Николай Засеев-Руденко: «Однажды Люся Гурченко призналась: «Мужчин у меня было много, но самый лучший — Иосиф Кобзон»
Фильм «Бабий Яр», который украинский режиссер Николай Засеев-Руденко снял с Элиной Быстрицкой, вызвал восторг и бурю критики. Впрочем, к возражениям в адрес его работ мастеру не привыкать. На это Николай Викторович говорит, что каждый волен иметь свое мнение и убеждения. Судя по всему, следующая лента режиссера будет столь же противоречива. Засеев-Руденко взялся за экранизацию пьесы Гоголя «Ревизор». Рабочее название картины звучит многообещающе: «Когда тараканы кашляют»…
«Тамара Носова заявила: «Или ты мой муж, или никогда меня не увидишь»
— Сорок лет назад вы решили круто изменить свою актерскую карьеру и заняться режиссурой.
— Хотя к тому времени уже был известным актером. Но мне все время хотелось большего, снимать самому, а не ждать милости режиссеров. Я без проблем поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии на кафедру режиссуры и актерского мастерства Георгия Товстоногова. Свой первый фильм «Афоня, горим!» снял на киевской научно-популярной студии (»Научпоп»). Изначально мой сценарий назывался «Береги скотофермы от пожаров».
— Скотофермы?!
— Представь. Я тоже пришел в ужас. Шел 1972 год, «Научпоп» была великолепной студией, но художественных картин там никогда не снимали. Мне дали бюджет в шесть тысяч рублей, но при условии, что беру этот сценарий. Я согласился, сказав, что сниму комедию, и поехал в Москву, к генералу Обухову — главному пожарному Советского Союза, который выделил мне на картину 20 тысяч рублей.
— Вы всегда умели убеждать.
— Это правда. На главную роль пригласил Тамару Носову, с которой мы тогда жили вместе, знаменитого Алексея Смирнова и Борислава Брондукова. Картину снимали под Киевом. Когда фильм был готов, я привез его в Ленинград. Георгий Товстоногов поставил мне за мастерство пятерку. Так я вошел в кинорежиссеру.
— Рассказывают, что у вас была неприятная история, связанная с Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым.
— Скорее, не с ним, а с картиной «Малая земля», которую я собирался снимать. Написал сценарий по книге Георгия Соколова, где главным героем был еврей Цезарь Львович Куников, майор, гениальный комбат. Никакой 18-й армии не было, и Брежнева — тоже. Просто 275 морячков дали присягу, что возьмут Новороссийск. Историю о них я и хотел снимать. Но вдруг в «Огоньке» и «Известиях» появляется информация, что этим отрядом руководил Брежнев. Кстати, про него Соколов тоже в книге вспоминал: мол, был такой хороший мужик, шухерной полковник, играл на гитаре, баб любил… Ну и пошло-поехало. Мой сценарий «зарубили», неудача постигла и следующий — «Большая игра», о футболе. По сути с 1972 по 1978 год я ничего не снимал.
— Как же вы жили это время?
— Обитал тогда в основном в Москве, у Носовой. Мы с успехом катались по стране с программой «Товарищ кино». С нами ездили Алла Ларионова, Коля Рыбников, Люся Гурченко. Зарабатывали прилично. За выступление мне платили 34 рубля 50 копеек. Иногда мы давали по три концерта в день. Десять дней повкалывал — тысяча рублей в кармане. Огромные деньги. Тогда зарплата инженера составляла 140 рублей в месяц. Но снимать все равно хотелось. На Киностудии имени Довженко режиссер Андрей Бенкендорф снимал картину «Поездка через город». Снял семь частей, но Москва приняла лишь пять. Приближался конец года, надо было срочно доработать две части. Меня вызвал к себе директор киностудии Альберт Путинцев и сказал: «Коля, только ты можешь за два месяца снять две части». Я не стал возражать. Пригласил Спартака Мишулина, Михаила Державина, Иру Бунину. Предложил роль Анатолию Папанову, которому нужно было в кадре только посидеть в ванне. Но Анатолий Дмитриевич сказал: «Плати 300 рублей за позор!» Денег таких не было, и я пригласил Виктора Байкова (пан Вотруба из «Кабачка «13 стульев»), который был тогда очень популярен.
— Вам удавалось легко договариваться со знаменитостями.
— Личное обаяние (смеется). Никаких особых гонораров я не предлагал. Приглашал на встречу, давал читать сценарий, и актеры соглашались. В общем, привезли мы в Москву на Гостелерадио СССР семь частей. Комиссия посмотрела и решила, что студия выполнила план. А Путинцеву сказали: «Вы нам привезли полкило «Докторской» и 200 граммов «Салями». Все отметили мои две части. А через пару месяцев меня опять вызывают в Москву, говорят, надо переснять 800 метров картины «Странный отпуск» режиссера Игоря Ветрова, поскольку снял он ерунду. И главную героиню требуют заменить. Я в ужасе!
— Представляю.
— Сижу я как-то в нашем студийном кафе. Вижу — напротив красивая баба. Это была Наташа Сумская, только что закончившая театральный институт. Наташа и стала нашей героиней. В то время в Киеве на гастролях работал весь МХАТ. Я и артистов театра задействовал в картине. Пригласил Евгению Ханаеву, Юрия Богатырева, Александра Михайлова, Петра Чернова. Они с радостью согласились подзаработать во время гастролей. Картина получилась забойная.
— Вам предлагали переехать на работу в Москву?
— Звали на «Мосфильм». Но ты понимаешь, у меня в Киеве было все — семья, работа. А переехать в Москву — значило остаться с Носовой в ее постели. В Госкино полагали, что я слишком многого хочу — роман с такой звездой, еще и лучшие сценарии. А вот не дадим ему.
— Завидовали?
— Конечно. Тогда я и сделал выбор. Сказал Томе, что сохраним добрые чувства, не более. Предложил ей творческую дружбу. Я снял 20 фильмов, 17 из которых полнометражные. В каждой из картин Носова могла бы сняться. Но Тома заявила: «Или ты мой муж, или никогда меня не увидишь». Она присылала обратно все сценарии, даже не распечатав их. Вычеркнула меня из своей жизни, хотя мы были вместе роскошных семь лет.
— Отчего же не женились на Носовой?
— Это означало поставить крест на своей карьере. Тамара говорила: «Зачем тебе режиссура? Превратишься в сумасшедшего седого придурка. Ты же хороший артист, давай разъезжать с концертами, мы прекрасно зарабатываем!» Но у меня были совершенно иные планы.
«Бывало, Алла Ларионова приезжала на съемки с «фонарем» под глазом»
— И все-таки вы разошлись со своей первой женой.
— Это случилось намного позже, когда я встретил Оксану Ковалеву. Помню, когда она играла маленький эпизод в моей картине «Выстрел в гробу», Моргунов сказал: «Оксану не видно, но она первая». А встретились мы совершенно случайно. Я снимал фильм «Оружие Зевса», и Оксана пришла на киностудию вместо сестры, которая заболела. Снимали сцену в самолете, Оксана сидела в самом хвосте тихо, как мышка. Меня поразили ее лицо, глаза и… красивые колени.
— Колени?!
— Английские колени. Не мясистые, как у Пугачевой, а остренькие. С того момента все и началось… Мы вместе уже 20 лет, а нашему сыну недавно исполнилось 17.
— Вы снимали многих красивых актрис. Оксана ревновала вас?
— Я повода не давал. Нагулялся, понимаешь? Как старая собака. Меня всегда окружали знаменитые женщины. Аллочка Ларионова была потрясающей красоты актриса. Снимал ее в «Оружии Зевса». Супруг Аллы Коля Рыбников в то время уже бухал, ревновал жену страшно, иногда даже руку на нее поднимал. Бывало, Алла приезжала из Москвы на съемки с «фонарем» под глазом. Помню, Ларионова стоит в кадре, подбегает ко мне администратор и шепчет: «Позвонили из Москвы, умер Коля Рыбников». Я отвечаю: «Ничего Алле не говори, пусть доиграет эпизод…» Потом она подошла ко мне и так спокойно спрашивает: «Умер Коля?» Я слова не мог вымолвить. Она не разрыдалась, стойко перенесла известие, а ночью умчалась в Москву.
— Вы ведь работали и с Николаем Рыбниковым.
— Это была картина «Без году неделя». Коля тогда не был запойным, но рядом всегда находились дружки, норовившие его.jpg)
споить. А Коле категорически нельзя было пить. Он играл начальника управления Речного флота. Ему надо было сказать фразу: «Дорогие товарищи выпускники…» Но так как он был в стельку пьяный, получалось: «жекусники, вакусники, выпивники…» Еле выговорил слово с десятого раза. Алла тогда прилетела к нам на съемки и выводила мужа из запоя…
*Николай Засеев-Руденко называет Людмилу Гурченко одной из самых капризных своих актрис
— Людмила Гурченко часто вспоминала, что вы один из немногих режиссеров, кто поддержал ее в сложное время отсутствия работы.
— Я снимал Люсю в картине «Дорога в ад» (1988 год). Хотя изначально в фильме планировались Олег Стриженов и Лионелла Пырьева. Но всесильный Сергей Лапин посмотрел пробы и сказал: «Пырьева не будет это играть!» Понятно, отпал и Стриженов. А я уже сижу на съемках в Ужгороде. Что делать? Звоню Марису Лиепе, с которым мы были знакомы. Он говорит: «Старик, меня только что выгнали из Большого театра». — «Да пошли всех к черту! Садись в самолет, прилетай ко мне в Ужгород, хорошая роль. Я тебе отлично заплачу». И он согласился. Второй, о ком я подумал, была Гурченко. Она прилетела ко мне уже на следующий день, добираясь из Москвы тремя самолетами. Первое, что спросила, сойдя с трапа: «Ты разыграл меня с Лиепой?» Говорю: «Он ждет тебя в гостинице».
— Говорят, между ними был роман.
— Легкий… Она не могла многого ожидать от Мариса. Люся же любила жить на полную катушку. Тогда у нее были отношения с каким-то музыкантом, он ей все время звонил по телефону. А однажды во время обеда Люся неожиданно нам с Марисом призналась, что у нее было много мужчин, но самым лучшим оказался Кобзон.
— Людмила Марковна всегда была откровенной.
— Я тогда чуть не подавился от таких признаний. Вообще, с Люсей удивительно легко работалось. Единственной проблемой был ее гардероб. Вещи на ее хрупкую фигурку подбирались сложно, к тому же у Гурченко был конфликт с художником по костюмам. Как-то захожу в гримерную, художник плачет, а Люся кричит, причем не стесняясь в выражениях: «Когда я умру (а это произойдет нескоро), напишите на моей плите: «Надоело одеваться и раздеваться»!» Наверное, Люся была одной из самых капризных моих актрис.
«Во время любовной сцены в «Тихом Доне» Элина Быстрицкая просила, чтобы между ею и Петром Глебовым прокладывали шинель»
— А Элина Быстрицкая?
— Она совершенно другая. Недоступная королева. Кстати, на площадке моего фильма «Бравые парни» она впервые за 35 лет после «Тихого Дона» встретилась с Глебовым (Гришкой). Петя тогда просто онемел.
— У них была любовь?
— Нет. Хотя Петя очень был падок до женского пола, но на «Тихом Доне» у него и Быстрицкой отношения не сложились. Изначально на роль Григория Мелехова утвердили Шворина Сашу, сыгравшего в «Летят журавли». Петя Глебов в то время был на выходах в Театре имени Станиславского. Он буквально упросил помощника режиссера: «Дайте мне хоть эпизод в «Доне» сыграть. У меня двое детей, живу в коммуналке…» Изначально он должен был играть есаула в маленьком эпизоде. Петя рассказывал: «Представляешь, стою загримирован, курю. В это время по коридору идет Герасимов со съемочной группой. Вдруг резко ко мне поворачивается: «Кто такой?» — «Глебов из театра, мы его на эпизод взяли. Но если он вам не нравится, мы его выгоним», — отвечают ему. Герасимов подошел ко мне вплотную: «А ну-ка через час его покажите. Оденьте в Мелехова Григория». Все в обмороке». Петька говорил, что у него самого ноги задрожали. Его гримировали три часа — нос выравнивали, а то он у него картошкой. Потом показали Герасимову, и судьба Глебова была решена.
— Быстрицкой не хотелось сниматься с Глебовым?
— Более того, когда они лежали в кровати, играя любовную сцену, Элина просила, чтобы между ними прокладывали шинель.
— Вам впору книгу воспоминаний писать.
— Может быть. Столько историй в моей жизни случалось — и трагических, и смешных. Кстати, одна произошла прямо в канун Нового 1983 года. Снимал я картину о нефтяниках «Тепло студеной земли». Трехсерийный фильм с Григорием Абрикосовым, Андреем Градовым, Еленой Кондулайнен, Иваном Гаврилюком. Тяжелейшие съемки. Для картины надо было снять оленей, пришлось лететь в Ханты-Мансийск. Деньги заканчивались, времени оставалось мало. Оттуда на двух вертолетах мы направились в поселок Березовое. Это было 26 декабря. Нам пообещали, что через несколько дней вертолеты за нами вернутся. И вдруг в последний день старого года ко мне подходит сопровождающий и потухшим голосом говорит, что вертолеты не прилетят, нет топлива. И добавляет: «Придется встречать Новый год с оленеводами. По местному обычаю, хозяин стада предлагает гостю свою жену. Отказаться — нанести смертельную обиду…» Я — в шоке!
— Она хоть красивая?
— В том-то и дело, что нет: косоглазая, страшная. При этом от нее очень неприятно пахло. До сих пор помню, что звали ее Мадина. Она тут же начала меня обхаживать, чай приносить, в глаза заглядывать. Съемочная группа поняла, что на праздник не улететь, и начала пить по-черному. Местные готовятся зарезать оленя для дорогих гостей. Полный кошмар. Я не знал, что делать, и только молился Николаю Угоднику. И он меня, видимо, услышал. Прилетели два вертолета, которые послал за нами секретарь Ханты-Мансийского автономного округа. Сев в вертолет, я первый раз серьезно напился. Понятно, на Новый год домой мы не успели, отмечали всей группой в гостинице. Но при этом были совершенно счастливы…
Читайте нас у Facebook
