Роман Карцев: "Не коренной одессит Ильченко знал Одессу лучше, чем я и Жванецкий"
Дуэт Виктора Ильченко и Романа Карцева был в зените славы многие годы. Их носила на руках вся Одесса, а спустя время популярность достигла всесоюзного масштаба. Увы, Виктора Ильченко в 1992 году не стало. Судьба отмерила ему лишь 55 лет. О том, каким он был человеком, «ФАКТАМ» рассказал его друг и коллега народный артист России Роман Карцев.
— Роман Андреевич, как Виктор Ильченко обычно отмечал дни рождения?
— Витя родился второго января. Это был сложный день, так как после новогодней ночи и первого дня наступившего года люди как раз отсыпаются. Мы же, друзья, приходили к нему, чтобы поздравить. А через 15 минут, немного выпив и закусив, почти все спали. Поэтому для Вити это был, по-моему, самый грустный день в его жизни. Они ведь с женой готовились, всегда был накрыт шикарный стол.
— Какие подарки любил получать ваш друг?
— Ой, вы знаете, уже ведь прошло 25 лет, как Вити не стало, поэтому сейчас и не вспомнишь, что дарилось. Для него было главным, чтобы пришли — чтобы доплелись второго числа и с ним посидели.
— Наверняка угощал гостей какими-то одесскими блюдами?
— Стол одесский был всегда и у меня, и у Вити. С той только разницей, что моя жена готовит фаршированную рыбу. У Вити это блюдо не подавалось, но все было очень вкусно и замечательно.
— С удивлением узнала, что Виктор Ильченко не коренной одессит, а приехал в Одессу в 17 лет.
— Это так. Родился он в Борисоглебске Воронежской области. Это известный город — город космонавтов и летчиков-испытателей. Не так давно мы с Мишей Жванецким были там с благотворительным концертом. На школе, где Витя Ильченко учился, открыли мемориальную доску. Это была школа с немецким языком обучения. Витя меня иногда разыгрывал, рассказывая, что у них даже английский язык преподавался… на немецком. А, приехав в Одессу, он поступил в Институт инженеров морского флота, с красным дипломом его закончил, хотя учиться было там непросто. И уже в 25 лет стал начальником отдела испытаний новой техники пароходства.
— Правда, что вы познакомились на улице?
— Да. Я как раз приехал из Ленинграда, где уже семь месяцев работал в театре у Райкина, в Одессу в отпуск. Шел на пляж. Мы встретились, разговорились, хотя до этого не были знакомы, но слышали друг о друге, так как оба увлекались самодеятельностью. Витя меня спросил: «Ты у Райкина? Молодец!» Я и ему предложил показаться Аркадию Исааковичу, который как раз отдыхал в Одессе в санатории. Райкин взял его и еще Милу Гвоздикову. Втроем мы оказались в Ленинграде.
А спустя время и Жванецкий подъехал. Вместе — я, Витя и Миша — снимали жилье. Сначала жили отдельно, а потом, чтобы сэкономить деньги, арендовали трехкомнатную квартиру, совершенно пустую — там были только клопы. Хозяйка, которая пила, брала с нас три рубля каждый день. Спали мы на матрасах. Целый день были заняты на репетициях в театре, поэтому приходили лишь, чтобы переночевать. А снимали жилье втроем, потому что не было денег. Мы с Витей получали 88 рублей в месяц, а Миша тогда еще вообще не работал — слонялся по Ленинграду и предлагал свои миниатюры в разные дворцы культуры. Для нас это было тяжелое время, но в смысле творчества самое лучшее.
— Правда, что Аркадий Райкин не разрешал вам подрабатывать, хотя вы это все-таки делали?
— Мы всегда умудрялись где-то выступать. Выходили в концертах с теми миниатюрами, которые Аркадий Исаакович не брал. Что-то делали потихоньку, чтобы хоть немного заработать. Мы же были молодые пацаны! А Аркадий Исаакович, конечно, не одобрял. Он был очень строг в отношении творчества. И не то что запрещал, хотел знать, чем мы занимаемся: вдруг сыграем что-нибудь такое, за что влетит театру! Вот это его главным образом волновало. А так мы показывали ему миниатюры, он вставлял их в спектакли, они имели большой успех, и даже на левые концерты, которые Райкин обычно играл в свой отпуск (сейчас это называется корпоративы), он нас брал с Витей. И это было очень большое уважение к нам со стороны Аркадия Исааковича.
— Приехав в Ленинград, вы все были холостыми?
— Мы с Мишей — да, а Витя — женат. У него, когда он пришел в театр, уже и маленький ребенок был. Сын пошел по атомной энергетике, но, к сожалению, его тоже уже нет. Это трагическая история. В Крыму его укусил энцефалитный клещ. И что потом ни делали, в какие клиники ни обращались, вернуть к жизни-то вернули, но долго он не прожил. Чудный парень был, талантливый. Умер в 46 лет. Остались у Вити дочь, трое внуков, жена Таня. Мы с Мишей Жванецким, как можем, помогаем этой семье все годы, что его нет.
— Каким человеком Виктор Ильченко был в быту?
— Когда мы гастролировали, всегда жили в двойном номере, поэтому нам удавалось репетировать. Я написал книгу «Малой, Сухой и Писатель» (так называли Карцева, Ильченко и Жванецкого. — Ред.). В ней много о Вите. Когда его не стало, на наши выступления были проданы билеты в Америке, Австралии, Германии и Израиле. Мы должны были вдвоем ехать. Но, к сожалению, пришлось мне выступать одному. Я рассказывал зрителям про Витю. И когда возвращался обратно (а летел я шестнадцать часов), вдруг взял ручку и стал писать — как мы жили, репетировали, ездили с Райкиным…
— Можно ли было назвать Виктора Ильченко франтом?
— Еде и одежде Витя значения не придавал. Ел, что было, причем очень быстро. А что касается одежды, нечасто себе что-то покупал, но если такое случалось, то это было что-то невообразимое, хотя он считал, что это симпатично. Витя всегда отличался от всех. Он был очень индивидуальный человек. Серьезный, закончил два вуза — Институт инженеров морского флота и ГИТИС — с красным дипломом, обладал потрясающими знаниями во многих сферах. К примеру, Одессу Витя знал лучше, чем я и Миша. А перебравшись в Москву, через год и ее знал наизусть. И когда мы приезжали выступать в незнакомый город, Витя Ильченко, изучив его по справочнику, показывал дорогу… местным таксистам.
— Невероятно!
— Вообще у Вити был инженерный ум. Он любил читать журналы о науке, технике.
— Как он относился к славе?
— Примерно так же, как к еде и одежде.
— Читала, что Виктор Ильченко обожал море.
— Знаете, об этом я у него никогда не спрашивал, но, думаю, что я люблю море гораздо больше, чем Витя и Миша, потому что до сих пор плаваю в круизы. Без моря не могу. Поэтому каждый год обязательно приезжаю в Одессу. Море — словно лекарство. Оно успокаивает и исцеляет какой-то надеждой, хотя, конечно, разное бывает: и спокойное, и бурное. Я всю жизнь проводил отпуск на теплоходах. Сначала был семидневный маршрут Одесса — Батуми, затем, уже в Москве, почти каждый год плавал в круиз по Черному и Средиземному морям. Море, воздух — это для меня все. Сначала мы плавали с Витей. А с Мишей Жванецким отправились в круиз по морю в тот год, когда Горбачев отменил спиртное. На пароходе было только молоко…
— Говорят, у Виктора Ильченко был золотой характер.
— Мы с Мишей, коренные одесситы, немножко можем погорячиться, а Витя был очень спокойный. Он нас уравновешивал.
— У него были увлечения?
— Мы с Витей любили играть в шахматы. Как-то сидели до четырех утра. Беспрерывно курили, в номере можно было, как говорится, топор повесить, но мы этого не замечали, так были увлечены игрой. Витя, конечно, все время выигрывал.
— Вспоминается история, которую вы мне рассказывали несколько лет назад, о том, как, поработав в Ленинграде в театре у Райкина, вы с Ильченко и Жванецким вернулись в Одессу, создали там свой театр миниатюр, и только сделали знаменитый спектакль «Как пройти на Дерибасовскую», в городе поползли слухи о холере.
— Так и было. Жизнь замерла. Стали говорить, что уже и трупы валяются. О работе в Одессе не могло быть и речи. И мы поехали на гастроли в Ростов. В то время нас почти никто не знал. Когда выступали в деревнях, бабки лузгали семечки и Мише Жванецкому, читавшему свои произведения с листа, кричали: «Ты, что, не мог текст выучить?» Но вскоре на конкурсе артистов эстрады в Москве мы получили вторую премию, нас показали по телевизору, и мы проснулись знаменитыми. А вот в Киеве ни один из наших тринадцати спектаклей дубовое начальство по культуре из ЦК партии не приняло и играть их запретило. Но мы все равно играли. При этом киевская публика прекрасная!
— Наверняка вы с гастролями полмира объездили? Какая поездка вам больше всего запомнилась?
— Много получили впечатлений. Особенно в Австралии, где мы в зоопарке сидели целыми днями. Там фантастические кенгуру и другие животные. Много раз мы были в Америке. Вспоминается 60-летие Миши Жванецкого. Карнеги-холл. Все 2800 мест в зале были заполнены, съехались все одесситы Нью-Йорка. Неоднократно выходили на сцену мы и в Германии, Израиле, где побывали и у Стены Плача, и у Гроба Господня… И с Райкиным в свое время много поездили. Были, например, в Англии. И всюду зрители нас принимали хорошо. А вот, где я не был, но хотел бы побывать, — в Японии, Китае, Индии… С удовольствием бы туда поехал, но там у них с русским языком плохо, а у меня с английским неважно. Хотя я играл и на английском, и на венгерском, но это были две-три заученные миниатюры, не больше.
— Виктор Ильченко верил в судьбу?
— Этим вопросом я у него не интересовался, но, думаю, что нет. А я верю. Меня судьба как-то очень правильно вела. Случайно я попал в театр к Аркадию Исааковичу — мне было 22 года. Семь с половиной лет работал. Потом поехал в Одессу и там встретил жену, с которой мы до сих пор — 50 лет! — вместе. Потом опять вернулся к Райкину. А спустя время мы втроем ушли от него и организовали свой Театр миниатюр, стали знаменитыми и объездили огромное количество стран. Украину всю изъездили вдоль и поперек — от запада до востока. И сейчас я сильно переживаю за нее. И Витя любил ее, и мы с Мишей любим, потому что публика хорошая, очень доброжелательная, хорошо понимающая юмор.
В Одессу я езжу каждый год. У меня там двухкомнатная квартира, из окна которой видно море. Недалеко — Театр оперетты, Привоз и Дерибасовская. Это места, где я вырос, которые хорошо знаю. В этом году в Одессе было огромное количество отдыхающих. Толпы народа! Такой наплыв, что не было на пляже лежаков, все было занято. Шикарные рестораны! Ну, как готовят в Одессе, вы знаете. И Привоз забит всем. Воздух, море — все это благодатно действует. И Витя в Одессу приезжал с удовольствием. Она стала для него родным городом. Он ее знал, любил и понимал.
— Последняя гастрольная поездка Виктора Ильченко была в 1991 году в Киев. Читала, что он уже был болен раком…
— Мы в Киев часто ездили. Еще тогда даже, когда не было Дворца «Украина». Потом участвовали в его открытии. Летом Киев потрясающий. Красивейший город… А уход Вити был для меня очень неожиданным. Но давайте не будем об этом говорить, потому что для меня это больная тема до сих пор. Мне его очень не хватает. Одно время я даже придумал вести с ним такую «переписку»: писал ему письма «туда» о том, что у нас происходит, а он мне слал якобы «оттуда». Все это я еще никому не читал. Не знаю, может, где-нибудь прочту. Я ведь читаю свои вещи на концертах… Мы с Витей знали друг друга 33 года и практически ни разу не поссорились.
— Недавно с удовольствием посмотрела в вашем с Виктором Ильченко исполнении миниатюры «Склад», «Пресса»…
— Это все Жванецкий. Лучше него в мире нет! Но эти вещи сейчас по телевизору нечасто увидишь.
— Все это есть в Интернете.
— В Интернете-то есть, но у меня его нет, я не участвую в этом. Однако, что касается прежних вещей, я их сейчас снова играю, и они так звучат, будто только написаны. А некоторые еще острей, чем тогда были.
— Какая черта Виктора Ильченко вас больше всего поражала?
— Начитанность и интеллигентность.
— Что бы вы сказали вашему другу сегодня, если бы он мог вас услышать?
— Без тебя скучно и тоскливо, Витя!
3955Читайте нас у Facebook
