Сердце директора "Донбасс-Оперы" не выдержало переживаний за артистов и зрителей
«Донбасс Опера», носящая имя известного дончанина Анатолия Соловьяненко, таки открыла очередной сезон, по сути, став единственной театральной площадкой, возобновившей работу, находясь в оккупации. Решение было принято коллективом театра, оставшемся в осажденном городе. Директор театра Василий Рябенький, несмотря на то, что у него была такая возможность, не покинул Донецк и родной театр, которому отдал 25 лет своей жизни. Он начал ставить спектакли с труппой в сто человек — это треть всех артистов. В середине сентября театр постигла очередная беда — снаряд, угодивший в склад декораций, полностью разрушил дорогостоящие макеты к 15 постановкам! Но это не остановило артистов и руководство, решившее даже при отсутствии финансирования начать сезон. «Донбасс Опера» открылась 4 октября спектаклем «Летучая мышь» — при полном аншлаге и доносившихся звуках разрывающихся снарядов. На следующий день был детский спектакль — и очередной обстрел районов Донецка. Василий Иванович проводил в театре все дни напролет. Он переживал, ведь брал ответственность на себя не только за труппу, но и за зрителей, пришедших в театр. Утром, седьмого октября, Василий Иванович спланировал работу «Донбасс Оперы» на два месяца вперед. А вечером пришел домой и… его сердце не выдержало.
— Я не представляю, что теперь будет с театром, — призналась «ФАКТАМ» руководитель литературно-драматической части «Донбасс Оперы» Римма Веремейко. — Без Василия Ивановича мы словно осиротели… Прошлый сезон в связи с событиями, происходящими в стране, наш театр закрыл досрочно. Никто не знал, что будет дальше. Весь коллектив ушел в неоплачиваемый отпуск на две недели. С первого июля по первое августа труппа находилась в очередном отпуске, затем собирались начать подготовку к спектаклям. Но понятно, что на работу никто не вышел в связи с ситуацией в городе. Сотрудники разъехались кто куда. Все надеялись, что к первому сентября положение улучшится и театр сможет открыться. 
В последние годы мы всегда начинали сезон 25 сентября — в день рождения Анатолия Соловьяненко, имя которого носит наш театр.
*Руководитель литературно-драматической части «Донбасс Оперы» Римма Веремейко сейчас живет в Киеве
— Вы планировали премьеру?
— Да. Это должен был быть спектакль «Бал-маскарад» в постановке итальянского режиссера Итало Нунциата. Работа уже шла, Итало приезжал в Донецк в конце апреля. Шились костюмы, создавались декорации, специально были разработаны маски, являющиеся точной копией масок ХVIII века. Честно говоря, нам не верилось, что театр так надолго замолчит. Вторым режиссером спектакля была назначена Оксана Антоненко. Несмотря на напряженную обстановку в городе постановочные цеха работали все лето. На последнем этаже «Донбасс Оперы» по всему периметру здания находится большое помещение, где художники вручную рисуют задники — огромные полотна, на фоне которых разворачивается действие спектакля. Когда мы разговаривали в середине лета с Итало, он сказал, что приедет в Донецк к премьере, даже если в городе будут стрелять. «Как только вы меня вызовете, я тут же прилечу», — пообещал режиссер.
— Все это время театр финансировался?
— Нам заплатили положенные отпускные. Но тем, кто продолжал работать летом, художественно-постановочной части зарплаты так и не дали. По сути, с первого июля полностью прекратилось финансирование театра. Но даже несмотря на это люди стали приходить на работу: артисты, солисты, танцоры. Из трехсот человек вернулась сотня. Многие просто устали скитаться по чужим домам. 
Каждый думает: «Вот я вернусь — и все наладится». Директор «Донбасс Оперы» Василий Рябенький был озадачен, не знал, как правильно поступить с коллективом, и в конце концов принял решение открыть театр.
*Директору «Донбасс Оперы» Василию Рябенькому было всего 55 лет, 25 из них он отдал родному театру (фото с сайта donbassopera.com)
Начали с репетиций. И это несмотря на то, что в театре из четырех дирижеров не осталось ни одного — они все уехали. Для артистов был важен сам факт их выхода на сцену, даже отсутствие денег не уменьшало желания творить. Первые две недели сентября репетировали с небывалым подъемом, а потом произошло событие, которое изменило все планы. В наш склад декораций прямым попаданием угодил снаряд и полностью его разрушил. Склад находился в Киевском районе Донецка, где все время идут активные боевые действия. Это большое здание, в котором хранились жесткие декорации — конструкции, строящиеся специально для каждой постановки. Сгорели декорации «Спартака», «Кармен», «Летучего голландца»… Всего 15 спектаклей.
— Постановка «Летучего голландца» была одной из самых дорогостоящих в Украине.
— Только декорация — а это металлическая конструкция с несколькими ярусами и перекрытиями из паркета — обошлась в три с половиной миллиона гривен! Она сгорела за несколько минут. Слава Богу, никто из людей, которые в это время находились в помещении, не пострадал. Декорации были в основном деревянные, поэтому вспыхнули моментально. Пожарные подъехали, уже когда ничего спасти не удалось. Для Василия Ивановича это было тяжелым ударом. В тот день был очень сильный обстрел, пострадали четыре жилых дома, разрушена школа.
На следующий день директор собрал весь творческий коллектив, чтобы выяснить, какие спектакли удалось спасти. Ни один из артистов не предложил прекратить работу. Открытие сезона запланировали на четвертое октября. Мы показали оперетту «Летучая мышь» и детский спектакль «Волшебник Изумрудного города». Сеансы были в дневное время четвертого и пятого октября, ведь в Донецке действует комендантский час.
— Директор не боялся брать на себя ответственность за жизни артистов и зрителей?
— Конечно, он очень сомневался. Третьего октября Василий Иванович собрал артистов, чтобы объявить об отмене сезона, но все заявили: «Мы согласны работать и выйдем на сцену, даже если в зале будет сидеть один человек». Признаться, никто не ожидал, что четвертого октября в «Донбасс Опере» будет аншлаг. Когда двери театра открылись для зрителей, это стало для многих символом того, что жизнь несмотря ни на что продолжается. Люди сидели в зале на приставных стульях, на полу, ступеньках. Многие из них держали огромные букеты цветов… Боже, я сейчас это вам говорю и плачу.
Василий Иванович принял решение не продавать билеты на спектакли. Театр не заработал ни копейки, но артисты были счастливы оттого, что смогли подарить зрителям несколько часов радости. Детский спектакль, состоявшийся пятого октября, дался всем нам очень тяжело. В этот день стали активно бомбить Гладковку — район Донецка, находящийся в нескольких километрах от театра. Даже в здании были хорошо слышны отголоски взрывов. А ведь на спектакль пришло много детей — наш зал вмещает тысячу человек. Василий Иванович страшно переживал, что, не дай Бог, траектория какого-нибудь снаряда может измениться и попасть в центр города. Ответственность была колоссальная. Слава Богу, все обошлось.
— В Министерстве культуры Украины знали о том, что вы открываете сезон?
— По крайней мере, никакой реакции со стороны министерства не было. Такое впечатление, что мы и вовсе не Украина… Ведь можно же было в начале боевых действий эвакуировать театр. Кстати, наш театр был открыт в апреле 1941 года. Он не успел даже поработать, как в июне всю труппу эвакуировали в Киргизию, в село Сазоновка. Нам же от министерства не поступило ни одного предложения. Я уже не говорю о прекращении финансирования. Василий Иванович обратился в фонд Рината Ахметова за помощью, и я знаю, что на днях ее оказали. Каждый из сотрудников получил по 12 килограммов различных круп, масла, консервов. Это произошло уже после того, как нашего директора не стало.
— Это была скоропостижная смерть?
— Мы до сих пор не пришли в себя от шока. Еще во вторник Василий Иванович был на работе. По сути, только он и составлял творческое руководство театра. Наш художественный руководитель Вадим Писарев, решив податься в политику, уже давно в Киеве. В столице и главный дирижер театра Василенко. Несколько дней назад я позвонила Василию Ивановичу, спрашивая, надо ли мне выходить на работу. Он ответил: «Римма, я никого не вызываю. Если ты устроилась в Киеве, пока не возвращайся». А когда Василий Иванович последний раз был на работе, договорились подготовить еще два спектакля — «Травиату» и детскую сказку «Золушка». Постановки планировалось сделать платными, хотя цена символическая — от 20 до 50 гривен.
Честно говоря, когда открылся сезон, артисты чувствовали себя воодушевленными и строили планы на несколько месяцев вперед. По телефону я слышала, что улучшилось настроение и у Василия Ивановича. Но, видимо, переживания последнего месяца дали о себе знать. Во вторник во второй половине дня он вернулся домой из театра, а ближе к вечеру у него случился обширный инфаркт. Ему было всего 55 лет. 25 из них он отдал театру. Думаю, что здоровье сильно подкосило известие о сгоревших декорациях. А потом это сумасшедшее напряжение во время открытия сезона.
— Он так и не дождался свою Шевченковскую премию?
— Мы по-прежнему надеемся, что Василий Иванович ее получит. К сожалению, уже посмертно. Он был номинирован вместе с творческой группой, работавшей над спектаклем «Летучий голландец». Вроде бы проект указа на вручение Шевченковской премии есть, но он до сих пор не подписан президентом. Я знаю, как важен был сам факт получения этой награды для Василия Ивановича. Он говорил, что это для театра как «Оскар».
*Эта декорация «Летучего голландца» полностью сгорела. Стоимость ущерба оценивается в три миллиона гривен (фото с сайта gollandec.com.ua)
— Римма, ваша квартира в Донецке уцелела?
— Пока да, но каждый мой день начинается с того, что я изучаю новости: какой район Донецка был обстрелян. Судорожно ищу, бомбили ли мой район. Квартира — это все, что есть у моей семьи. Ее не станет — и нам негде будет жить. Мы каждый день как на пороховой бочке, но сейчас главное, что я с семьей в Киеве и мой ребенок не просыпается под разрывы снарядов. Последний раз была в Донецке в ночь с пятого на шестое августа, когда приехала забирать теплые вещи. Навсегда запомню эту дату, потому что пережила авианалет.
Мой дом стоит над дорогой, рядом с частным сектором. Квартира на девятом этаже, поэтому со всех сторон просматривается. Я заснула, и вдруг около полуночи меня разбудил страшный гул. Вышла на балкон (свет включать опасно), повсюду кромешная тьма и лишь нарастающий звук самолета. Думаю, ну все, мой конец пришел. Но недолетев до нашего дома, самолет развернулся и начал удаляться. А потом слышу: бах, бах, бах… Стали падать бомбы. И такой неистовый женский крик раздался, что он до сих пор стоит у меня в ушах. Через какое-то время послышались звуки сирен скорой помощи, пожарных машин. Помню, лишь молила Бога, чтобы умереть сразу, а не остаться калекой.
Накануне я заходила в родной театр. Первое, на что натолкнулась, — огромные указатели, висящие на зеркалах, с надписью «Бомбоубежище». Честно говоря, в голове не укладывалось, что все это реальность. Укрытия оборудовали под сценой, поставив там банкетки, несколько баллонов с водой и огнетушители. Потом вернулась домой и никак не могла начать собирать вещи. Просто руки опускались: я то открывала шкаф, то закрывала его. Но когда начался авианалет, ночью побросала вещи в чемодан и на следующий день уехала из Донецка. Слава Богу, тогда еще работал железнодорожный вокзал… Вернулась в Киев, где находится моя семья. Но душа все равно осталась в родном городе…
7700Читайте нас у Facebook
