За год до уничтожения Запорожской сечи Петр Калнышевский построил надвратную церковь в Межигорском монастыре
В заповедной долине, окруженной с трех сторон горами, находилась резиденция беглого президента. Но это лишь эпизод в истории древнего урочища, истории драматичной и загадочной. Межигорье всегда влекло к себе киевлян. Но тех, кто связывал с ним свою жизнь, нередко ожидало горькое разочарование. Здесь проваливались самые блистательные начинания. Несметные богатства и изумительные памятники архитектуры исчезали бесследно, как небесные тела в «черных дырах». А вслед за очередным взлетом и возрождением Межигорья снова наступала катастрофа…
Князь Потемкин вывез из ризниц Межигорского спаса богатые дары для новых храмов своей «Новороссии»
Впрочем, и возникновению Межигорской обители предшествовала катастрофа — нашествие Батыя. В 1240 году захватчики разрушили Вышгород — величественную резиденцию киевских князей. Именно в Вышгороде покоились останки первых святых на Руси — князей-великомучеников Бориса и Глеба. При правлении Владимира Мономаха был возведен большой каменный храм, куда перенесли мощи праведников. Их поместили в раку, украшенную, по словам очевидцев, «серебром, золотом, хрусталем и резьбою так искусно, что художеству и богатству ее удивлялись греки, для поклоненья приезжавшие». От всего этого великолепия остались лишь руины. Но даже они поражали своими размерами. В одном лишь чудом сохранившемся алтаре Борисоглебского храма поместилась впоследствии целая церковь!
После разорения Вышгорода центр активной жизни сместился вверх по Днепру — в укромную долину. Здесь в XIV веке и возникла обитель, получившая известность как Межигорский монастырь, или Межигорский спас. Молва о благочестии его иноков разнеслась по всему православному миру. В 1610 году Межигорье удостоилось ставропигии и стало подчиняться власти константинопольского патриарха. Киево-Печерский монастырь получил этот высокий статус немного раньше, в 1592 году.
Тем не менее уединенный Межигорский спас уже тогда почитался верующими наравне с великой киевской обителью. Без малейшего намека на конкуренцию они вершили великое дело христианского просвещения с одинаковым рвением. Особая же и, можно сказать, уникальная роль Межигорского спаса определилась во второй половине XVII столетия, когда запорожское казачество предложило обители почетный статус войскового монастыря Запорожья. В 1676 году с таким предложением обратился легендарный кошевой атаман Иван Сирко. И оно было принято.
Межигорский спас сполна разделил судьбу Запорожской сечи. В нем появились новые лица, возникли новые обычаи и нравы. Он стал играть заметную роль в жизни Запорожья, пережившего во второй половине XVII века период своего наибольшего могущества.
«С тех пор, — писал историк Михаил Максимович, — каждый запорожский казак считал долгом своим поклониться святому Спасу межигорскому. И многие из сечевиков доканчивали здесь свой век, смиряя буйную волю в подвигах молитвы и послушаний иноческих. Была в Межигорье устроена и содержима коштом Запорожской сечи больница или шпиталь для увечных и немощных сечевиков; а некоторые из них были и посылаемы сюда на покаяние».
Тарас Шевченко в повести «Близнецы» описал старинный обряд проводов казака-сечевика в Межигорье: «Однажды, приехавши славные запорожцы на подворье свое в Киев провожать товарища своего Ермолу Кичку в Межигорский монастырь, устроили брату приличное прощание со светом: закупили на Подоле горилку, разлили ее в ушаты и с цеховою музыкой пошли торжественно в Межигорье, потчуя встречного и поперечного братскою горилкою из мыхайлика (деревянного ковшика), а прощавшийся со светом брат знай себе танцует впереди музыкантов…»
Последнюю, надвратную, церковь в Межигорском спасе построил в 1774 году на свои средства знаменитый кошевой атаман Петр Калнышевский. Но освятить ее не успел. В 1775 году Запорожская сечь пала, а ее кошевой оказался на Соловках. Еще через десять лет казацкую обитель постиг новый удар. По указу Екатерины II многие киевские церкви и монастыри закрыли, а их имущество забрали в казну. Межигорский монастырь, где доживали последние дни ветераны впавшего в немилость Запорожского войска, подлежал уничтожению в первую очередь.
Но у тогдашних правителей Украины просто не поднялась рука на обитель, слывшую в народе «второй киевской лаврой». Ее перевели в новообразованную Таврическую область. Освободившиеся здания — прекрасные сооружения в стиле украинского барокко — отдали под инвалидный дом (приют для армейских ветеранов).
Разорение монастыря довершил князь Потемкин. Он собирал культовые вещи для новых храмов в своей «Новороссии» и не мог устоять перед ризницами Межигорского монастыря, в которые столетиями стекались богатые дары. Вывезенные светлейшим князем богатства были распределены по приходам «Новороссии» и Крыма. В Межигорье остались лишь старые монахи, отказавшиеся идти в Крым.
*В самом конце ХVIII века в Межигорье обнаружили огромные залежи белой глины. И на территории бывшего монастыря построили Киево-Межигорскую фаянсовую фабрику, продукцию которой поставляли даже к императорскому двору
Святотроицкие монахи наведывались в Межигорье лишь в дни богослужений
Новая беда случилась в обители, можно сказать, из-за стакана воды. В те годы вода из межигорского источника Звонки считалась в Киеве самой лучшей. Ее возили в город в бочках и стоила она довольно дорого. Екатерина II, остановившаяся зимой 1787 года на пути в Крым в Царском дворце на Липках, могла пить только влагу из звонкового источника. Возможно, сам наместник Украины граф Румянцев-Задунайский заинтриговал императрицу рассказами о необычайных видах Межигорья и о красоте его обширных горных садов. Екатерина пожелала взглянуть на киевское чудо. Но накануне августейшего визита в монастыре случился опустошительный пожар. Как говорили киевляне, его подожгли монахи-сечевики в отместку царице за разорение Запорожья.
Но и после гибели монастыря киевляне не забывали о Межигорье. Влекли сюда горный воздух, чудесные виды на Днепр и Киев, сами руины обители. Многие состоятельные горожане селились в сохранившихся строениях и проводили здесь целое лето, как на курорте. Пили «звонковую» воду, гуляли в рощах и старых садах. Конечно, одни курортники и туристы спасти Межигорье от запустения не могли. Но случилось нечто необычайное.
В самом конце XVIII века немецкий мастер Краних и вице-губернатор Киева Василий Хованский обнаружили в окрестностях бывшей обители белую фаянсово-фарфоровую глину. Ее огромные залежи могли обеспечить потребности большого керамического производства. Решено было основать в Киеве фарфоровый завод.
«Тогдашняя администрация Киева смотрела на Межигорье, — отмечал историк Киева Николай Закревский, — как на источник будущего приращения городских доходов и даже некоторой знаменитости самому городу. Рассудив, однако, что фарфор покупают только богатые люди, а фаянсовые изделия составляют общую потребность, положили устроить фабрику для выделки одной фаянсовой посуды».
На территории бывшего монастыря построили три промышленных корпуса, конторы, склады, жилые дома для служащих, мельницу и кирпичный завод. В городе возлагали большие надежды на Межигорскую фабрику и денег на нее не жалели. В 1801 году в продажу поступила первая партия посуды. Она продавалась в специальной лавке в Контрактовом доме на Подоле, охотно раскупалась горожанами, вывозилась в другие города и даже поставлялась к императорскому двору. Однако часть изделий залеживалась на складах. Фабрика, «поглощая» щедрые дотации, работала себе в убыток.
Исследователи объясняют это тем, что многие киевляне привыкли пользоваться дешевой кустарной посудой — цены на фаянс казались им слишком высокими. А рынки других городов к тому времени уже заняли более предприимчивые русские производители.
В 1877 году фабрика, сменившая трех хозяев, закрылась. Спустя семь лет в опустевшее Межигорье вернулось духовенство. Это были монахи киевского Свято-Троицкого монастыря, которые добились разрешения время от времени править службы в одной из заброшенных церквей. Еще через два года Синод постановил учредить здесь новый Спасо-Преображенский монастырь, назначив его настоятелем знаменитого игумена киевского Свято-Троицкого Иону. Решено было также вернуться к традициям старого Межигорья и открыть при новой обители ряд благотворительных и воспитательных заведений.
Казалось бы, церковные власти сделали все необходимое для возрождения былой славы «второй киевской лавры». Увы, благой порыв не нашел отклика. Святотроицкие монахи не хотели селиться в Межигорье и наведывались туда лишь в дни богослужений. Окна старых корпусов фабрики по-прежнему были заколочены досками. Со временем здесь открыли небольшой женский монастырь, просуществовавший до революции 1917-го…
Среди того, что беглый президент не забрал из своей резиденции, специалисты насчитали свыше 250 подлинных произведений искусства
Говорят, история не повторяется дважды. Но бывают исключения. О межигорской белой глине вспомнили в голодном 1921 году. Группа учеников художника Михаила Бойчука, окончивших Украинскую академию художеств, начала работу «над возрождением керамического производства на основе современного революционного быта». Бойчукисты создали в Межигорье сначала свою художественно-производственную мастерскую, а потом и Художественно-керамический техникум.
Успех возрожденной межигорской керамики не заставил себя ждать. И это не удивительно, ведь за изготовление и роспись посуды принялись лучшие киевские художники того времени: Иван Падалка, Оксана Павленко, Павел Иванченко, Евгений Сагайдачный. Руководил ими талантливый график и живописец Василий Седляр.
Межигорский керамический техникум слыл лучшим во всей Украине. Работы художников экспонировались на международных выставках. Когда в Киеве царила разруха и предприятия закрывались одно за другим, межигорские мастерские успешно налаживали производство бытовой керамики высокого уровня. Пресса писала о них с гордостью, как об образце новых трудовых отношений. В 1921 году Павло Тычина прославил межигорские мастерские в цикле стихотворений в прозе «Живем коммуной». Он видел в художниках-бойчукистах (большинство из них были впоследствии расстреляны органами НКВД) энтузиастов новых коммунистических форм труда.
Таким образом, в 1920-х годах ХХ века Межигорье вновь заняло почетное место в жизни Киева. Увы, триумф продолжался недолго. И на этот раз урочищу не удалось избежать фатальной судьбы. В 1934-м столицу Украины перевели из Харькова в Киев, а в 1935-м вышел указ Политбюро ВКП (б)У об отчуждении Межигорья в собственность аппарата партии и создании здесь правительственной резиденции. Весь комплекс монастырских строений был уничтожен, иконы и церковные книги преданы огню… Более варварского мероприятия Киев не знал со времен Батыева нашествия. С таким же успехом партийные вожди под правительственные дачи могли снести и саму Киево-Печерскую лавру. Но не повезло, как всегда, Межигорью.
С тех пор древнее урочище существовало в режиме строго охраняемого закрытого объекта. Его местоположение было засекречено, а название стерто со всех карт. Все, что делалось на его территории, было тайной для города. В самом живописном угодье обитали новые хозяева — Павел Постышев, Станислав Косиор, Никита Хрущев, Владимир Щербицкий…
Мало что изменилось в историческом урочище и в годы независимости Украины. Облюбовавший Межигорье под свою резиденцию Виктор Янукович действовал в стиле своих предшественников. Огромную территорию в 140 гектаров обнесли пятиметровым забором и обо всем, что происходило за ним, горожане узнали только после бегства бывшего президента из Киева.
Вывоз несметных богатств начался 19 февраля и продолжался до 4 часов утра 22 февраля, о чем свидетельствуют видеозаписи в интернете. Сам Янукович появляется перед видеокамерой в последние минуты перед побегом. Собственноручно выносит какие-то особо ценные чемоданы, смотрит, как их ставят в багажник и вновь исчезает в дверях. Очевидно, чтобы проверить, не забыл ли чего прихватить второпях.
Откуда такая страсть к настоящему, дорогому антиквариату у человека, не способного связать на людях двух слов и считавшего Чехова поэтом? Судя по всему, обслуживавшие его консультанты были неплохими советчиками. Благодаря им он скупил вслепую немало прекрасных антикварных вещей. Даже среди того, что беглый президент не захотел вывезти из своей резиденции, специалисты насчитали свыше 250 подлинных произведений искусства. И это лишь то, что «выпало в осадок», а о том, что исчезло в недрах фургонов, можно только догадываться…
Остается надеяться, что крушение планов «семьи Януковича» будет последней катастрофой в истории Межигорья и судьба этого удивительного исторического урочища наконец-то изменится к лучшему. Очевидно, стоит создать в бывшей президентской резиденции новый общественный лесопарк, городскую здравницу и Музей коррупции начала XXI века.
4714Читайте нас у Facebook
