Джон Траволта: «Преступный мир куда честнее Голливуда»
Был и еще один важный момент в приезде Джона на фестиваль. На красной дорожке Траволта появился вместе с супругой Келли Престон, дочерью Эллой и сыном Бенджамином, хотя это широко не афишировалось. Семья актера вышла к журналистам и поклонникам впервые после смерти старшего сына Джетта, который скоропостижно скончался в возрасте 16 лет в 2009 году во время Рождественских каникул на Багамах…
Покидая Канны, Джон Траволта дал интервью, эксклюзивное право на публикацию которого в Украине «ФАКТЫ» получили от The Interview People.
— Джон, почему вы захотели, чтобы с вами вместе снимались ваши жена и дочь?
— Сразу уточню: дочь в «Готти» в итоге не сыграла. Она снимается вместе со мной в другом фильме. Что касается жены, то я просто чувствовал, что Келли идеально подходит для этой роли. И не ошибся. Знаете, мне всегда казалось, если вы снимаете в фильме кого-то из своих домочадцев, необходимо быть уверенным, что это правильный выбор. И не имеет значения, будете вы сами в этой картине или нет. Зрители и критики относятся гораздо придирчивее в таких случаях к актерской игре. Я знал, что Келли всегда хотела сыграть жительницу Нью-Йорка. Именно такой является Виктория Готти. И я знал, что жена справится. Думаю, мы поступили правильно.
* В мае Джон Траволта впервые после трагической смерти старшего сына Джетта появился на публике с женой, актрисой Келли Престон, и младшими детьми — 18-летней Эллой и восьмилетним Бенджамином. Фото Getty Images
— Очень многие зрители в восторге от мафиозных персонажей. В чем причина?
— Я могу говорить только о Джоне Готти. Мне кажется, ни один другой мафиозный персонаж не обладал такой притягательной силой, как он. Да, у Капоне и Диллинджера было свое очарование, но у них нет того, что есть у Готти — его отношение к семье, подлинное, не притворное, забота не только о близких, но и о соседях, простых людях, которые жили в его районе. Джон Готти был, с одной стороны, крут, даже жесток, но, с другой стороны, заботился о больных людях, стариках. Он устраивал барбекю и фейерверки для соседей. И не смешивайте в случае с ним доброту и слабость. Он проявлял мягкость, сердечность, когда речь шла о его близких и соседях, но никогда не был слаб, когда речь шла о деле. Не думаю, что еще кто-то из гангстеров обладал подобными качествами.
— А может быть, это ваши итальянские корни влияют на ваше отношение к этому человеку?
— Знаете, я чувствую только одно: когда мафия зарождалась на Сицилии и в Неаполе, у ее представителей были очень строгие моральные принципы. Это был кодекс чести, который они всячески блюли. Перебравшись в Америку, эти люди пытались сохранить традиции, следовать своему кодексу. Но только Джон Готти остался верен ему до конца. И это его погубило. Американские власти приняли закон, который предоставил возможность гангстерам улизнуть от наказания. Можно было прикончить 26 человек, но избежать тюрьмы до тех пор, пока ты сотрудничал с полицией или ФБР и стучал на других. И те, кто окружал Готти, выбрали этот путь. Они выбросили в окно понятие о верности. А он — нет.
— Некоторые обвиняют вас, да и других кинематографистов, в романтизации криминального мира. Что скажете?
— Я так не думаю. О какой романтике идет речь? Мы снимали «Готти» не для того, чтобы сделать из него героя. Мы рассказали правду! Это правда о людях, которые привыкли жить на краю пропасти. Они каждый день балансируют на скале и могут упасть. И они это осознают в полной мере. Простите, какая романтика или героизация в сцене, когда Готти сдыхает в тюремной камере от рака четвертой степени?! Да, в нашем фильме, и так было на самом деле, мы показываем человека слова, человека чести, но мы же показываем и печальный конец тех, кто стал преступником. Конечно, Готти любил романтику. И любил гламур. Ему нравилось стильно одеваться, быть в обществе красивых женщин. Он обожал произвести эффект в компании. Но, показывая это, мы его не делаем героем. Для таких, как он, жизнь заканчивается даже не в гробу, а в мешке для трупа!
— Вы затронули вопрос чести и верности. Есть ли сходство между кодексом криминального мира и кодексом Голливуда?
— Господи, вы смеетесь? Уверен, что преступный мир в этом смысле куда честнее Голливуда! Знаете, мы же делали этот фильм вместе с Джоном Готти-младшим. Семь лет ушло на картину. И за эти семь лет Джон-младший не раз говорил мне: «Я никогда не видел такого дерьма в моей жизни». Он был готов поклясться, что Голливуд гораздо преступнее, чем-то общество, в котором он вырос и где жил его отец. В том мире люди (во всяком случае, многие из них) держат данное слово. В Голливуде на это не стоит рассчитывать. Истории, которые Джон рассказывал нам, просто невероятные! Но еще невероятнее были как раз его сравнения мафии и Голливуда. Он практически потерял веру в людей за эти семь лет. Джон-младший просто не мог привыкнуть к тому, что, оказывается, человеческое слово ровным счетом ничего не стоит.
— Можете привести конкретные примеры?
— Сколько угодно, но имен называть не буду. Вот такой пример: человек соглашается выделить деньги на съемки, все решено, обо всем договорились, а денег нет. Он передумал. Или решил резко уменьшить выделяемую сумму, но при этом требует, чтобы мы полностью соблюдали свои обязательства. Или мы договариваемся об аренде павильонов. Назначаем день съемки. Все съезжаются, оставляя другие дела. А договоренность об аренде расторгнута. И нас никто не предупредил. Это Голливуд. Джон просто не мог в это поверить. Он сказал, что чувствует себя на американских горках. За семь лет он несколько раз собирался все бросить. Но всякий раз я отговаривал его: «Плевать на других. Я знаю, как сделать этот фильм. Все улажу». И мы сделали это.
— Значит, вы в этом проекте с самого начала?
— Да, с первого дня. У нас было четыре варианта сценария. Четыре режиссера, четыре актерских состава. И я всякий раз, как работа начинала разваливаться, бросался собирать обломки в одно целое. Поэтому я никогда не был так счастлив прежде, как в тот день, когда сняли последний эпизод. Мы начинали снимать очень дорогой фильм, но обстоятельства вынудили сделать картину со скромным бюджетом. Но сейчас я уже не могу сказать, что это навредило конечному результату. У нас получился не какой-то очередной блокбастер, а честный фильм о семье, которая вовлечена в преступную деятельность.
— Вы привезли «Готти» в Канны. Последний раз были на этом фестивале, когда там победило «Криминальное чтиво». Как вам показалось, Канны стали другими?
— Да, это был 1994 год, когда мы получили «Золотую пальмовую ветвь». И это вывело всех нас на совершенно иной уровень. «Криминальное чтиво» изменило историю кино. Но уже тогда было ясно, что это не всем понравится. Реакция на победу нашего фильма не была однозначной. Некоторые критики его ругали. Но была 25-минутная овация, которую устроил нам зал после первого показа картины. Уже тогда стало ясно, что мы сделали нечто значительное. А потом последовал всемирный успех. И моя жизнь уже не была такой, как прежде. Признаюсь, когда мы праздновали двадцатую годовщину выхода «Криминального чтива», я сидел на пляже и плакал… В голове как кадры проносились все те события, что произошли со мной за двадцать лет: фильмы, утраты, лица.
* Фильм Квентина Тарантино «Криминальное чтиво» в 1994 году получил в Каннах «Золотую пальмовую ветвь» и стал триумфальным возвращением Траволты на большой экран. Знаменитый танец — с Умой Турман
— В этом году в Каннах отмечали сорокалетие еще одного культового фильма с вашим участием — мюзикла «Бриолин». Каково это — ощущать себя причастным к созданию таких знаковых картин?
— Я не знаю, почему так произошло. Думаю, мне просто повезло сняться в нескольких фильмах, которые ознаменовали собой поворотные моменты в кинематографе, стали вехами. Но я горжусь этим. Не могу сказать, что стремился к этому. Но все же хочется верить, что удача улыбнулась мне не просто так. Всю свою жизнь я тянулся к чему-то новому. У меня выработалось чутье на такие вещи. И кто-то там наверху это заметил.
— А как вы чувствовали себя в 80-е, когда ваша карьера вдруг покатилась под откос?
— Ну, это продолжалось всего несколько лет. Я всегда верил в то, что актеру нужно встречаться с разными людьми. Создавать личный архив портретов, впечатлений, которые потом помогут в работе. И те годы простоя я потратил на путешествия, новые встречи, приобретение нового жизненного опыта. Поэтому я отношусь к тому периоду как ко времени разбрасывать камни. Воспринимаю это как подарок судьбы. Я думал тогда: «Что страшного? Ничего! Я молод, путешествую, передо мной открываются новые возможности».
Это сейчас я уже не тот (смеется). И все же… Как можно жаловаться на тот период моей жизни, когда мне повезло познакомиться с принцессой Дианой и даже танцевать с ней?! Разве можно жалеть о времени, когда я объехал весь мир, встречался с президентами и королями и принимал участие в событиях, которые определили в итоге наше будущее?
— Что вы чувствуете сейчас, когда пересматриваете «Бриолин» или «Криминальное чтиво»?
— Вижу себя молодым и красивым! Причем в обеих картинах. А сейчас я уже ни то ни другое (смеется). Но все равно чувствую гордость. Потому что знаю: эти фильмы принесли мгновения счастья очень многим людям. Их сила в простоте. И самое удивительное, что и «Бриолин», и «Криминальное чтиво» продолжают развлекать все новые и новые поколения. Для каждого зрителя эти фильмы становятся откровением, открытием. И я горд тем, что внес в них свою лепту. Они прошли проверку временем, не утратили новизны, их уровень не снизился за прошедшие годы. Кстати, не следует забывать, что Квентин Тарантино был помешан на «Бриолине», «Лихорадке субботнего вечера», «Проколе». Возможно, простота этих фильмов помогла ему создать «Криминальное чтиво»…
* В этом году отмечается сорок лет со дня выхода в прокат культового мюзикла «Бриолин», в котором Траволта сыграл вместе с австралийской певицей Оливией Ньютон-Джон
— Вы уже разменяли седьмой десяток, но выглядите по-прежнему великолепно. В чем секрет?
— О, благодарю. Ваш комплимент поднял мне настроение.
— И все же, каков ваш секрет?
— Играю в теннис. И три раза в неделю пытаюсь «ковать железо» в зале, тягаю тяжести. Думаю, это каждому по силам. Нужно только заставлять сердце работать и немного уважать свой желудок — следить за тем, что ешь и пьешь.
— Придерживаетесь такого же режима и во время съемок?
— Во время работы это, конечно, сложнее. В теннис приходится играть тогда три раза в неделю. Обычно я выхожу на корт пять раз в неделю.
— А танцы?
— Все еще танцую (улыбается). Хотя не каждый день. Но, скажу честно, если мне нужно сбросить вес и набрать хорошую форму, отправляюсь первым делом в танцзал. Это идеальный способ. Ничто так не развивает тело, как танцы. Потому что во время танца задействован каждый ваш мускул, каждая часть тела. И значения не имеет, что вы танцуете. Для меня не важно, будет это джаз или классический балет, степ или рок-н-ролл, диско или бальные танцы. А самое интересное то, что вы еще получаете от этого наслаждение! Поэтому скажу снова: если хотите набрать форму и не подвергать себя излишнему стрессу, идите и танцуйте!
— Танцы помогают вам как актеру?
— Конечно, господи! Вы абсолютно правы. Например, когда мы снимали «Из Парижа с любовью» (боевик 2010 года. — Ред.), я уже не был так молод, как прежде. Но все трюки давались мне легко, потому что относился к ним как к танцу. Шаг туда, наклон сюда. Все просто.
— Откуда в вас все эти таланты — актерская игра, танцы, пение?
— Это семейное. Моя мама преподавала актерское мастерство, а сестра прекрасно танцевала, принимала участие во многих мюзиклах на Бродвее, объездила со спектаклями всю Америку. У нас была очень музыкальная семья, артистичная. Знаете, в Нью-Йорке можно выжить только тремя способами: играть, петь или танцевать. У меня получались все три. Следовательно, мои шансы выжить были в три раза выше.
— Значит, вашу карьеру определила семья?
— Совершенно точно. Возможно, будь я более прилежным учеником в прямом смысле, я бы выбрал авиацию. Но у меня получилось все наоборот. Я стал актером, заработал деньги и потратил их на обучение пилотному мастерству. Это моя вторая страсть. Первая все же — актерство.
— А откуда же страсть к полетам?
— Понятия не имею!
— Была всегда?
— Да, с пятилетнего возраста.
— Говорят, вы отказались от роли, чтобы пойти на летные курсы. Это правда?
— Да. Роль была написала для меня в фильме «Офицер и джентльмен». Главный герой учится в летной академии. А я отказался, заявив: «Хочу на самом деле пойти в летную академию. В реальной жизни». Отклонил роль, которую превосходно сыграл в итоге Ричард Гир. Но я нисколько об этом не жалею. Это одно из лучших решений в моей жизни. Моя мечта исполнилась. Я стал пилотом и летал с авиакомпанией Qantas. Я научился управлять 26 различными летательными аппаратами. Мне удалось реализовать удивительную возможность. Иногда жизнь оказывается чудеснее кино.
— Что же такого есть в полете?
— В нем есть все! Я без ума от высоты и скорости, от расстояний. Мне нравится дизайн самолетов. Полет — это нечто нереальное. Это наиболее близкое ощущение к духовному очищению. Ты паришь в небе, и небо тебя поддерживает. Думаю, именно поэтому полеты так манили человека на протяжении всей нашей цивилизации.
— Переходя к духовному, скажите, что помогает вам работать все эти годы в кино?
— Отвечу просто: сайентология. Да, это моя религия. Благодаря ей я остаюсь свеж. Обновляюсь духовно, что бы со мной ни происходило. Научился отсекать лишнее, то, что мешает идти дальше.
— Говорят, в Голливуде не существует такого понятия, как дружба…
— Это ошибочное мнение. Дружба есть всегда. Для меня она является главным мерилом успешности человека. Не важно, сколько ты заработал, сколько наград получил. Куда важнее, сколько у тебя настоящих друзей. Это твой главный капитал. Наличие или отсутствие друзей демонстрирует, насколько ты сам являешься человеком. Да, со знаменитостями дружить сложнее, но я не думаю, что это невозможно. Дружба иногда приносит разочарование. Но ведь и любовь порой разочаровывает.
— Вы сказали в начале нашего разговора, что ваша дочь снимается. Это вы подтолкнули ее к этому?
— Не думаю. Это ее решение. Элле было семь лет, когда она снялась со мной в фильме «Так себе каникулы». Помните? Неплохая комедия. С нами снимался в ней Робин Уильямс, земля ему пухом. Дочь прекрасно справилась, но после этого отказалась сниматься наотрез. Мы с Келли на нее не давили. Сейчас Элле 18, и она вдруг снова захотела попробовать. Она такая красивая! В ней столько старомодной грации. Мне кажется, что она чем-то похожа на Грейс Келли или Элизабет Тейлор. Нет, не внешне. А манерами, умением подать себя. Это элегантность, присущая старой школе. Так вот, в фильме, о котором мы говорим, она будет играть техасскую красавицу, к которой очень плохо относился муж. А я играю персонажа, которой должен докопаться до истины и узнать, как этот самый муж погиб. Это фильм нуар, детективная история. Одну из ролей играет Морган Фримен.
— Вернемся к «Криминальному чтиву». Тогда в Каннах у вас было предчувствие, что фильм получит главный приз?
— Нет. Ходили слухи, что мне хотят вручить приз как лучшему актеру. Но Клинт Иствуд, который тогда был председателем жюри, понимал, что фильму можно будет вручить только один приз. Он также понимал, что для картины, а значит, для всей съемочной группы, будет важнее, если она получит «Золотую пальмовую ветвь». Но все это я узнал уже потом. А тогда для нас победа стала полной неожиданностью. Мы знали только, что Клинту наш фильм понравился. Потом нам рассказали, что он убеждал других членов жюри, и они с ним согласились. Если вы спросите меня, почему Иствуду так понравилось «Криминальное чтиво», отвечу так: он любит джаз и современное искусство. А фильм Тарантино как раз и является воплощением такой музыки и искусства в кинематографе.
— Тогда многие сочли выбор жюри скандальным и противоречивым. Говорили, что Иствуд отдал «Золотую пальмовую ветвь» своему соотечественнику…
— Мы были так счастливы, что я ничего этого не заметил. Или давно забыл. Господи, даже не вспомню сейчас, какие фильмы еще боролись в тот год за награды в Каннах.
— А правда, что вы буквально доставали Тарантино, чтобы он дал вам роль в «Криминальном чтиве»?
— С точностью до наоборот! Это Квентин добивался встречи со мной. Он твердил, что обязательно хочет снять меня в одной из своих картин. Так меня достал, что я согласился на встречу. Мы просидели в его квартире всю ночь. Он предложил две истории, над которыми работал. Сценарии были практически готовы. Первая была о вампирах. Вторая — несколько криминальных новелл, объединенных общими персонажами. У сценариев еще не было даже названий. Когда утром мы вышли на улицу, Квентин сказал: «Фильм, в котором я очень хочу тебя снять, про вампиров. Но тебе, похоже, он не понравился». Я честно сказал: «Нет». «Но почему?» — воскликнул Тарантино. «Мне плевать на вампиров», — ответил я. «А второй сценарий?» — спросил он. «Второй понравился. Но ты же сказал, что хочешь снять в нем Майкла Мэдсена, с которым уже работал в «Бешеных псах», — сказал я. На этом мы расстались в тот день.
А через неделю или две мне позвонили и предложили сыграть в фильме с рабочим названием «Криминальное чтиво». Скажу честно (тем более что Тарантино об этом знает), я не горел желанием. Квентин был самым молодым режиссером из тех, с кем мне довелось работать. И я не был уверен в том, что он справится. Мне казалось, он набирает известных в прошлом актеров, чтобы потом, в случае неудачи, списать все на них. К счастью, я ошибался. Но тогда (и это правда) Квентин был больше заинтересован во мне, чем я в нем. И все, что я ему сказал тогда, это только то, что мне второй сценарий понравился больше первого. Кстати, первый он тоже снял. Думаю, вы догадались, что это «От заката до рассвета». Роль, которую Квентин предлагал мне, сыграл Джордж Клуни…
Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ» (оригинал Jason Adams / The Interview People)
1928Читайте нас у Facebook
