Засекреченный офицер-химик получил звание Героя России за участие в операции по "освобождению" зрителей "Норд-Оста"
«Жертвы „Норд-Оста“ и Беслана полностью на совести Путина. Мы удерживали людей, требуя остановить войну и геноцид в Чечне. Не мы травили их в „Норд-Осте“ бинарным газом, запрещенным международным правом к применению, и не мы жгли их огнеметами в Беслане», — заявил после трагедии один из лидеров чеченского сопротивления Шамиль Басаев. По официальным данным, жертвами теракта стали 130 заложников, были убиты 40 боевиков. У тех, кто выжил, проблемы с почками, сосудами, суставами, нервной системой, нарушение памяти, зрения, у некоторых женщин родились дети с тяжелыми заболеваниями. Люди живут на лекарствах.
Пострадавшие и родственники погибших, добиваясь справедливости в судах, создали сайт-мемориал www.nord-ost.org. Ответы на многие вопросы постарались дать люди, пережившие смерть близких, свидетели, адвокаты, бывшие сотрудники спецслужб. Предлагаем читателям «ФАКТОВ» результаты многолетних расследований.
Врачам не сказали, какой именно был применен газ, поэтому они не знали, чем лечить
Непосредственно от рук террористов погибли четыре человека. Официальная версия смерти остальных заложников такова: стресс, голод, бессонница, обезвоживание и многочасовое сидение в неудобных позах. Государство считает, что от газа, применявшегося во время штурма, никто не пострадал. А эксперты и родственники заложников утверждают, что люди были отравлены неизвестным газом. Не была оказана первая медицинская помощь, заложников в бессознательном состоянии сваливали на асфальт, а потом кидали в автобусы. Больницы абсолютно не были готовы принять десятки отравленных людей, врачам не сказали, какой именно был применен газ, поэтому они не знали, чем лечить.
Владимир Курбатов, отец погибшей 13-летней актрисы «Норд-Оста»: «По факту гибели людей уголовное дело не возбуждалось. Не было установлено даже время, место и причины смерти. В графе „Причина“ в свидетельстве о смерти моей дочери Кристины стоит прочерк. В акте перевозки тела из больницы в морг было написано: причина смерти — отравление высокотоксичным газообразным веществом. В первичной судмедэкспертизе, которую проводили в морге, тоже было заключение об отравлении. Но потом специальная комиссия, состоящая из „светил медицины“, дала другое заключение с формулировкой, которую затем озвучивал Путин: мол, газ безвреден, а заложники умерли из-за того, что сидели в неудобных позах, от хронических болезней и обезвоживания. Когда мы готовили жалобу в Европейский суд по правам человека, я обзванивал все лечебные заведения, которые были указаны в плане эвакуации и принимали пострадавших. Из 12 больниц, в которые я смог дозвониться, только одна имела токсикологическое отделение, где пострадавшим могли оказать квалифицированную помощь при отравлении».
Андрей Солдатов, главный редактор сайта Agentura.ru, посвященного работе спецслужб, наблюдавший за штурмом на Дубровке из окна дома напротив:
«Ситуация была ужасающей: людей выносили и наваливали друг на друга прямо на асфальте. Они стали умирать уже там, захлебываясь рвотными массами. Эту проблему можно было решить, даже не зная, что за газ, просто оказав первую помощь. Но и этого не было сделано — в автобусы людей просто бросали вповалку, многие уже были мертвы. Думаю, даже если бы спецслужбы оперативно рассказали, что это за газ, ситуацию это бы не сильно улучшило».
Состав газа до сих пор засекречен. Про него известно только, что он «безвредный» (это Путин сказал американским журналистам, объясняя, почему люди не могли погибнуть от действий спецслужб) и сделан «на основе производных фентанила» (об этом заявил министр здравоохранения Шевченко). Фентанил — наркотический анальгетик, который по биологическому воздействию в сотни раз сильнее героина, тем не менее точную формулу газа никто не назвал, известно лишь, что некий офицер-химик, чья фамилия засекречена, получил звание Героя России за участие в спецоперации.
Лев Федоров, доктор химических наук, президент Союза «За химическую безопасность»: «Словосочетание „производные фентанила“ — это вообще ни о чем, это означает только то, что нам не захотели назвать вещество. Власти заявляли, что держат формулу газа в секрете потому, что за ней гоняются все разведки мира. Это чушь. Есть международная конвенция о запрещении химического оружия, в ней перечислены допустимые вещества, которые не должны убивать людей. А власти использовали другие вещества, то есть совершили государственное химическое преступление. И если они раскроют формулу, весь мир их тут же осудит, потому что они не имели права этот газ применять. Еще было много разговоров про антидоты, которых у спецназа и врачей не было. Антидот — вещество, которое может догнать в организме яд и при помощи химии превратить его в другое вещество или ослабить симптом».
Анатолий Ермолин, бывший начальник оперативно-боевого отделения «Вымпел», подполковник ФСБ в запасе: «Спецназ знал, что будет газ, поэтому вошел в здание с противогазами, но что за газ, какие последствия от него, думаю, им не сказали. Тем более, я знаю сотрудников, которые надышались этим газом, у них были большие проблемы со здоровьем».
«Неверное решение было использовать газ, потому что он не играл в операции никакой роли»
В результате штурма были убиты 40 боевиков. По официальным данным, именно столько террористов захватили театральный центр на Дубровке. Но, например, заложница Светлана Губарева утверждала, что видела в зале 24 шахидки, хотя убито было 19. А через полгода журналист Анна Политковская встречалась в гостинице «Спутник» на Ленинском проспекте с неким Теркибаевым, который заявил ей в интервью, что был среди боевиков на Дубровке в качестве агента ФСБ. Кроме того, в материалах следствия есть число 52 — столько боевиков Шамиль Басаев отобрал для подготовки терактов в Москве.
Карина Москаленко, адвокат группы бывших заложников «Норд-Оста» в Европейском суде по правам человека: «Мы изучили постановления самого следствия и получили цифру 174 — это данные без фамилий, только количество. Возникает вопрос: где родственники этих 44 людей? Считаем, что это невостребованные люди. Приехали в Москву погулять, к любовнице, в командировку — что угодно. И пропали. За кем пришли, тот и есть в официальном списке».
Андрей Солдатов: «Штурм проводила не одна организация. Было несколько групп спецназначения, которые должны были зачистить террористов, а еще были внутренние войска, которые изначально обеспечивали периметр безопасности. Но когда началась большая стрельба, тоже зачем-то куда-то пошли. В результате возник хаос: здание большое, куча коммуникаций, выходов в разные стороны, по нему перемещаются разные группы вооруженных людей, которые сами не знают, куда они перемещаются. Зайти-выйти можно было достаточно свободно, поэтому спецслужбы и говорят, что какое-то количество людей ушло».
Власти утверждали, что штурм был вынужденной мерой: террористы отказались от переговоров и начали расстреливать заложников. В зал через системы вентиляции был пущен газ, который усыпил террористов, после чего туда вошел спецназ, обезвредил бомбы и начал вытаскивать людей. Однако участники операции утверждают, что выстрелов не было. Кроме того, накануне вечером террористам пообещали встречу в 10 утра с генералом Казанцевым, первым официальным представителем власти, чему они были явно рады и даже заявили, что уже в 11.00 заложники могут быть отпущены. Газ же — даже по данным следствия — начал действовать не моментально, а минимум через 10 минут. Более того, на сцену выбежал один из боевиков с пулеметом и криками «Они пустили газ!». Выходит, что время взорвать зал у них было. То, что этого не произошло, большая удача, а не заслуга организаторов спецоперации.
Андрей Солдатов: «Была такая версия, озвученная замначальника штаба Васильевым, что штурм был спровоцирован выстрелами внутри. Но дело в том, что примерно за полчаса до стрельбы были погашены прожекторы, которые все время освещали площадь перед театральным центром. Террористы говорили: если вы их погасите, мы будем воспринимать это как начало штурма и вести себя соответственно. Можно с уверенностью говорить: на основании того, что я видел лично, и того, что мне рассказывали участники операции, штурм был спланирован, время его было назначено, и не было никакой провокации со стороны террористов. Участники штурма мне прямо говорили, что у террористов было время взорваться. Когда спецназ туда вошел, террористы были живы, они не спали и отстреливались.
Почему они не взорвались — неизвестно. Такое впечатление, что это была больше акция устрашения, чем реальный теракт. Или они вообще были не готовы все взрывать, или последнего приказа никому из террористов не поступило. У спецназа было распоряжение прокуратуры не оставлять никого из боевиков в живых. В итоге они проводят штурм, бомбы почему-то не взрываются, и тут наступает коллапс: никто не знает, что делать дальше. Спецназа физически мало, чтобы быстро вынести всех людей. Не проведен инструктаж о том, как выносить, в каком состоянии, куда — и их стали просто сваливать друг на друга. Была информация из прокуратуры, что к концу третьего дня шли достаточно успешные переговоры — удалось убедить террористов, что им подадут транспорт и они спокойно смогут уехать. Поэтому под утро часть террористов, видимо, расслабилась и даже ушла куда-то в фойе праздновать. На основании этого можно сказать, что никакой необходимости устраивать штурм именно в этот день и именно в таких условиях не было".
Анатолий Ермолин: «Операция была хорошо спланирована и подготовлена. Немногие догадываются, что если бы бомба взорвалась, то мы бы потеряли вообще все элитные войска, потому что „Альфа“ и „Вымпел“ входили в „Норд-Ост“ практически полным боевым составом. Это мои друзья, и я знаю, что они перед тем, как войти, попрощались друг с другом и семьями. Неверное решение, на мой взгляд, было применять газ, потому что он не играл в операции никакой роли. Если бы террористы хотели подорвать зал, они бы его подорвали. В итоге террористов пришлось уничтожать классическим путем, а газ стал причиной массового отравления людей, что стало трагическим результатом спасательной операции».
Уголовного дела по факту гибели заложников возбуждено не было. Обстоятельства и причины их смерти не установлены
Спустя два года после захвата Театрального центра в «Известиях» появилась статья о том, что главарь террористов Абубакар, он же Руслан Эльмурзаев, числился начальником службы безопасности московского «Прима-банка». В банке он взял в кредит 40 тысяч долларов на покупку поддельных документов, двух микроавтобусов, на которых 23 октября группа террористов приехала на Дубровку, а также на аренду квартиры. По городу группа боевиков передвигалась на инкассаторском броневике, принадлежавшем «Прима-банку». После появления этой публикации следствие заявило, что проверяет информацию о связи Абубакара с «Прима-банком», а потом объявило начальника правления банка чеченца Мухарбека Баркинхоева в розыск. К тому моменту банка как такового уже не существовало, его объявили банкротом еще в 2003 году. Чем закончилась эта история — неизвестно: все материалы следствия по «Норд-Осту» по-прежнему закрыты.
В связи с «Норд-Остом» было возбуждено уголовное дело по факту терроризма и захвата людей в заложники. Уголовного дела по факту гибели заложников возбуждено не было. Обстоятельства и причины их смерти не установлены. Документы и состав штаба засекречен. Всего к суду были привлечены двое: Заурбек Талгихов, который находился снаружи и переговаривался по телефону с Мовсаром Бараевым во время захвата (8 с половиной лет за пособничество террористам), и милиционер Алямкин (7 лет за взятку за оформление регистрации гражданке Бакуевой, оказавшейся среди боевиков).
Многочисленные обращения в прокуратуру, судебные инстанции, к президенту России Владимиру Путину с требованием проведения объективного расследования обстоятельств трагедии и ее последствий оказались малорезультативными. Был рассмотрен коллективный иск заложников в Европейском суде по правам человека. В декабре 2011 года суд удовлетворил жалобы родственников заложников, присудив 64-м потерпевшим компенсации общей суммой 1 миллион 300 тысяч евро и потребовал от России нового расследования. Европейский суд также подтвердил нарушения в действиях сотрудников правоохранительных органов, проводивших спасательную операцию. Лефортовский суд Москвы признал законным отказ о возбуждении уголовного дела против должностных лиц, руководивших операцией по освобождению заложников. Будет ли когда-нибудь снова возобновлено расследование, остается неизвестным.
Карина Москаленко: «Мы не можем доказать причастность государства к этой трагедии. Государство не только не должно убивать людей, оно должно обеспечивать их безопасность — то есть защищать от третьих лиц. И это нарушение в „Норд-Осте“ мы доказали. Жалоба была удовлетворена по двум пунктам. Операция по спасению заложников была проведена из рук вон плохо — не оказывалась первая помощь, не было взаимодействия между участниками спасательной операции, поэтому не спасли людей. Европейский суд не может обвинить государство в смерти людей или оправдать его, потому что не было расследования, поэтому он говорит: мы не знаем, кто виноват, но вы это не расследовали, значит, нарушили право на жизнь».
Владимир Курбатов: «Всех следственных материалов мы не видели, нас допустили только до некоторых томов, основная часть дела засекречена. Первоначально нам вообще разрешали знакомиться только с судебно-медицинскими заключениями. Причем ксерокопировать их запрещали, только переписывать от руки — вот сидели и переписывали по 15—20 страниц о том, насколько органы твоего погибшего ребенка были заполнены кровью, какого размера его мозг и т. д».
Юрий Сенаторов, старший корреспондент газеты «Коммерсантъ», автор статьи «Норд-Ост» захватил банкир", вышедшей в «Известиях»: «Я знаю, что трупы всех террористов отвезли в морг № 2 на грузовике с надписью „Хлеб“. Там их свалили на ночь, никаких следственных действий не провели. По идее, должны были пули из них повыковыривать, опознать, кто, сколько, чего, но делать этого не стали. Всю ночь вокруг морга дежурили снайперы, а на рассвете трупы отвезли в Лианозовский крематорий, где и спалили. Это мне рассказывал один из следователей группы, которая работала по „Норд-Осту“, а знакомый в морге подтвердил. Думаю, опознали их в итоге через агентурную сеть и по документам — террористы же работали в этом театральном центре, вроде как на ремонт там подвязались, на них даже майки были с надписью „Норд-Ост“. Так что их личности более-менее быстро установили».
Анатолий Ермолин: «Спецоперация — это не только ворваться и грамотно уничтожить террористов. Это в том числе логистика: подъезд скорой помощи, транспортировка людей, взаимодействие служб спасения. На этом этапе было провалено все. Фамилии двух бойцов «Вымпела» и «Альфы», которых наградили званиями Герой России, мне известны. Я не буду их называть, но в кругу спецназа их все знают. Это оценка не народа, а государства. Но я знаю многих офицеров, которые отказались от награды за «Норд-Ост».
Андрей Солдатов: «Ситуация изначально была политической: террористы выдвинули политические требования, а Путин и силовики устроили настоящую истерику. Складывается впечатление, что вся эта история про то, что надо было показать, как отвечает новая российская власть на тот же вызов, на котором сломался Ельцин. Проблема была в том, что и на официальном уровне, и на уровне спецслужб штурм был назван победой».
Фото Рейтер
8558Читайте нас в Facebook
