим считаться. Как говорит мой друг Юра Николаев, участвуя в корпоративах: «Сорок минут позора — и обеспеченная старость». Так вот, «сорок минут позора», но огромный фестиваль, с четырьмя сотнями фильмов и массой зрителей существует. Вы можете пожаловаться на открытие, но не можете — на программы Московского фестиваля. Кинофорум требует поддержки. На премьеру фильма «Трансформеры-3» американцы привезли в Москву девяносто камер(!). Для фестиваля и его места в мировом сообществе это очень важно.
Да, в фильмах «Трансформеры» или «Пираты Карибского моря» нет глубины, нет серьезного зрительского анализа. Но есть качество, позволяющее получать удовольствие два с половиной часа. Постыдно иное — когда отечественный кинематограф не пользуется у своих зрителей успехом.
«Когда между мною и объектом гнева разгорается костер, я сжигаю все мосты»
— Вас ведь приглашали работать в Голливуде…
— Отказался и нисколько об этом не сожалею. Я русский режиссер и люблю повторять: «Где родился, там и сгодился».
— Каким должно быть российское либо украинское кино, чтобы получать «американские» сборы?
— Сегодня все бездарное, неталантливое и лишенное всяких творческих достоинств кино именуется «артхаус». Зрители перестали ходить на российское кино. Когда мы представляли «Сибирского цирюльника», в стране было всего 36 кинотеатров. Мы выпустили 14 копий, но картина шла четыре года! Заработали 2,5 миллиона долларов, а это по тем временам колоссальные деньги. Потому что зрители соскучились по собственному кино, насмотревшись американского класса «В» или «С». Слава Богу, есть такие режиссеры, как Дуня Смирнова, которая снимает человеческую, трогательную картину «Два дня», где блистательно играют Ксения Раппопорт и Федор Бондарчук. В широкий прокат фильм, бюджет которого составил два миллиона долларов, выйдет уже в этом месяце. Так что хорошее кино возрождается. Вспомните советскую модель, при которой существовали и Тарковский, и Гайдай. Еще недавно казалось, что все хотят быть Тарковскими.
— Никита Сергеевич, не кажется ли вам, что вы как-то агрессивно настроены и по отношению к американцам, и к соотечественникам?
— Так уж карта легла… На близких это, правда, не распространяется. У меня жена все понимает, а главное ее достоинство — безграничное терпение. Ведь жить со мной под одной крышей не пожелал бы и врагу: не терплю, когда кто-то ходит по моей территории. Главное — не допустить, чтобы кто-то вмешивался в твое профессиональное дело. Супруга Татьяна Евгеньевна пыталась, но я быстро помог ей найти собственное занятие — фонд «Русский силуэт», устраивающий показы мод. Ведь когда у близких нет собственного дела, они начинают заниматься твоими.
— В возглавляемом вами российском Союзе кинематографистов не все гладко…
— В Союзе кинематографистов России пять тысяч членов. А в отпочковавшемся от него Киносоюзе — сто пятьдесят человек, среди которых ни одного артиста. (Киносоюз — альтернатива Союзу кинематографистов. В новую организацию вошли мэтры советского кинематографа, включая родного брата Михалкова — Андрея Михалкова-Кончаловского. — Авт.). Нонсенс. Скорее, это союз кинокритиков и режиссеров, которые объединились с целью победить то, что им не нравится. Но когда они победят, вдруг выяснится: им не нравится одно и то же, а нравятся совсем разные вещи. Флаг им в руки, хотя будущего у организации нет. Человек может входить во множество союзов. Но помощь старикам, пенсионерам на лечение, проведение операций, прибавку к пенсии наш фонд «Урга: территория любви» выделяет. Правда, только тем, кто остался в Союзе кинематографистов. Так что время все расставит по местам.
— Полагаете, можно просто игнорировать старших коллег, которые вышли из Союза кинематографистов. Ведь многие из них когда-то способствовали вашему творческому становлению?
— Видите ли, творческий союз — это не собес. Когда между мною и объектом гнева разгорается костер, я сжигаю все мосты.
2386Читайте нас у Facebook
