Иван Малкович: «Когда Всеволод Нестайко выступал перед детьми, они буквально падали от смеха»
С героями книг Всеволода Нестайко выросло не одно поколение украинцев. Веселые, добрые, честные и немного авантюрные персонажи его книг чем-то напоминают самого Всеволода Зиновьевича. Он говорил, что очень рано повзрослел, поэтому и решил заняться детской литературой. Ведь юные годы, как часто повторял Всеволод Зиновьевич, увы, никогда уже не вернуть.
Всеволод Нестайко вырос в семье православного священника. Его отец в 30-е годы был арестован и умер в лагере. Маленький Всеволод вместе с мамой пережил немецкую оккупацию. Школу закончил экстерном и уже тогда решил, что свое будущее свяжет с литературой. Всеволод Зиновьевич работал в самых известных в советское время украинских журналах «Днiпро», «Барвiнок», издательствах «Молодь» и «Веселка». 
За 55-летнюю творческую биографию написал более 30 романов, рассказов и повестей. Самой известной является трилогия «Тореадори з Васюкiвки», которая была внесена в почетный список Андерсена как выдающееся произведение мировой литературы для детей.
Последние годы Всеволод Зиновьевич практически не покидал своей квартиры на улице Шелковичной в центре Киева. Тяжелая болезнь приковала его к кровати, писатель начал стремительно терять зрение, в конце концов вовсе его лишившись. Несмотря на это, Нестайко продолжал творить, новые произведения он надиктовывал супруге, с которой прожил более 50 лет.
Своими воспоминаниями с «ФАКТАМИ» поделились друзья писателя — известный издатель Иван Малкович и народный художник, автор иллюстраций к книге «Тореадори з Васюкiвки» Анатолий Василенко.
— Если собрать воедино все улыбки и смех, которые звучат во время чтения произведений Всеволода Нестайко, и подключить их к какой-нибудь электростанции, то я уверен, можно было бы осветить пол-Украины, — говорит Иван Малкович. — Я прочитал Всеволода Нестайко, когда уже работал в издательстве «Веселка». В школьной программе в советское время его книг не было. 
Я пришел на работу в издательство «Веселка», и одной из первых книг, которую мне надо было редактировать, оказалась повесть Всеволода Нестайко «Пригоди журавлика».
*В издательстве Ивана Малковича «А-ба-ба-га-ла-ма-га» выходили книги Всеволода Нестайко (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
Помню, как боялся что-то поправить в тексте автора. Но мои опасения были совершенно напрасными. Всеволод Зиновьевич был удивительно добрым, мягким, светлым человеком. Мы часто в составе группы писателей ездили с выступлениями по Украине. Когда Нестайко выступал перед детьми, они от смеха буквально падали. Он и в жизни был удивительный юморист. При этом очень самоироничен и деликатен по отношению к другим людям. Помню, как он приходил в издательство «Веселка», приносил какие-то презенты, всегда интересовался делами. И к каждому человеку, будь то молодой или пожилой, обращался «сонечко». Это его мироощущение, потому что в каждом человеке он видел маленькое солнце. Да Нестайко и сам был таким.
— Всеволод Зиновьевич вспоминал, когда в «А-ба-ба-га-ла-ма-ге» выходил новый вариант «Тореадорiв з Васюкiвки», вы уговорили писателя немного подкорректировать произведение.
— Для меня настоящая литература является таковой, если в ней есть много веселых и волнующих моментов. Когда хочется смеяться и плакать, читая истории. С произведениями Всеволода Зиновьевича было именно так. Помню, читая «Тореадорiв», я насмеялся от души. Но есть в книге три момента, которые довели меня до слез. Во время работы над второй редакцией «Тореадорiв» для меня важно было убрать из книги несколько так называемых идеологических моментов. Хотя, в отличие от других украинских писателей, у Нестайко было наименьшее количество намеков на прекрасную советскую власть. Так вышло, что именно в издательстве «Веселка» писатель поступил в партию. Рассказывал, что тогда было сумасшедшее давление со стороны Союза писателей Украины. Он 13 лет был членом КПСС, а затем написал заявление о выходе из партии, кстати, в один день с Олесем Гончаром.
В своих произведениях Всеволод Зиновьевич всячески старался обходить тему беззаветной любви к советской родине. Хотя все равно у него встречаются такие уточнения, как, например, «он лучший человек, потому что русский». Когда я сказал Нестайко, что надо будет кое-что изменить в тексте, он не спорил и даже сам объяснил это в предисловии. Более того, дописал еще семь эпизодов в конце книги и внес несколько предложений, которые совершенно лишили концовку советского пафоса. Все сошлось к иронии. Нестайко был действительно великим автором.
Помню, как после выхода «Тореадорiв» Всеволод Зиновьевич вдруг появился в нашей редакции и принес магарыч. Нам было так неудобно, на самом деле это мы должны были ему выставлять — он же классик. Тогда вместе с ним пришел известный художник Анатолий Василенко. Мы сели за стол, и два мэтра стали вспоминать свои молодые годы, интересные случаи из жизни. Все слушали их, затаив дыхание. Вот бы тогда все это записать. Знаете, сейчас так обидно осознавать, что на украинском телевидении есть огромное количество документальных фильмов про Кобзона, а своих корифеев мы не ценили.
— Известный писатель не раз вспоминал, что у него было довольно тяжелое детство.
— В последнее время, когда он уже был болен, практически не вставал с постели, к нему как бы вернулась детская память. Он часто говорил о войне, маме, предавался воспоминаниям, и слезы катились из его незрячих глаз. Рассказывал, что его мама, учительница русского языка и литературы, специально отдала его в украинскую школу, сказав, что он должен знать язык своего отца. Будущий писатель закончил четвертый класс, и началась война. Они с мамой остались на оккупированной территории. Мама всегда называла его Вадимом, потому что ей не нравился русский вариант имени Всеволод — Сева. Еще рассказывал о том, что в младших классах был самый низкий по росту, щупленький и совершенно рыжий. Для того чтобы вырасти, ложился пораньше спать и долго стоял под дождем. И незаметно вырос, превратившись в крупного парня ростом под два метра. Куда-то исчезла и рыжина.
— Несмотря на болезнь, Нестайко до последнего времени продолжал работать.
— Я помню, как четыре года назад мы отмечали его 80-летие, он еще был настоящий казак. Держался очень хорошо. Потом постепенно начало пропадать зрение, в результате он его совершенно лишился. Конечно, было тяжело. Последнее время держался только благодаря своему ангелу-хранителю, супруге Светлане Филипповне. Тексты он ей надиктовывал. Она стала его глазами и руками.
— Помните, когда виделись с Всеволодом Зиновьевичем в последний раз?
— Это было в день его рождения, 30 января. Всеволод Зиновьевич лежал, уже не вставал. Ему было тяжело говорить. Очень переживал из-за того, что происходит в Украине. Светлана Филипповна отслеживала новости, рассказывала супругу все, что видела по телевизору. Кстати, Всеволод Нестайко жил в самом центре киевских событий, на улице Шелковичной. В тот трагический день, когда люди с Майдана пошли к Верховной Раде, а их в Мариинском парке стал разгонять и убивать «Беркут», я как раз был на Шелковичной. Под домом, где жил Всеволод Зиновьевич, стояли внутренние войска.
Я подошел к военным и спросил: «Вы знаете, кто живет в этом доме? Читали «Тореадори з Васюкiвки»? И тут их капитан восклицает: «Я читал!» И глаза его засветились. Еще несколько солдат сказали, что читали эту книгу. Я говорю: «В этом доме живет автор этого произведения Всеволод Нестайко. Вы теперь поняли, кого охраняете?» Вы знаете, мне кажется, эти слова пробудили в солдатах добрые, человеческие качества. Именно этого всегда и хотел Всеволод Зиновьевич. Помню, как на прощание, когда я уходил из его квартиры, он сказал: «Дай Боже, чтобы с Украиной все было хорошо». Так оно и будет…
— Всеволод Зиновьевич заметил меня, когда я был еще начинающим художником, — вспоминает заслуженный художник Украины Анатолий Василенко. — Это были 60-е годы, Нестайко работал тогда в издательстве «Веселка». Он предложил мне иллюстрировать книгу «Мои и чужие тайны». Признаюсь, сначала было немного страшновато, но Нестайко настолько легкий человек в общении, что страх даже у меня, неопытного художника, совершенно исчез. Потом мы начали очень активно сотрудничать. Больше всего я любил иллюстрировать его сказки. Он говорил: «Ты умеешь зайти в сказку и отыскать ее душу». Замечательный был человек, земля ему пухом. За четыре дня до смерти я позвонил Всеволоду Зиновьевичу справиться о здоровье. Трубку взяла жена, сказала, что муж себя неважно чувствует и в данный момент спит. Так мы и не пообщались в последний раз. А были времена, когда мы, молодые и веселые, каждый день встречались на каких-то мероприятиях.
— Любили весело провести время?
— В молодости все кажется веселым. В 60-е годы издательство «Веселка» размещалось на Бессарабке. Журналы «Ранок» и «Вiтчизна» тоже были на Крещатике. Идешь утром в Союз художников, а навстречу тебе писатели, журналисты — все молодые, активные. У нас, творческих людей, было свое место встречи — кафе «Красный мак», находившееся напротив ресторана «Столичный». Мы с Нестайко часто туда захаживали, поскольку там очень вкусно готовили и цены были нам по карману. Если денег оказывалось побольше, шли в ресторан. Но раньше, знаете ли, по ресторанам не так часто ходили, как в гости друг к другу. Мне запомнилась наша с Всеволодом Нестайко рабочая поездка в Югославию. Как-то вечером решили выйти к Адриатическому морю. Весь берег был заросший маслинами и среди них стояли вагончики с немецкими туристами. Мы стали на берегу — вокруг такая красотища. Всеволод Зиновьевич не выдержал и во весь голос запел украинскую народную песню. Тут из вагончиков прозвучали аплодисменты, но Нестайко заявил: «Нет, для немцев петь не буду». Не мог забыть военные годы, когда оказался с мамой в оккупации.
— Писатель предъявлял какие-то требования к иллюстрациям?
— Нет, он предоставлял мне полную свободу творчества. Не помню, чтобы давал какие-нибудь указания. Даже когда я приступил к иллюстрированию одной из его самых известных книг «Тореадори з Васюкiвки». Нестайко нравилось абсолютно все. Замечание сделал лишь Иван Малкович, попросив, чтобы герои были изображены попроще. Всеволод Зиновьевич никогда не был диктатором. Рассмешить его ничего не стоило, да он и сам любил рассказывать анекдоты. У него были очень красивые, большие, широко распахнутые глаза. Вообще, представительный мужчина: высокий, широкоплечий. К сожалению, его портрет я так и не написал.
3989Читайте нас у Facebook
