Рефат Чубаров: "У нас было полтора дня, чтобы начать настоящее противостояние"
Меджлис крымскотатарского народа стал единственной организацией на полуострове, которая действительно сопротивлялась аннексии и призывала бойкотировать «референдум». Глава Меджлиса Рефат Чубаров вместе с Мустафой Джемилевым и другими лидерами организовывали и возглавляли акции и митинги, где неизменно повторяли: Крым — это Украина.
«За последнее столетие все наши несчастья приходили из Москвы»
— Ситуация в Крыму сейчас — словно калька с 1937 года. Права людей нагло попираются. Их преследуют за все: иную точку зрения, религиозную принадлежность, «крамольные» высказывания…
— Будем предельно откровенны. Пока не найдется такой механизм, чтобы заставить Кремль сесть за стол переговоров по крымскому вопросу, Россия будет избегать реакции на любые решения по правам человека, с чьей бы стороны они ни исходили, — говорит Рефат Чубаров. — Только в 2016 году Европарламент принял две очень конкретные и жесткие резолюции по Крыму. От России потребовали освободить политзаключенных, отменить запрет на деятельность Меджлиса крымскотатарского народа, прекратить преследование журналистов. А 19 декабря 2016 года Генеральная ассамблея ООН одобрила резолюцию «Положение с правами человека в Автономной Республике Крым и городе Севастополе (Украина)». Но Россия демонстративно не реагирует на эти документы, поскольку считает полуостров частью своей территории. Впрочем, мы не собираемся прекращать попытки давить на РФ, поэтому фиксируем все нарушения, происходящие там. Но эффективной защиты граждане, проживающие в Крыму, сегодня лишены, поскольку международное сообщество еще не использует все возможные методы воздействия на Москву.
— Читала, что в Крыму много недовольных, считающих, что при Украине им жилось лучше. Насколько там сильны протестные настроения?
— Они высоки, но не проявляются открыто, ведь российский оккупационный режим владеет множеством инструментов для подавления инакомыслия, он в состоянии практически во всех сферах создать человеку максимальные проблемы.
Люди делятся своими взглядами только в самом близком кругу. Крымское общество сегодня сковано страхом, и он заставляет многих молчать. Аналогичное поведение наблюдалось во времена Советского Союза: тогда ведь единицы выступали против коммунистического режима, хотя миллионы жаждали его краха. Тем не менее смею утверждать, что молчание крымчан не означает их покорности оккупантам…
— А настроения россиян, которых привезли туда, изменилось? Они ведь тоже понимают, что реалии совсем не такие, как им рисовали.
— Там есть несколько категорий приезжих из России. Первая — военнослужащие или просто служащие. Они представляют разные сферы, начиная с сотрудников карательных органов (ФСБ, прокуратура, полиция) и завершая теми, кто занят возведением специфических сооружений.
— Что за строители?
— Те, кто строит военные объекты. Так вот, военнослужащие, сотрудники карательных органов, командированные чиновники и специалисты находятся на особом положении. Их работа хорошо оплачивается, и они этим довольны. Надеюсь, их настроение изменится, когда придется отвечать за преступления, совершенные на территории оккупированного Крыма.
Вторая категория — маргиналы, которые потянулись в Крым из всех уголков России. Такие всегда довольствуются минимумом, поэтому на полуострове чувствуют себя лучше, чем там, откуда прибыли.
Что касается тех, кто мог бы мыслить здраво… Практически нет широкого слоя предпринимателей, поскольку отсутствует возможность для экономического развития. Предприниматели если и прибывают, то только с целью «пилить бабло» (это весьма известное российское выражение)
Им интересны сферы, куда вкладывают солидные бюджетные деньги — строительство Керченского моста, дорог, военных баз.
— Но приезжих же тысячи. Как их обеспечивают жильем?
— Есть рынок недвижимости. Но, каков реальный объем сделок, никто не знает, ведь все реестры находятся под контролем Киева. Тем не менее продажа и покупка жилья в Крыму происходит. Наиболее платежеспособные — те, кто направлен Россией усилить оккупацию Крыма. Заметного строительства нового жилья, за исключением Севастополя, где возводят многоэтажки для офицеров Черноморского флота, нет.
Впрочем, такие ведомства, как ФСБ и прокуратура, не испытывают недостатка денег для аренды съемного жилья для сотрудников или даже небольших гостиниц.
Россия очень хорошо платит нескольким категориям. В первую очередь, пенсионерам, поскольку это электорат (симпатии которого достигаются минимальным удовлетворением их потребностей), и всем ведомствам, которые, как принято у них говорить, «стоят на страже государства», это суды, прокуратура, милиция, фискальные службы, ФСБ
В первые месяцы оккупации они купили пенсиями очень многих крымчан. В прямом смысле. В начале апреля 2014 года дали людям первую пенсию. Формула простая: сумму, которую граждане получали от Пенсионного фонда Украины, умножили на три. Представьте, тогда минимальная пенсия было около 850 гривен, а тут в руках 2400, и цены прежние. Конечно, большинство пенсионеров было в восторге. Потом, к концу 2014 — началу 2015 года, когда курс рубля к доллару упал почти в два раза и цены выросли, народ опомнился.
Так же «купили» милиционеров и сотрудников прокуратуры. В апреле 2014-го я разговаривал с молодым парнем. Его стаж в прокуратуре три года, зарплата адекватна тысяче долларов. У них просто голова кружилась. Теперь, конечно, все по-другому.
— Крымскотатарское общество раскололось? Ведь немало и тех, кто принял новый режим.
— Давайте так. Что касается крымских татар, мы делали и делаем все, чтобы никто не покидал Крым. Ведь так долго возвращались после депортации, почти полвека… Понимаем, что оккупационная власть делает все, чтобы выдавить оттуда крымских татар, и не только, и что нового возвращения может и не быть. Сегодня наш самый востребованный лозунг «Къырымда яша!» («Живи в Крыму!») Подавляющее большинство крымских татар не одобряют, мягко говоря, тех, кто уехал из Крыма по своей воле.
Крымские татары — единственные из жителей полуострова публично, массово, открыто и — главное! — консолидировано не приняли оккупацию. Мы проводили мирные акции, делали все, что было возможно в тех условиях. Один из таких массовых митингов протеста прошел 14 марта 2014 года. По самым скромным подсчетам, пятьдесят тысяч представителей разных национальностей взялись за руки и встали вдоль всех основных дорог Крыма с лозунгами и флагами Украины. Организовал это все Меджлис крымскотатарского народа.
Неприятие России сохраняется у подавляющего большинства крымских татар до сих пор. Но идет время. Понятно, что российская пропаганда очень точно и мощно бьет по тем, кого надо подавить или раздавить, вносит в умы сумятицу, какие-то сомнения. Но то, что с каждым днем усиливаются репрессии в отношении крымских татар, свидетельствует, что оккупанты пока не достигают своих целей.
Этому есть очень простое объяснение: до сих пор очень сильно действие социальных прививок, сделанных нам против нашей воли в ХХ веке. В отличие от тех, кто поселился в Крыму после Второй мировой войны, мы хорошо знаем свою историю. Наша историческая память в одном случае оберегает нас от каких-то неразумных поступков, в другом — позволяет сохранять единство. Она свидетельствует, что за последнее столетие все наши несчастья приходили из Москвы.
До сих пор меня многие спрашивают: почему вы не выступили силовым образом? Объясняю, что в основе крымскотатарского движения всегда был принцип ненасилия. Наверное, благодаря ему мы остались монолитными и не позволили себя уничтожить при разных режимах.
Понимаете, в годы независимости было много спекуляций в отношении крымских татар. Мы для многих были той темой, которая позволяла им демонстрировать себя и наращивать свой ресурс в Крыму. В частности, СБУ всегда пугала Киев крымскими татарами и под эти страшилки увеличивала собственный штат, зарплаты, офисы. Нередко запускали слухи, что где-то в горах у нас базы и схроны, ждущие своего часа. Часто российская пресса подхватывала данную информацию, а иногда даже координировала такого рода вбросы.
Когда началась оккупация, даже если бы мы имели намерение оказать вооруженное сопротивление, у нас не было ни одного ствола, кроме охотничьих ружей.
— Большая кровь пролилась бы.
— Вы абсолютно правы. Было несколько вариантов вхождения российских войск, в том числе вариант имитации вооруженного сопротивления и, как следствие, сноса двух-трех поселков, где компактно проживают крымские татары (в Крыму около трехсот таких поселков). Нам приходилось быть очень внимательными, чтобы не позволить осуществиться таким планам, которые привели бы к новому исходу крымских татар с родной земли.
Впрочем, хочу сказать и о другом. Тогда многие, и не только крымские татары, очень ждали, что украинские войска, когда их явно окружали и отбирали у них оружие, начнут сопротивляться. Мы готовились и к такому варианту, но не дождались…
— Можно было бы избежать оккупации Крыма и Донбасса? Мое убеждение — нет. Потому что все готовилось планомерно и не один год. Вы что скажете?
— Это вопрос, на который я не могу ответить однозначно. Хотя очень часто говорю, что у нас было полтора дня, чтобы начать настоящее противостояние. Это период с четырех часов утра 27 февраля, когда вооруженные люди в масках, буквально обвешанные оружием, ворвались в здания Верховного Совета и Совета министров Крыма, и где-то до обеда 27 февраля, когда корабли Черноморского флота из Новороссийска и Анапы стали причаливать к портам Крыма.
Помните, в тот день Путин ответил журналистам, что не знает, кто эти «вежливые человечки»? Вот тогда и надо было их сразу отовсюду выбивать как террористов. Если бы было малейшее сопротивление, не знаю, как изменилась бы ситуация. Но история не знает сослагательного наклонения.
Я с вами согласен, что у них был свой план. Но любой план может быть изменен из-за непредвиденных действий другой стороны. Чекистское нутро Путина позволило ему все правильно спрогнозировать. Знаете, когда бандит бьет на глазах у толпы слабого, он смотрит по сторонам. Если никто не защищает, не вступается, а жертва не в состоянии дать отпор, он лупит еще, сбивает с ног, пинает уже лежачего. Путин поступает точно так же.
Еще раз скажу, что, на мой взгляд, эти полтора дня были шансом. Другие говорят, что тогда Крым запылал бы, как запылала часть Донбасса.
— Какими могли бы быть результаты референдума, если бы сегодня его провести по-честному?
— Фонд имени Разумкова в ноябре 2013 года констатировал, что 34—36 процентов крымчан — за объединение с Россией. Не больше.
«Референдум», проведенный 16 марта, — это никчемный балаган. Через день после него мы располагали информацией, что в аналитической справке ФСБ для Москвы написано: на самом деле участвовали в нем лишь 34,6 процента от общего количества избирателей. Мустафа Джемилев озвучил тогда эти цифры. Долго рассказывать, как мы получили эти сведения. До сих пор не можем назвать наши источники. (Как раз в тот период всех сотрудников СБУ проверяли на лояльность России. ФСБ решала, кого оставлять, кого нет. Оставили практических всех.)
Спустя несколько недель российская правозащитница Светлана Ганнушкина опубликовала исследование, где было сказано, что явка составляла около 40 процентов.
Сегодня говорить о проведении референдума, наверное, неправильно. Прошло три года, ситуация изменилась. Теоретически можно говорить о нем в будущем, ведь воля людей — главное для государства и политиков. Но тогда нужно возвратить статус-кво, потом должно пройти определенное время (речь не о двух-трех годах), чтобы люди пришли в себя после всех событий. И только тогда… В общем, это уже невозможно.
«Буквально через десятилетие в Крыму может случиться экологическая катастрофа»
— Давайте поговорим об энергетических и экологических проблемах Крыма. Что успела натворить там Россия?
— Более 80 процентов электроэнергии Крым получал с материковой части Украины. Есть собственные ТЭС — в Симферополе и Севастополе. С конца 2015 года электроэнергия на полуостров не поставляется, потому потребности обеспечивают множество переносных генераторов — от больших промышленных, которые привезли с Дальнего Востока, до маленьких китайских для небольших объектов. Но генераторы — это аварийный, временный источник. Они постоянно ломаются. Их эксплуатация обходится очень дорого. А так называемые энергомосты из РФ неустойчивы и ненадежны.
То, что случилось на стыке 2014—2015 годов, еще раз демонстрирует цинизм России по отношению к жителям тех территорий, куда она приносит войну или оккупирует.
Перипетии с поставками энергии были длительными. Тогда мы предложили руководству страны такую формулу: Украина может и должна поставлять электроэнергию Крыму, только надо очень четко установить, кому. Дело в том, что в декабре 2014 года был подписан договор между «Укрэнерго» и «Крымэнерго», где сказано, что Украина поставляет электроэнергию в Крымский федеральный округ РФ. Это же преступно!
Мы тогда обратились к президенту и Кабмину: давайте в договоре укажем, что электроэнергия поставляется в АР Крым (Украина). Предложили этот вариант и российской стороне.
Но оккупанты 31 декабря 2015 года и 1 января 2016 года по поручению Путина провели «социологический опрос». Людей спросили: «Поддерживаете ли вы заключение коммерческого контракта с Украиной на поставку части электроэнергии в Крым и Севастополь, если в нем будет указано, что Крым и Севастополь являются частью Украины?»; «Готовы ли вы к временным трудностям, связанным с незначительными перебоями энергоснабжения в течение ближайших 3—4 месяцев?». Якобы 93,1 процента крымчан решили потерпеть. Вот как Кремль решил проблему. Это верх цинизма.
Сегодня Крым испытывает недостаток электроэнергии. В то же время военные объекты обеспечиваются бесперебойно. А для жителей, предприятий и организаций ввели веерные отключения, особенно в зимнее время.
Оккупанты надеялись, что обеспечат устойчивую подачу через коммуникации на Керченском мосту. Но мощностей электростанций РФ не хватает. К тому же на строящейся Краснодарской ТЭС большие проблемы с поставками электрооборудования. Фирму Siemens ввели в заблуждение. Она поставила турбины в Тамань, а их собрались передать в Симферополь, в обход санкций. Эту историю раскрутили журналисты.
В общем, прекращение поставок электроэнергии с материковой Украины многократно удорожило содержание Крыма для России. Ей теперь крайне важно решить данную проблему.
Ситуация с водоснабжением намного сложнее, а по возможным последствиям — намного губительнее для Крыма. Прекращение поставки воды по Северо-Крымскому каналу привело к бесконтрольному, хищническому забору живительной влаги из подземных источников. Ни одно из условий, предписывающих, как это сделать по правилам, не соблюдено. Гидрологи в ужасе: из артезианских скважин выкачивают огромное количество воды, поэтому идет ее замещение соленой влагой, что приводит к засаливанию почвы. Буквально через десятилетие на полуострове может случиться экологическая катастрофа. Вот как оккупанты заботятся о будущих поколениях.
Из-за дефицита воды страдают садоводы в степной части Крыма, а также животноводы, поскольку нет возможности выращивать корма.
В общем, отсутствие этих двух ресурсов меняет Крым к худшему.
— Каковы перспективы деоккупации Крыма? Есть ли какая-то внятная стратегия?
— На мой взгляд, четкой государственной стратегии возвращения Крыма и восстановления контроля Украины в отдельных районах Донецкой и Луганской областей нет. Повторю: что бы мы ни делали, какие бы шаги не предпринимали, — все это неэффективно, пока не будет устранен главный фактор, вызвавший эти последствия, — российская агрессия. Надо осознать, что, пока остается данная причина, влиять на будущее этих регионов невозможно.
В то же время, с моей точки зрения, нашему государству необходимо очень четко сформулировать цель и действия, необходимые для ее достижения. Мы считаем, что должна быть одна формула для Крыма и Восточной Украины: восстановление территориальной целостности страны в ее международно признанных границах, включая Автономную Республику Крым и Севастополь. И все наши взаимоотношения как с партнерами, так и с оппонентами и врагами (это Россия) должны исходить исключительно из этой формулы. Все другие действия — мониторинг ОБСЕ или ООН, реализация различных гуманитарных программ, оказание помощи вынужденным переселенцам — могут предприниматься. Но эта история будет длиться бесконечно, пока существует основная проблема.
Мы в последнее время об этом говорим с разными дипломатами, которые в свою очередь убеждают нас, что надо выполнять Минские соглашения. Мы эти договоренности в свое время поддержали. Но время не стоит на месте, и теперь надо уточнить нашу задачу.
— Оккупанты пытались вас на свою сторону перетянуть?
— Конечно. В самом начале.
— Не хотите обратиться к патриотам Крыма?
— Это очень сложно. Я сам находился в условиях оккупации несколько месяцев, пока меня в июле 2014 года оттуда не выкинули.
В тот период, не скрою, меня нередко раздражали действия, как отдельных политиков, так и органов власти на материковой Украине. Видел, что они не понимают, что происходит у нас, в Крыму, и, более того, отдаляются от решения этих вопросов.
Прошло три года оккупации. Думаю, что жители Крыма, сохранившие достоинство и верность Украине, испытывают такие же чувства, и они еще усилились. Люди ежедневно живут в беспокойстве и бесправии, они не уверены, что утром к ним не вломятся. Поэтому, полагаю, крымчане меньше всего готовы услышать наши пожелания, они ждут от нас конкретных действий, которые в их понимании означали бы начало освобождения Крыма.
Россия же будет отстаивать свою позицию до последнего, пока перед ней не возникнет еще бóльшая угроза, чем потеря Крыма. Для Путина и его окружения таковой может стать угроза распада РФ. Понятно, что следует усиливать и международные санкции. Иного нет.
Путин рассчитывает оставаться у власти еще лет двадцать. В его понимании самая большая опасность, которая может помешать его планам, — это такая Украина, которая способна продемонстрировать всему миру и прежде всего России, что можно совершенно по-иному обустроиться, покинув общий лагерь под названием СССР, уйдя от его наследия. Поэтому Путин будет делать все, чтобы Украина не смогла достичь этого. Такова его логика. Отсюда и Донецк, и Луганск, и всякие запреты на вступление в НАТО и ЕС. С этого все и началось по большому счету.
Не имея возможности помешать Путину, нам надо сделать так, чтобы у него появилась другая угроза, которой он боялся бы не меньше. Этой угрозой должен стать российский народ.
— О чем вы говорите!..
— Я все понимаю. Но, знаете, все зависит от уровня падения, извините за такой цинизм, тех стандартов, которые устраивают этот народ. Если, грубо говоря, телевизор, картошка и бутылка водки сегодня позволяют контролировать многих оболваненных людей в России, то надо сделать так, чтобы как минимум два из этих трех элементов исчезли.
Запад может это сделать, но есть факторы, которые его сдерживают. Прежде всего, это ядерное оружие. Но другого пути нет. Иначе Западу надо находить новые правила сосуществования с Россией, а Путин как раз этого и добивается. Ему нужна некая Ялта-2.
Так что Западу надо определиться, что для него важнее: остановить агрессию и вернуть Россию в рамки международного права или создавать новые правила. Если он начнет вырабатывать их вместе с Кремлем, это будет означать, что та правовая конструкция, которую так тщательно выстраивали после Второй мировой войны, окончательно разрушена. И никто не застрахован от новых потрясений, которые могут произойти в XXI веке.
1481Читайте нас в Facebook
