«Мои девчонки! Я вас так ждал! Меня убивают», — такие слова услышали жена и дочь украинского политзаключенного во Владимирском централе в России

«Я их сразу спросил, зачем они мне такую подлянку делают»

Мы говорим с Любовью Приходько по мессенджеру. Я — в Киеве, она — в Ореховом Сакского района Крыма. Ее голос звучит, как струна.

— Люба, известно, что ваш муж, глава ячейки партии «Свобода» в Сакском районе Крыма, не признал оккупацию в 2014 году и отказался от российского гражданства.

— Да. И хотя после того украинскую «Свободу» в Крыму запретили и от дел он отошел, от убеждений своих не отрекся. Держал дома портрет Бандеры, флаги «Правого сектора», Украины и Великобритании… Потому что обожал «Битлз». Не скрывал, что несколько раз в декабре 2013 ездил на Майдан, и что штурмовал вместе с другими здание городского совета. Резко высказывался против захвата Крыма. Отказывался по требованию полиции снять флаг Украины… Шел напролом.

— Но ведь в то время уже были и бесследные исчезновения людей, и первые приговоры оккупационных «судов» в отношении украинских активистов. С точки зрения обывателя, его поведение было подобно программе на самоуничтожение. Вы пытались его остановить?

— Как можно остановить горный поток? Единственное, просила вести себя более осмотрительно. Но в этом протесте Олег был таким живым, таким настоящим… Мудрым, как афонский старец, и одновременно импульсивным, как подросток. Иногда холодело сердце: «Боже мой! Что он делает? И в то же время испытывала гордость, что не сдался, не превратился в зомби, как другие.

Единственное, на что согласился, это оставить жилье в Саках дочери. И перебраться в наш дом в селе Орехово Сакского района. Подальше, как говорится, от города, от греха. Но это нас не спасло.

Мужа постоянно приглашали на «дружеские беседы» в ФСБ, к нам ходили с обысками. А в сентябре 2019 нас с Олегом вызвали на допрос в управление ФСБ в Симферополе. Следователь попросил мужа, работавшего сварщиком и кузнецом, рассказать, как тот варит электроды, разбавляет краски, изготавливает металлические и чугунные изделия. А ведь он умеет создавать настоящие шедевры… Впоследствии эти чисто производственные подробности оказались в материалах дела по… подготовке терактов. Мы после того визита в ФСБ стали замечать за собой слежку.

Однажды у мужа не выдержали нервы. Он выскочил из машины, подбежал к водителю того автомобиля и закричал: «Что ты хочешь? Чего тебе нужно от нас?» Машина сразу исчезла.

Читайте также: «Своего мужа, расстрелянного в Крыму сотрудниками ФСБ, она узнала по фото. Тело не показали»

9 октября 2019 года к Приходько нагрянули оперативники и спецназ и забрали хозяина для осмотра гаража. На суде Олег потом говорил, что не понимал, почему такая армия за ним приехала.

— Там посмотрели, здесь посмотрели, — рассказывал Олег Приходько. — А потом начальник демонстративно говорит: «О, ребята, гляньте, «коктейль Молотова»… А второй лезет на полку и достает ведро с тротилом. А у меня цинкового ведра вообще никогда не было в хозяйстве. Так же, как и тротила. Я сразу спросил, зачем они мне такую подлянку делают.

— Позже, на суде даже специалисты говорили, что из этого взрывное устройство не сделаешь, — продолжает Любовь. — Муж во время обыска заявил, что обнаруженные вещи ему не принадлежат, протокол осмотра не подписал. Его ночью увезли на допрос. Слава Богу, не пытали. Но взяли слюну, после чего образцы его ДНК появились на взрывчатке, которую якобы нашли в гараже.

Приехали на следующее утро домой, где я уже была одна. «Нашли» (я даже не успела заметить, когда все подбросили) под горшком с цветами флешку с «инструкцией по изготовлению взрывчатки, методам ведения террористической деятельности», а в чемодане — телефон, с помощью которого мой муж будто бы связывался с «приспешниками», обсуждая детали терактов.

После утреннего обыска меня увезли в ФСБ. Дочь успела перезвонить адвокату Назиму Шейхмамбетову, юристу, сотрудничающему с общественным объединением «Крымская солидарность». Он перехватил процессию ФСБ у входа в здание и успел крикнуть, чтобы я не давала никаких показаний. Есть такой закон, что я как родственник имею право не свидетельствовать. Вскоре меня отпустили.

«Слушая клевету „засекреченного свидетеля“, дочь узнала голос… соседа»

— Судили Олега в Ростове-на-Дону, куда его перевезли в марте 2021 года, — рассказывает Любовь. — За него сражались адвокаты Назим Шейхмамбетов, Сергей Легостов и Михаил Платонов. Россия выделила защитника по назначению Александра Тернового. Почти на всех заседаниях присутствовал консул Украины в Ростове-на-Дону Юрий Довгуля.

Мужа обвинили в незаконном изготовлении, приобретении, хранении взрывчатых веществ и подготовке к террористическому акту. Вроде бы в его планах было взорвать Сакскую администрацию и поджечь генконсульство РФ во Львове, чтобы повлиять таким образом на российское правительство и заставить вернуть Крым Украине.

— Как Олег Аркадьевич вел себя на суде?

- Не сдерживал себя: «Вы оккупанты!» Виновным себя не признал и заявил, что дело против него сфальсифицировано за то, что он не стал избавляться от сине-желтого флага и рассказывал людям правду. Адвокаты обнаружили множество несоответствий по делу. Это дало им возможность также заявлять, что оно было сфальсифицировано. К примеру, папка с «террористическими материалами» на флешке была создана уже после ареста мужа. А телефон, с которого он якобы звонил своим «коллегам по террору», был куплен неизвестным лицом за несколько дней до того, как за Олегом началась слежка, и зарегистрирован на умершего человека.

Кроме того, адвокат Назим Шейхмамбетов предоставил ответ украинского оператора Life о том, что звонивший Приходько абонент в момент звонка находился в Херсонской области, а не во Львове, как утверждала сторона обвинения…

— Говорят, ваша дочь узнала в «засекреченном свидетеле», утверждавшем, что Приходько вел разговоры о подрывах, соседа из села. Что за фигура такая в крымских «судах» — «засекреченный свидетель»?

— Обычно это лицо, которое дает ничем не подтвержденные лживые показания или, наоборот, опровергает правдивую информацию. Когда наш «засекреченный свидетель» начал оговаривать моего мужа, дочери Наталье, которая была на заседании, показалось, что она узнала, кто это. Голос можно изменить, но эти интонации, эта манера говорить… Она быстро написала мне в перерыве, чтобы я узнала, дома ли сосед. Его не было. Он вернулся только через несколько часов после суда… В то же время нашлись люди, которые не побоялись выступить в защиту Олега Аркадьевича. То есть даже в тех условиях каждый сделал свой выбор.

— А какой выбор сделали остальные односельчане?

— Они нас вроде бы не замечают. А некоторые предлагали нам «ехать вслед за отцом». Даже однажды была драка, когда дочь ударили, меня толкнули, а племяннику нанесли телесные повреждения. Тогда мы вызвали полицию.

«На этапе, в седьмой колонии, Олега током почти двое суток пытали»

— Что для вас самое трудное?

- Неизвестность. Это самая страшная пытка. 3 марта 2021 года в Ростове-на-Дону Олегу дали пять лет лишения свободы в колонии строгого режима с первым годом в тюрьме. Прокурор просил 11 лет строгого режима и 110 тысяч рублей штрафа. Штраф нам оставили.

После приговора муж словно испарился. Мы его искали два месяца. И только в конце июля 2021 года стало известно, что супруга этапировали во Владимирский централ, это тюрьма для особо опасных преступников.

— Кто вас поддерживает?

— Наши адвокаты, Крымская правозащитная группа, «Крымская солидарность». Ну и, конечно, наше женское «войско» — я, дочь Наталья и мама Олега Зинаида Дмитриевна. Ей 84 года, она проживает в Саках. Поддерживаем друг друга как можем. К сожалению, брак нашей единственной дочери после ареста отца распался.

— Из-за разницы в политических взглядах?

— Скорее потому, что наша с дочерью и с мамой Олега жизнь стала полностью подчинена борьбе за Олега. Дочь Наталья — огонь. Как отец. А не каждому мужчине понравится такая преданность родительской семье. Видимо, чувствуя себя лишним и брошенным в этой ситуации, муж дочери не выдержал. Ушел.

Наташа, кстати, вышла замуж через несколько дней после ареста отца. Сначала не хотела праздника без папы, но он дал наказ не «отменять личное счастье». Торжества, конечно, отменили. Была скромная семейная вечеринка. Но, видите, не сложилось.

Читайте также: «Владислав, это что за х… ня происходит? Ты что, поверил в свое бессмертие? — в Крыму мучают украинского журналиста

— Вы с дочерью не боитесь ездить в Россию на суды и на свидания? Ведь могут быть разные провокации…

- Мы даже об этом не думаем. И как не ездить? Как не увидеть хотя бы в «клетке», хотя бы через стекло. Он в зале всегда искал нас с дочерью глазами, а увидев, успокаивался.

Мы виделись с ним раз десять. Когда начался суд в Ростове-на-Дону, хотели бы приезжать из Крыма чаще, но были ограничены в средствах для таких дальних поездок. Хотя нам до момента приговора партия «Свобода» оплачивала адвокатов. Помогали и правозащитные организации. Первый год средства выделяло Министерство реинтеграции Украины. На нас по делу мужа еще висел долг, который мы должны были оплатить через суд, — 110 тысяч рублей (более 40 000 гривен. — Авт.).

Дочь взяла кредит в банке. Я хоть и на пенсии, подрабатываю как медсестра. Поэтому было время, когда у нас не хватало денег приезжать на заседания в Ростов-на-Дону.

— Как добираются родственники политзаключенных во Владимирский централ из серой зоны?

— 17 января вылетели из Симферополя в Москву. 18 января из Москвы через два часа и 20 минут на экспрессе доехали до Владимира.

19 января во Владимире, в тюрьме, в девять утра написали заявление на посещение. В 11:30 попали на свидание. Через стекло, с телефоном. Рядом сидел работник тюрьмы, записывавший в блокнот весь разговор. Свидание длилось три часа.

Олег пришел в робе, лицо отекшее. Мы стали спрашивать, как дела, принимает ли он лекарства. Он с таким сарказмом: «А вы мне больше присылайте. Мне их совсем не дают… А у меня ужасные боли в почках. Уже не могу терпеть».

У него хронические заболевания желудочно-кишечного тракта, мочеполовой системы, серьезные нарушения слуха и зрения… Мало того, что лекарства не передают, так еще и на этапе, в седьмой колонии, его почти двое суток пытали током, обливали ледяной водой, выворачивали руки и зажимали в таком положении наручниками на часы. Требовали, чтобы Олег отказался от своих взглядов. Принуждали писать под диктовку, что он вроде бы воевал в каких-то «горячих точках…»

— Это даже слушать больно… В каких условиях он сейчас?

— После приезда во Владимирский централ мужа держали на карантине. В одиночной камере, где подняты кровати, он вынужден был проводить весь день на ногах, поскольку лежать разрешают только после отбоя. Однажды он заснул, сидя на корточках, и его отправили в штрафной изолятор. На пять суток…

Читайте также: Мы не оцениваем поступки политзаключенных. Нам главное их спасти, — правозащитники Ольга Скрипник и Виссарион Асеев

— Что его больше всего мучило? О чем спрашивал?

- Говорил: «Я умираю. Но хочу получить ответ, за что? За что я здесь сижу? За то, что я люблю свою страну? Что делают наши политики, омбудсмен, правительство, президент? Только обеспокоенность выражают?»

А нам нечего было ответить… Я пыталась отвлечь его от печальных мыслей. Но меня трясло. Мы с таким камнем на сердце вышли с дочерью после свидания! Как дальше жить? На что надеяться?

Мы неоднократно обращались к омбудсмену Людмиле Денисовой по поводу ужасающих условий содержания. Она отвечает, что «ситуация на контроле». Когда начнется этот «контроль»? Когда Олег умрет?

— Денисова постоянно обращается к российскому омбудсмену Москальковой и к международной общественности с просьбой усилить давление на страну-агрессора и вернуть всех политзаключенных. Заявляла и о том, что нарушаются права вашего мужа.

— А света в конце тоннеля нет… Моему мужу Генеральный консул Украины в Ростове-на-Дону Тарас Малышевский сказал, что на обмен пусть не надеется… Это его просто уничтожило. И хотя всем понятно, что российских узников, которые имели хоть какое-то значение для России, обменяли на наших заложников в 2019 году, а сейчас менять не на кого, мне кажется, политзаключенным эту правду лучше не сообщать. Не убивать их надежду, их веру…

— Что может поднять дух Олегу Аркадьевичу?

— Письма. Пишите ему, пожалуйста (600 020 Россия, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67 ФКУТ-2 УФСИН, Приходько Олегу Аркадьевичу. Письма принимают только на русском. — Авт.). Ему очень многие пишут из Америки, Канады, России. Он отвечает.

Я тоже ему пишу. Часто вспоминаю прошлое. Как бегал на свидание каждый день, когда я была еще студенткой медучилища в Евпатории, в 1979 году. Как сказал: «Я так тебя люблю. Давай поженимся!» В марте 1980 года мы и обручились… Я всегда считала, что мне повезло. Называл нас с дочерью Натальей «мои девчонки», «мои солнышки», всегда беспокоился, чтобы мы имели обновки, были красивыми…

— Что сделаете, когда муж вернется домой?

— Боже мой! Обниму, конечно. Крепко-крепко. Потом достану его чашку в горошек, скажу: «Ну, старичок, давай чай пить». Вот это и будет мое самое большое счастье…

Как ранее сообщали «ФАКТЫ», в российском Саратове объявил голодовку украинский политзаключенный Иван Яцкин, которого этапировали туда из аннексированного Крыма. Он был задержан российскими силовиками осенью 2019 года по подозрению в шпионаже.

Читайте также: «Мы забыты»: крымский заключенный Кремля обратился к госсекретарю США

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News