Перед расстрелом узников Соловецкого лагеря избивали палками и прокалывали насквозь железными тростями

В этом году отмечается черная дата в нашей истории. Ровно 75 лет назад в далеком урочище Сандармох в Карелии сотрудники НКВД расстреляли тысячи политических заключенных, многие из которых были украинцами.

Исследователь этой трагедии Сергей Шевченко (на фото), несколько раз посетивший Карелию в поисках мест захоронений, рассказал «ФАКТАМ» подробности событий, долгое время скрытых в архивах под грифом «совершенно секретно».

— Сергей Владимирович, сколько же человек было расстреляно в Сандармохе и почему?

 — По подсчетам исследователей, в 30-е годы прошлого века в урочище Сандармох были уничтожены около девяти тысяч человек. А учитывая десятки мест расстрелов и санитарных захоронений, обнаруженных на территории Карелии, общий счет загубленных жизней идет на сотни тысяч. Многие узники погибли во время строительства Беломорско-Балтийского канала. Историки говорят, что когда Сталин увидел вырубленный в горных породах канал, тот ему не понравился. «Узковат», — проворчал недовольный «отец народов».

Точкой отсчета этих трагических событий стала секретная шифровка НКВД от 5 августа 1937 года, содержание которой до недавнего времени хранилось в глубокой тайне: «…Приказываю:

1. С 10 августа с/г начать и в двухмесячный срок закончить операцию по репрессированию наиболее активных антисоветских элементов и бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих контрреволюционеров, ведущих в лагерях активную антисоветскую подрывную работу. Репрессии подлежат также и уголовные элементы, содержащиеся в лагерях и ведущие там преступную деятельность.

2. Все перечисленные выше контингенты, после рассмотрения их дел на «тройках», подлежат расстрелу…»

— Что же побудило власти принять решение о расстрелах?

 — Дело в том, что в конце 1937 года заканчивались сроки содержания в тюрьме многих «каэров» — лиц, арестованных в начале тридцатых за так называемые контрреволюционные преступления. Видимо, руководство партии не желало выхода на волю огромного числа политически ненадежных граждан. Ведь в лагерях даже убежденные коммунисты становились оппозиционерами. Именно так произошло с заключенным Алексеем Кнышиком, который, по рассказам свидетелей, жаловался: «Я был убежденным коммунистом, теперь разочаровался во всем. Коммунизм хороший только в книгах, в теории, но не на практике… Не могу сказать точно, кто я теперь такой, к коммунизму я пришел сам, но в ГПУ и особенно в лагерях меня заставили считать себя фашистом. Очень возможно, что они достигнут своей цели и перекуют меня окончательно если не в сознательного фашиста, то, по крайней мере, в человека, который со злобой и ненавистью смотрит на все те идеалы, которыми он жил в прошлом, а теперь на каждом шагу видит подлость и лицемерие. Все эти громкие речи и лозунги — только лживые фразы, потому я совсем перестал интересоваться советской прессой. В каждой строчке вижу только ложь». По этой причине власти и решили сделать все для того, чтобы из лагерей никто не вернулся.

Расстрельные списки заключенных составлялись членами так называемых троек. На то время в Карелии работала одна из наиболее жестоких «троек» НКВД в Советском Союзе — практически никому из тех, кто попадал к ним в руки, не удалось выжить. Руководил всей операцией капитан НКВД Матвеев. Позже он почувствовал на себе всю мощь репрессивного аппарата и был осужден по уголовному делу без права реабилитации. Но, в отличие от своих жертв, прожил долгую жизнь и умер в 1971 году.

— Что же происходило с осужденными после судов «троек»?

 — После принятия решения «тройки» заключенного передавали сотрудникам лагерей для дальнейшей «работы», оценить характер которой позволяют документы уголовного дела против двух работников Беломорско-Балтийского комбината НКВД Миронова и Плеца. Материалы дела раскрывают общую атмосферу, царившую в лагерях: «…В качестве холодного оружия применялись две деревянные палки-»колотушки» и две железные остроконечные трости. Этими предметами без малейшей надобности в следственном изоляторе и в автомашине по пути следования… избивали заключенных. На месте приведения приговора в исполнение осужденные Никельбург, Тоумайнен, Жедунов и другие высаживались на снег раздетые до нижнего белья и избивались деревянными палками и заводными ключами от грузовых машин… Миронов, следуя с осужденными на автомашине, одного из них проколол насквозь железной тростью, а другого, выполняя также преступное распоряжение, Плец удушил полотенцем…» От себя добавлю, что двое основных исполнителей карельской «тройки» в итоге были расстреляны в петрозаводской тюрьме в 1939 году.

Обреченных на смерть узников в нижнем белье по одному заводили в полуподвальные помещения. До последнего момента они думали, что их будут переводить по этапу. Но здесь их избивали или чем-то оглушали и в полусознательном состоянии закидывали в кузов автомобиля. Доверху набитый людьми грузовик направлялся в сторону урочища, где уже были выкопаны свежие могилы. Здесь полуживых узников выбрасывали из машины, строили в ряд перед могилами и расстреливали. Трупы закапывали, а грузовик направлялся за новой партией.

Трагедия соловецких узников до сих пор до конца не раскрыта. Да и не найдено место, где лежат останки 509 заключенных, официально расстрелянных в Ленинграде по протоколам «троек» №№ 134, 198 и 199. В том этапе было немало украинцев, среди которых — писатель Василий Вражлывый-Штанько, журналист Николай Любченко, литературовед Николай Нарушевич, преподаватель Киевского университета Ананий Лебидь, профессор Владимир Удовенко и многие другие. Вряд ли чекисты смогли за один день в подвалах ленинградского «Большого дома» (неофициальное название административного здания в Санкт-Петербурге, в котором сейчас находятся управление Федеральной службы безопасности и милицейский главк. — Авт.) расстрелять и вывезти более половины тысячи узников. Обычно тела вывозились на Левашовский пустырь, где, по официальным данным, похоронены около 47 тысяч человек.

Работы по поиску мест массовых захоронений до сих пор упираются в противодействие местных структур, в частности священнослужителей Соловецкого монастыря, не желающих, чтобы их культовую святыню считали местом массовых убийств. В конце 1990-х годов, во время первого посещения Медвежьегорска, я разыскал место, где находился бывший следственный изолятор Беломорско-Балтийского комбината. Именно отсюда оперативная бригада Матвеева вывозила узников на расстрел. Когда я попытался снять здание изолятора на видеокамеру, меня задержали вооруженные охранники с овчаркой. Оказывается, там до сих пор находится некая структурная единица пенитенциарной системы Российской Федерации. Под конвоем меня препроводили внутрь, а там уже пришлось объяснять, что я украинский журналист, а не иностранный шпион. Как оказалось, в тех камерах, где когда-то сидели соловецкие узники, до сих пор содержатся люди. И ничего не напоминает о трагедии прошлого — нет ни мемориальной таблички, ни музея.

В урочище Сандармох, ставшем гробницей для тысяч мучеников, скорбный крест установили только в конце 90-х годов. На гранитной плите возле входа на мемориальное кладбище Сандармох высечена надпись: «Люди, не убивайте друг друга!» Кстати, скульптор Григорий Салтуп при создании памятника не рискнул использовать цветные металлы — боялся, что их попросту могут украсть. Барельеф впоследствии был разбит…

2483

Читайте нас в Facebook