«Белорусские врачи, сделавшие мне пересадку печени, говорили: «Скоро поедешь на море!» А я хотел домой»
— Киевские врачи института имени Шалимова сказали, что у моего сына криз отторжения, то есть взятая у меня часть печени проработала в его организме шесть лет, а теперь погибает, — говорит мама мальчика 32-летняя Людмила Могильницкая из села Кошары Раздельнянского района Одесской области. — Я была в отчаянии: второй раз донором стать не могу, муж, как и другие наши родственники, тоже не подходит. Признаюсь, готова была даже отказаться от лечения и увезти сына, чтобы хотя бы последние дни он провел дома.
.jpg)
Таким — слабым, безжизненным, худющим — Дима был перед трансплантацией в Минске. Его кожа имела зеленоватый оттенок
Мне не позволили это сделать женщины, тоже перенесшие трансплантацию печени. С ними я познакомилась еще после первой операции сына, и мы до сих пор общаемся. Они поддерживали меня морально и одновременно искали, где Диме могут провести пересадку, кто оплатит эту операцию. Киевлянка Светлана Маноха нашла человека, который привез нам деньги для обследования в минском центре трансплантологии, купила билеты, посадила в поезд. В тот период я толком не осознавала, что делаю. Только сейчас понимаю: если бы забрала Диму домой, он бы через неделю погиб…
«ФАКТЫ» несколько раз рассказывали об этой семье. Первая публикация вышла сразу после того, как Диме сделали первую пересадку печени. Снимок большеглазого мальчика, который развлекал себя в больнице тем, что собирал пазлы, до сих пор помнят многие сотрудники редакции. Но фотография, сделанная Людмилой накануне второй пересадки, была просто жуткой: на больничной кровати лежит худющий ребенок желто-зеленого цвета. Этот снимок с призывом о помощи мы разместили на нашем портале fakty.ua. К счастью, общими усилиями мальчику удалось помочь.
— Меня поразило то, что белорусские врачи, видя, в каком тяжелом состоянии находится Дима, не ждали, пока Минздрав Украины перечислит деньги, а сами написали письмо в свой Минздрав с просьбой провести трансплантацию нашему сыну в долг, — добавляет Людмила. — И они получили добро раньше, чем пришло письмо из Киева, гарантирующее, что на операцию будет перечислено 52 тысячи долларов. Кстати, минский центр до сих пор не получил эту сумму.
Восьмого июля этого года «ФАКТЫ» опубликовали статью, в которой рассказывали о том, что у мальчика начался криз отторжения
Однако белорусские врачи продолжают наблюдать Диму. В ближайшее время снова собираемся поехать в Минск. В Украине нет реактивов, с помощью которых определяется уровень иммуноподавляющих препаратов в крови людей, перенесших трансплантацию. Этот анализ нужно делать регулярно, чтобы корректировать дозу лекарств, которые постоянно принимают такие пациенты.
«Печень сына начала работать сразу после операции»
Первую пересадку части печени от мамы Диме сделали шесть с половиной лет назад в Киевском национальном институте хирургии и трансплантологии имени А. А. Шалимова. Когда орган начал отторгаться, мама привезла сына к столичным специалистам. Полтора месяца они пытались справиться с кризом. Последние две недели Дима находился в реанимации. Так как в нашей стране очень редко делают трансплантацию от умершего человека, родители начали искать зарубежные клиники, где могли бы помочь их сыну. Остановились на белорусском центре, в котором Дима провел еще три месяца — до и после пересадки.
— Когда мы возвращались домой, на станции Раздельная нас встречали муж, трехлетний сын Тимур и моя мама, — говорит Людмила. — Младший ребенок меня сначала даже не признал. А вот с Димой тут же начал обниматься, в машине всю дорогу держал его за руку.
Операцию повторной пересадки печени Диме сделали первого августа. О том, что есть подходящий для ребенка донорский орган, Людмилу предупредили накануне вечером.
— Пока мы находились в белорусской клинике, врачи трижды сообщали нам о подходящем доноре, — продолжает Людмила. — Но в первых двух случаях уже в процессе забора органа специалисты выявляли в нем изменения, которые не позволяли сделать операцию. Мне объясняли: «Важно пересадить Диме идеальную, здоровую печень, чтобы она сразу включилась в работу, иначе все наши усилия пойдут насмарку».
Все лето Дима провел в больницах. Мальчик сам говорил врачам: «Побыстрее сделайте операцию, чтобы я мог уехать домой, ведь по мне скучает младший брат Тимурчик»
В некоторых случаях для пересадки достаточно, чтобы совпадала группа крови больного и донора. Для сына же искали подходящий по всем параметрам орган. Каждый вечер, прежде чем уйти домой, врачи обязательно навещали Диму. Так было и 31 июля. Но вместо обычных расспросов о самочувствии в этот раз врач сказал: «Мама, не кормите сына до завтра. Начинаем готовить его к операции». До двух часов следующего дня было неясно, проведут ли ему трансплантацию. Родным я сообщила о пересадке, когда Дима уже находился в операционной.
— Сын боялся предстоящей пересадки?
— Он очень ее ждал. Все время говорил: «Быстрее бы уже сделали эту операцию!» Но все равно волновался. На следующий день после пересадки мне позволили зайти к Диме в реанимацию. Сразу было видно, что его кожа не оливкового цвета, а гораздо светлее. Это говорило о том, что печень начала работать и уровень билирубина упал. Накануне операции у Димы этот показатель был 1100 единиц, хотя нормой считается всего 20. Врачи говорили, что взрослый при таких показателях впадает в печеночную кому.
— Вам объяснили, почему у Димы произошло отторжение печени?
— Причину практически невозможно установить. За шесть лет, которые печень прослужила, Дима регулярно чувствовал себя плохо, случались неожиданные предкризовые ситуации. Мы часто ездили в Киев, где с этими кризами справлялись. Последний оказался слишком серьезным… Сыну поставили диагноз хроническое отторжение, а это прямое показание и ретрансплантации.
«Школьные друзья приносили Диме букеты из воздушных шариков, расписанных пожеланиями скорейшего выздоровления»
То, что Дима родился без желчных протоков, выяснилось, когда ему было всего полтора месяца. Болезнь называется атрезия желчных ходов и встречается у одного из 18 тысяч новорожденных. В таком случае спасти ребенка может трансплантация печени, которую в нашей стране выполняют от родственного донора. Дима стал первым пациентом украинских трансплантологов, которому понадобилась повторная пересадка.
— Когда мы начали выяснять, где и сколько стоит операция по пересадке печени, услышали огромные суммы: в Германии — около 80 тысяч евро, в Бельгии — около ста, — говорит отец Димы Олег. — А в соседней Белоруссии — всего 52 тысячи долларов. Кроме того, в Минске не нужны переводчики. Это тоже важный момент. Но мы не знали, где взять эту сумму. Светлана Маноха, которой четыре года назад пересадили часть печени от брата, Ира Гапоненко, чья дочь перенесла трансплантацию, и Вика Билык (она отдала часть своего органа сыну, когда ему был всего год) подсказали нам выход — написать письмо в Минздрав. Все эти женщины ходили со мной по инстанциям, звонили начальникам отделов, узнавали, когда соберется комиссия, которая решает, кому выделять деньги на лечение…
— Признаюсь, когда услышала о том, что пересадку печени уже три года выполняют белорусские врачи, отнеслась к этому очень скептически, — добавляет Людмила. — Но так как для нас это был единственный подходящий вариант, решила ехать. В первые же дни пребывания в минском центре трансплантологии мое мнение изменилось. Там работают профессионалы. Они учились выполнять пересадки в лучших клиниках мира, да и опыт имеют достаточный: каждую неделю они проводят две-три трансплантации. Кроме того, в этой клинике уже помогли нескольким украинцам.
«ФАКТЫ» рассказывали о молодой женщине Лесе, которой никто из родных не подходил в качестве донора. Ей провели пересадку от умершего человека в июле, тем самым дав шанс вырастить свою пятилетнюю дочку. Был там и мужчина из Черкасс. После того как операцию сделали Диме, в клинику приехал еще один украинский мальчик — Паша. Он тоже ждет донорский орган. В минском центре мы видели нескольких наших соотечественников, которые ожидали трансплантации почек… У нас сложились хорошие доверительные отношения с белорусскими врачами. Теперь мы регулярно общаемся по электронной почте.
Уже после того как Людмила стала донором для сына, они с мужем решили: семье нужен еще один ребенок. Люда стала одной из немногих в нашей стране женщин, которые после столь сложной операции решились забеременеть и родить. Причем, несмотря на рекомендации врачей делать кесарево сечение, Люда выбрала естественные роды. Накануне отъезда в Белоруссию Диму спросили, о чем он мечтает. Ответ его был неожиданным: «Хочу, чтобы родители подарили мне… сестричку!»
— Меня иногда спрашивают, где все эти годы я беру силы, чтобы не отчаиваться, заниматься лечением сына, — добавляет Людмила. — Наверное, когда понимаешь, что ты в своем горе не один, что есть люди, готовые помочь, поддержать морально, показать выход из тяжелой ситуации, силы сами приходят. В нашей деревне давно уже нет работы, люди выживают за счет хозяйства, но при этом отрывают от своих семей деньги — Диме на лечение. Школьные друзья сына приносили букеты из воздушных шаров, расписанных пожеланиями скорейшего выздоровления. Когда видишь вместо лимонного цвета склер блеск в глазах своего ребенка, понимаешь — все сделано правильно, старания не напрасны, чувствуешь, как за плечами вырастают крылья. Конечно, у нас еще не все в полном порядке. После того, что пришлось пережить ребенку, нужно время. Но это уже все решаемо. Прорвемся! И — низкий поклон всем, кто нам помог!
4841Читайте нас в Facebook
