Андрей Данилко: "Не понимаю, зачем группе O.Torvald нужно "Евровидение"
Второй год подряд Андрей Данилко становится одним из членов жюри национального отбора на «Евровидение». Право сидеть за судейским столом артист завоевал еще в 2007 году, заняв второе место на «Евровидении», проходившем в Хельсинки. Тогда украинскому артисту пророчили первое место, но, как говорит Андрей, «звезды расположились иначе». Данилко до сих пор в мельчайших подробностях помнит тот конкурс, особенно финал, признавая, что большего эмоционального напряжения не переживал никогда.
Фаворитом нынешнего национального отбора для Данилко стал молодой певец Константин Бочаров (MELOVIN). Именно ему в финале Андрей дал наивысший балл — шесть. Правда, ни эта оценка, ни голосование зрителей, поставивших MELOVIN на первое место, не помогли певцу опередить группу O. Torvald.
*Андрей Данилко, как и Константин Меладзе, уже второй год подряд выбирает участника от Украины на «Евровидение»
— Получается, Андрей, вы — единственный из судей, кто мыслил и чувствовал так же, как зрители, отдавшие наибольшие количество голосов MELOVIN?
— На самом деле, даже не знаю, как это прокомментировать. Просто я, принимая решение, руководствовался не какими-то своими ощущениями, понравилось или нет, а впечатлением от всего номера. Я все время говорил о том, что должна быть режиссура появления Украины на конкурсе. Мы должны удивить. Даже не знаю, зачем группе O. Torvald нужен этот конкурс. Это очень сложное мероприятие, и ребята сейчас попадут под большой пресс. С другой стороны, я рад, что Украина на «Евровидении» будет представлена иначе, чем все предыдущие годы: рок-группа, одни парни. Что касается места, которое они займут, то предпочитаю об этом не думать.
— Всем понятно, что нашу страну на этом конкурсе не ждет победа…
— Зачем она вообще нужна? Поверьте, большинству стран, которые выступают на «Евровидении», все равно, какое место они займут. Артисты просто приезжают на праздник музыки: поют, танцуют, радуются и веселятся. И только у нас происходит смертельная битва за призовое место. Если его не получаешь — впору вешаться.
— В России, похоже, такое же отношение?
— Есть три страны: Россия, Белоруссия, Украина, — которые слишком серьезно относятся к «Евровидению». Почему? Наверное, таким образом проявляются какие-то комплексы.
— Но ведь конкурс дает победителю массу дивидендов!
— Их дает не место, а качество представленного материала. В тот год, когда Верка Сердючка участвовала в «Евровидении» и заняла второе место, первое досталось Марии Шерифович. Скажите, кто-то о ней сейчас знает? А у нас после этого конкурса началась просто сумасшедшая гастрольная деятельность. Выступление Верки Сердючки вошло в восьмерку лучших за всю историю «Евровидения». А ведь наша песня была совершенно простой! Мы сами написали ее, придумали танец, костюмы и поехали на конкурс. Я не понимаю, о чем идет речь, когда говорят, что на подготовку конкурсанта тратится полмиллиона долларов. Куда уходят эти деньги?! Наш бюджет был чуть больше ста тысяч долларов. И то большую часть денег потратили на дорогу и проживание. Мы даже не ездили в промотуры. Потому что я не вижу в них никакого смысла.
*Выступление Верки Сердючки на «Евровидении» в Хельсинки произвело настоящий фурор (фото УНИАН)
— Перед оглашением финальных оценок национального конкурса среди членов жюри были споры?
— Скорее это были не споры, а обсуждения. Я поставил наивысший балл Косте Бочарову, Джамала оценила его в два балла, а Константин Меладзе — в три. Я отвечаю только за собственное решение. Джамале, вроде, не очень понравились вокальные данные Кости, да и переволновался он. Но я на подобные ситуации в таких состязаниях не обращаю особого внимания. Все это моменты, которые к началу конкурса можно было исправить. Для меня главным критерием отбора была неординарность номера. А в этом смысле MELOVIN подходил лучше остальных. Он стал финалистом «Х-фактора», и участие в «Евровидении» было бы логичным продолжением для него. К тому же его кандидатура не настолько спорная, как группа O.Torvald. «Евровидение» уже давно превратилось в конкурс для молодых исполнителей. И, поверьте, если бы на момент моего участия в конкурсе я был молодым никому не известным артистом, я бы выиграл.
— Что же помешало?
— Страны, которые хорошо знали Верку Сердючку, проголосовали против нее. Вернее, не отдали Украине достаточного количества голосов. Была специально спланирована акция против моей песни, совершенно необоснованные обвинения, искажения ее текста. Но зато страны, в которых я был неизвестен (Франция, Португалия и многие другие), поставили 12 баллов. Помню первое впечатление от Сердючки, когда она только появилась на «Евровидении». Это был полный триумф. Я пришел на вечеринку в образе Верки Сердючки, со звездой на голове, и сразу же попал в центр внимания. Сердючка была простой, доступной, без всяких претензий. К тому же она оказалась исключением из правил. Что касается MELOVIN, то его образ и песня абсолютно в контексте конкурса. За Костей не тянется шлейфом его история. Нам просто интересно наблюдать за ним.
— Но прежде Украину в основном представляли участники, которых хорошо знал зритель.
— Вы забыли историю с Alyosha. Это, пожалуй, единственная певица, которой «Евровидение» на сто процентов пошло на пользу. Ведь до него она была никому не известной исполнительницей. А вот после конкурса получила известность, у нее началась активная гастрольная жизнь. Появились большие творческие планы. Для всех остальных украинских участников, и меня в том числе, были минусы. Даже Джамале пришлось довольно тяжело идти к победе. Были скандалы, нервотрепка, примешивалась политика. Спрогнозировать, кто будет победителем очередного «Евровидения», очень сложно. В один момент может появиться любимчик публики, который потянет на себя все внимание. Так случилось с Александром Рыбаком. Кстати, когда я услышал его первый раз, то сразу подумал, что, скорее всего, он станет финалистом. Его песня была очень простая, без претензий, зато хитовая.
Второй раз я предсказал победу шведке Ларин, которая в финале «Евровидения» уже появилась как звезда. Мне не хотелось бы сейчас заниматься предсказаниями. Особенно в том, что касается Украины на конкурсе. Мы уже выбрали нашего представителя, и единственное, что можем сделать, — помочь ему достойно выступить, перенести все это психологически и не обливать ребят грязью. Что касается выступления O. Torvald, то я посоветовал бы им к некоторой пафосности добавить иронии. Не надо мир вокруг воспринимать так серьезно. Надо быть легче в подходе к себе и к музыке. И самое главное — не думать о месте, которое займешь.
— Потому что нет никакой объективности?
— Конечно, нет. Сплошь вкусовщина, политика. От этого никуда не уйдешь. Все-таки конкурс «Евровидение» заполитизирован. Я помню, как мы сидели перед оглашением результатов в гринруме, понимая, что Сердючка лидер. Организаторы подошли ко мне и сказали, чтобы я не снимал наушники. Это говорило лишь о том, что мне надо будет выйти снова на сцену и петь как победитель. В этот момент и начала решаться судьба первого места. Думаю, многих отпугнула мысль о том, что «Евровидение» придется проводить в Украине, а значит нужно где-то брать огромные деньги.
К тому же в тот год в Сербии должен был проходить саммит глав государств, на котором ожидался приезд президента США. Чтобы привлечь внимание к этой стране, награду отдали Марии Шерифович. Честно говоря, когда это произошло, мне было уже абсолютно все равно. Я сидел и думал лишь о том, когда же закончится этот конкурс! Несмотря на то что я боец, мне было очень тяжело психологически добраться до финала. Помню, как все участники плакали, веселились после окончания конкурса, а я не выпил ни грамма, что на меня вообще не похоже. Так морально устал, что ничего не захотел пить даже в самолете.
— Тогда в аэропорту «Борисполь» вас встречали как триумфатора!
— Помню, на конкурс нас провожали «три калеки», а когда вернулись, было впечатление, что в Киев прилетел Юрий Гагарин — море встречающих! Никто не ожидал, что Сердючка в Европе будет так воспринята. Надо не бояться ломать шаблоны. Я прекрасно отношусь к Татьяне Решетняк, но, если бы она появилась на «Евровидении», мы никого не смогли бы удивить.
— Вы предсказывали победу Джамалы в прошлом году?
— На минувшем национальном отборе были три явных лидера: The Hardkiss, SunSay и Джамала. Именно я поднял вопрос о том, что SunSay исполнил старую песню. На меня все обозлились, но в итоге я оказался прав — таковы правила конкурса. Я был против названия песни Джамалы — «1944». Говорил, что в этом усмотрят политический момент. Но Джамала сказала: «Я так хочу». Больше к этому вопросу мы не возвращались. Предсказать ее победу было достаточно сложно — слишком полярные суждения шли о ее выступлении. Но я понимал, что равнодушных к песне не будет. Надо учитывать еще и большой интерес к Украине. В прошлом году для Джамалы все пазлы сошлись.
— Кто из участников нынешнего отбора стал для вас открытием?
— Воспринимаю этот отбор как возможность молодых украинских исполнителей показать себя. Мне понравилась группа «Сальто назад», девушки коллектива Panivalkova, Vivienne Mort. На отборе не было песен — безусловных лидеров. Самой удачной из всех услышанных мне показалась композиция Кости Бочарова. Честно говоря, отбор в этом году получился слабее, чем в прошлом. Это напомнило мне ситуацию с конкурсом ар-тистов эстрады, который в конце 90-х попытались реанимировать. В 1999 году его решили возобновить после долгого перерыва. Была масса участников, Гран-при получил Юрий Гальцев, первое место — Андрей Данилко, второе — Максим Галкин, третье — братья Пономаренко. Все уже достаточно известные артисты. Успех конкурса был грандиозный!
На следующий год его провели вновь, и он оказался полностью провальным. Просто не осталось уже имен, которые могли бы себя достойно показать. Думаю, что-то похожее произошло с нами и сейчас. В прошлом году я согласился стать одним из членов жюри национального отбора «Евровидения» лишь потому, что впервые туда пригласили людей, которые к нему причастны. Костя Меладзе написал песню для Анастасии Приходько, выступающей на «Евровидении», Руслана — победитель, я — один из самых ярких участников. В этом был определенный смысл. После прошлогоднего отбора у меня появилось ощущение, что украинская музыка перевернула свою очередную страницу, начав новую. Сейчас такого чувства не возникло. Честно говоря, наивысший балл — восемь — я никому бы не поставил. Все выступления оценивал бы между четверкой и шестеркой.
— В следующем году готовы снова в бой?
— Давайте не будем загадывать. Думаю, через год нам, может быть, стоило бы пропустить отборочный тур и, воспользовавшись возможностями оргкомитета, выбрать участника самостоятельно. Без конкурса. Хотя, с другой стороны, подобные отборы — на сегодня единственная площадка, где можно услышать современную украинскую музыку. Признаюсь, я очень хотел, чтобы в отборочный тур попала группа Mountain Breeze. Чувствую, что они реально были бы одними из лидеров. Но, видимо, подобная конкуренция была не нужна.
— Поклонники Верки Сердючки ждут, что она появится на «Евровидении» в Киеве.
— Ее выходы должны быть дозированными — уж слишком яркий она персонаж. К тому же я вырос, и у меня несколько другие интересы и требования к себе. С 2013 года я прекратил появляться на публике в образе Верки Сердючки. Делаю исключения лишь для разовых выступлений с песней «Все будет хорошо», и только по большой просьбе. Взял творческую паузу и вернусь, когда будет готов материал, с которым хочу появиться перед публикой. Сейчас я только привыкаю быть собой. Мы прекратили 25-летнюю гонку. Некоторый период, особенно начало 2000-х годов, я просто не помню. Для меня это время превратилось в постоянные переезды: поезд, гостиница, самолет. Наступил момент, когда я сказал: «Хватит, давайте остановимся, я хочу просто походить по улицам, побыть дома, полежать на кровати». Слава Богу, спокойно могу себе это позволить. Я специально согласился на участие в нескольких телевизионных проектах, чтобы попробовать что-то новое. Хочу себя менять. Как Андрея…
11290Читайте нас в Facebook
