Даррен Аронофски: "Чтобы заставить Микки Рурка в "Рестлере" надеть куртку от Дольче и Габбана, я разорвал ее"
В числе почетных гостей Одесского международного кинофестиваля, который транслировал телеканал «Украина», был и обладатель премии «Оскар», трех «Золотых львов» и 18 престижных кинематографических наград Даррен Аронофски. Культовый американский режиссер, сценарист и продюсер, создатель фильмов: «Пи», «Реквием по мечте», «Фонтан», «Рестлер», «Черный лебедь», «Ной» остался в восторге от Одессы — города, в котором жил его дед до эмиграции в Америку.
— Я родился в Нью-Йорке, в семье школьных учителей, однако корни нашего рода в Украине, — рассказал «ФАКТАМ» Даррен Аронофски. — Родители моего деда — киевляне, а вот сам он был одесситом. В этом городе он учился, закончил школу, а потом семья переехала в США. Я рос и воспитывался на Брайтон-Бич, который, как известно, именуют маленькой Одессой. Не напрасно говорят: Одесса-мама. Она приветствует и гостеприимно принимает разлетевшихся по миру своих детей. Вот и я на протяжении ряда лет стремился приехать сюда, серьезная попытка была, в частности, в прошлом году, но не сложилось. Сейчас получилось. Здесь здорово!
— Поздравляем вас с вручением «Золотого Дюка», которого вы удостоены за вклад в киноискусство.
— Спасибо. Мне было приятно получать эту награду из рук известного украинского коллеги, режиссера Мирослава Слабошпицкого. Увидев его «Племя» на фестивале в Торонто, я написал свои впечатления об этом крутом фильме в своем блоге. Мирослав ответил мне по электронной почте, у нас завязалась переписка. Признаюсь, мне очень странно было получать награду за вклад в киноискусство, ведь я еще совсе молод. Теперь имею все основания уйти на пенсию, переехать в Одессу, купить дом на побережье и устраивать вечеринки следующие 40 лет…
— Первую награду вы получили 17 лет назад на фестивале «Санденс», за фильм «Пи». Имеют ли кинофестивали значение для вас?
— Думаю, они важны. Без фестивалей не сложилась бы карьера многих режиссеров, которых я люблю. Если посмотреть историю кино, многие великие режиссеры начинали в Берлине, Венеции, Каннах. Фильмы, претендующие на звание лучших, обычно фестивального плана. Это способ заявить о себе и найти зрителей для тех картин, за которыми не стоят большие деньги. Призы, конечно, отражают лишь определенный временной момент и всегда несправедливы. Но все равно это великая честь. Благодаря богатой истории фестивалей кинематограф до сих пор жив.
— Насколько известно, в США не рекомендуют посещать Украину. Как вы решились?
— Я даже не знал о предупреждениях. Сейчас вполне можно сюда ездить. На востоке страны идет война, но здесь чувствуешь себя в безопасности.
— Откуда вы черпаете темы для своих фильмов?
— Они возникают сами по себе, и ты от этого приходишь в восторг. Как говорится, в кишках что-то пробуждается. Однако какой бы идея ни была, здесь действует принцип марафона. Те из мыслей, которые финишируют, обычно и воплощаются в реальность. Менее жизнеспособные попросту выбывают из «гонки». Работа над сценарием сродни шутке, которую рассказываешь, всякий раз добавляя новые детали. Над своими историями работаю, размышляя, впечатлят ли они друзей. Всегда, доведя проект до завершения, нарочно откладываю его, чтобы затем заново проработать. Только тогда уверен в том, что фильм действительно состоится, вне зависимости от того, окупится он или нет.
— В одном из интервью вы сказали, что для кинематографиста важно развлекать своего зрителя. Где же грань между искусством и человеком, развлекающим аудиторию?
— Развлекать — это первое правило кинопроизводства. Если сам по себе проект успешен, то со своей стороны можешь добавить какие-то идеи. Самое худшее — вложить в произведение огромное количество сил и времени, а потом наблюдать, как люди уходят из кинотеатра.
— С ваших фильмов зрители уходят?
— Они не уходят — выбегают! Развлекать — не означает строить из себя Микки Мауса. Возможно, лучше вести речь о завлекательном кино, которое схватывает внимание публики и не отпускает его. Ведь кино создается еще и для того, чтобы люди шли на него, вкладывали свои деньги, тратили время на просмотры. Нужно уважать публику — нашего главного заказчика.
*Даррен Аронофски счастлив, что наконец-то побывал в Одессе, ведь в этом городе жил его дед (фото предоставлено телеканалом «Украина»)
— Какой из фильмов больше всего вам нравится, а какой, напротив, огорчил? Важнее ли для вас масштаб проекта?
— Любая картина — дело непростое. Даже когда работаешь над небольшой лентой, такой, как «Пи», приходится просить деньги у друзей. Это очень неловко. С другой стороны, когда получаешь 100 миллионов долларов на такую эпическую картину, как «Ной», у тебя также возникают проблемы — переживаешь, чтобы оправдать эти вложения. Борьба с собой постоянно присутствует, возможно, еще и в силу того, что я всегда берусь за нестандартные, выходящие за привычные рамки проекты.
Когда был студентом, мечтал о том, чтобы снимать культовое кино. Выбирался на Манхэттен и смотрел артхаусные культовые фильмы. Видимо, это мой вкус. Многие годы сгорал от нетерпения, мечтая создать свой фильм. По разным причинам мои попытки не увенчались успехом, и я решил начать снимать то, что мне никто не мог запретить. Начал с короткометражного фильма «Пи», вложившись всего в 20 тысяч долларов. Обратился к друзьям, они материально помогли. Еще один метод сбора средств — написание писем с просьбами к разным людям о финансовом содействии в съемках. Просили выслать нам 100 долларов, а в ответ получали письма, в которых обнаруживали 150 долларов. Единственная просьба этих инвесторов заключалась в том, чтобы мы включили их имена в титры фильма. Наверное, в тот момент мне следовало перепрофилироваться и заняться Интернетом. Вы не представляете, каким бы богатым и успешным я был бы сейчас!
Замечу, «Пи» был снят буквально «на коленке». Ленту снимали прямо на улицах Нью-Йорка без предварительного согласования с властями. Еду для съемочной группы готовила моя мама. Так или иначе, сюрреалистичная лента про молодого математика, который пытается с помощью цифр уловить смысл всего сущего, имела успех не только у «гурманов"-кинокритиков, но и у простых зрителей. Картина окупила собственный бюджет 50 (!) раз. Потому всегда стремлюсь быть независимым, чтобы меня ничто не могло остановить. После «Пи» все были в восторге и интересовались: «Что следующее?» Я показал сценарий «Реквиема по мечте», но мне никто даже не перезвонил. После премьеры этой ленты опять стали спрашивать, что мы собираемся делать дальше. Показывал им сценарии «Фонтана», затем — «Рестлера», замысел которого возник у меня еще в 1990-х, после окончания киношколы. «Рестлер» понравился, но ответ был таков: «С Микки Рурком мы снимать не станем». Я же сделал фильм с «сумасшедшим» Микки. Фильм заработал немалые деньги и целую кучу наград.
Затем предложил следующий сценарий — в некоторой степени фильм ужасов. Для съемок «Черного лебедя» пригласил несколько звезд мирового кино: Натали Портман, Венсана Касселя, Милу Кунис. Однако все равно услыхал: «Нет». Дескать, как можно снимать столь разножанровый фильм — тот, кто любит ужасы, не переносит балет, и наоборот. Поэтому всякий раз работа над картиной — процесс продолжительный и тяжелый. Фильм не закончен до тех пор, пока ты не вырезал из него свой любимый кадр. Как бы тяжело ты над ним ни работал и как бы дорог он тебе ни был, прежде всего следует думать не о себе, а о зрителе.
— На первый свой фильм вы истратили всего 20 тысяч долларов, на последний («Ной») — 115 миллионов долларов. Меняется ли от этого замысел?
— Если у тебя много денег, то кажется, что и значительно больше времени. Но когда больше денег, то увеличивается себестоимость самого времени. Естественно, разница существует. «Пи» был отснят за 20 тысяч, а «Рестлер» — за 6 миллионов долларов. Когда начинаешь, деньги дают тебе сладостную свободу старта. Ощущаешь какую-то легкость в своей режиссерской поступи. Однако это всегда серьезный вызов. Представьте, что у вас имеется огромный корабль, который вы запустили. Он движется и его не так легко остановить. Даже если на пути окажется айсберг — останови его, попробуй. Если вы торопитесь — снимайте короткометражные фильмы.
— Работая с известными актерами, позволяете им привносить что-то новое, менять вашу концепцию?
— Например, Микки Рурк, как выяснилось, обладает и хорошим, и плохим вкусом. Так, в «Рестлере» он придумал себе костюм для боев. Для меня это казалось ужасным, но… Или другой пример: нужно было обязательно надеть зимнюю куртку, а он ее не надел. Куртка стоила две тысячи долларов, а по фильму его герой очень бедный, и такая дорогая вещь для него просто нереальна. Я взял куртку, разорвал ее, раз 30—40 прокрутил в стиральной машине, затем наклеил на нее скотч. В понедельник принес на съемочную площадку и отдал Мики. Представьте себе, она была просто идеальной: остался разрез Дольче и Габбана, по стилю все клево, но поверхность была ужасной.
— В итоге, вы всегда настаиваете на своем видении?
— Наверное, в сотрудничестве с актерами я достаточно авторитарен, однако стремлюсь добиться взаимного доверия. В «Ное» немало чудес, главного героя посещает множество невероятных видений: потоп, животные, первая радуга… Мне нужен был кто-то очень естественный, кто сыграл бы максимально достоверно, кому бы безоговорочно доверял зритель. Рассел в Кроу в этом смысле оказался идеальным. Он абсолютно адекватно отреагировал, когда я заявил, что не стану снимать его стоящим в лодке с двумя жирафами за спиной. То есть по классическому сюжету. Тем не менее рассказанный нами по-новому Ветхий Завет одобрил даже Папа Римский, у которого Рассел Кроу лично просил благословения во время аудиенции в Ватикане.
— Правда, что на съемках «Черного лебедя» вы заставляли Натали Портман танцевать до упаду?
— Натали, которой балетное искусство близко (в юности она отдала ему девять лет жизни), так вошла в роль, что сама работала у станка по 10—12 часов в сутки. Однако издеваться над ней не позволил бы себе никогда. Хотя бы в силу того, что я ее поклонник. С тех самых пор, как увидел ее в «Леоне». К тому же менеджер Натали — мой старый друг по колледжу. Кое-что о закулисной жизни балерин я знаю, поскольку моя сестра занималась балетом.
Полагаю, что нередко отпугиваю людей своей прямолинейностью. Из-за этого у нас не получилось сотрудничество с некоторыми классными артистами. Помню, как Натали и Мила Кунис усиленно худели, занимаясь балетом. Для них это было очень серьезно. Хотя Натали и вегетарианка, но в то же время большая сластена, а Мила — любительница фаст- фуда. В итоге обе девушки отлично справились с поставленными задачами. Натали даже получила «Оскар». Мила номинировалась на «Золотой глобус», но пока не удалось.
— Кого хотели бы сыграть, если бы довелось стать актером?
— Человека, который поехал в другую страну в поисках лучшей жизни, но не нашел ее. В общем, все бы закончилось печально.
— Успели что-то посмотреть из представленных на фестивале фильмов?
— Всего два. Один из них — нашумевшая французская лента «Любовь».
— Вокруг этого фильма ведутся споры, где грань между эротикой и порно.
— Для меня увиденное в этом фильме далеко от понятия порнография. Это любовь, честная в своем выражении. Большинство людей, которым в данном вопросе везет, получают это каждый день. Как мне кажется, французский режиссер Гаспар Ноэ сумел снять красивый, романтичный, сексуальный фильм. Именно этот аспект почему-то слабо представлен в киноискусстве. В то же время порнография и насилие присутствуют в большинстве лент. Лично у меня возникает вопрос: «Почему позволительно безжалостно убивать в фильмах, а показать любовь на экране зазорно?» Выходит, у нас в голове все поменялось местами: секс — это плохо, а насилие — хорошо?
— США сейчас переживают телевизионный бум. Вы не снимаете телесериалы?
— Почему же? Моя компания Protozoa Pictures активно сотрудничает с НBO. У нас много задумок. Сейчас в США огромное количество талантливых киношников уходят на телевидение. Связано это, вероятно, с тем, что многих захватывает долгосрочное повествование. То есть сериалы. Не знаю, сколько это продержится. Невозможно предсказать, что ты ощутишь, повстречавшись с незнакомцем: о чем будешь грустить, плакать, а чему радоваться. Вполне вероятно, что люди смогут собираться и просматривать фильмы в каких-то чат-кинотеатрах. Перемены неизбежны. Телевидение в Америке сейчас переживает взрыв, там работают талантливые люди. Границы между кино и телевидением стали совсем размытыми. Истории — вот единственное, что объединяет все это.
1312Читайте нас у Facebook
