«Наверное, в аду не так страшно, как сейчас в Бахмуте»: житель города о жизни под обстрелами
Пенсионер Владимир Петрович после оккупации Донецка переехал в спокойный украинский Бахмут и оставался в городе до последнего. Однако настал день, когда даже этот выносливый мужчина понял: все, в аду люди не живут! Иначе родной город он не мог назвать, собственно, и города как такового почти не осталось. Особенно той части, которая расположена недалеко от поселка Опытное.
О жизни под постоянными обстрелами, запахе смерти, окутавшем когда-то цветущий город, Владимир Петрович, который буквально пару недель назад эвакуировался из Бахмута, рассказал «ФАКТАМ». Сейчас он живет в Кировоградской области в детском саду, обустроенном для пребывания беженцев.
«Почти каждый день нам рассказывали, что россияне уже захватили Бахмут»
— Владимир Петрович, почему вы так долго не эвакуировались, неужели не предлагали?
— Предлагали и не раз. Еще в начале лета из города уехало много людей, однако тогда я считал, что никогда не сотавлю свою квартиру. Если и умирать, то только в своем жилище! Летом в Бахмуте можно было еще нормально жить: работали некоторые магазины, продавался хлеб, в аптеках было лекарство. Время от времени нам выдавали хорошие продуктовые пайки. Когда в квартире исчез газ, мы готовили во дворе. Для этого смастерили печку, нарубили дров, которые запирали в своем подъезде, чтобы их не украли. Желающих что-то утащить там много осталось.
Да, нас обстреливали, но не так уж часто. Было терпимо. В городе все еще оставались некоторые знакомые. Ну как я мог покинуть дом и уехать неизвестно куда? В конце лета, особенно осенью, ситуация начала очень сильно ухудшаться, однако мы с несколькими жителями нашего дома скооперировались и все вместе выживали. Телефоны подзаряжали у ребят, приезжавших с генератором. Правда, связь была редко. Люди говорили, что надо осторожно разговаривать по телефону, потому что вроде бы нас прослушивали. Буквально с каждым днем становилось все хуже и хуже. Из города уезжали все те, кто пытался держаться до последнего.
— Так почему же вы не ехали?
— Куда? Кому я нужен?
— Но ведь государство расселяет людей, которым некуда ехать и есть выплаты ВПЛ.
— Тогда я считал, что никто ничего не будет мне платить, просто вывезут где-то и все. А что делать дальше пенсионеру?
— А как же ваши родственники?
— Они уже тогда были за границей. Постоянно предлагали ехать к ним, но лучше дома. К тому же я должен был присматривать за своей квартирой и жильем родственников и соседей. Мы до сих пор все верим, что после окончания войны все вместе будем жить в нашем доме. Где до войны было много детей, молодежи, пенсионеров, которые сажали цветы на клумбах и постоянно друг на друга ворчали, что они не политы.
Так вот, осенью наш город начали «утюжить»: обстрелы фактически не прекращались. Создавалось впечатление, что нас обстреливают всем, что только есть на вооружении. Ракеты уже прилетали в магазины, детсады, школы, дома рядом. Огромные воронки от обстрелов регулярно появлялись посреди улиц.
Если после первых обстрелов люди еще забивали окна пленкой себе и соседям, чтобы квартиры хоть как-то пережили все это, то после третьего раза, когда вся эта конструкция вылетела, мы поняли — это бесполезно. Не надо даже силы тратить, все равно разбомбят. Стало ясно: вероятность того, что наши дома переживут войну, с каждым днем снижалась.
Становилось не просто страшно, а очень страшно. Почти каждый день нам рассказывали, что россияне уже захватили Бахмут. Однако мы видели наших солдат, и это у одних внушало надежду, у других, наоборот, разочарование.
«Я даже в фильмах об апокалипсисе такого не видел»
— Вы сказали, что немало людей, которые остались, как говорят, «и нашим, и вашим»?
— Да, это правда. Таких там было и есть много. Слышал даже такое мнение, мол, пусть отдали бы Донбасс, зачем он украинцам. Не скрою, пропаганда годами мозги людям проедала, а думать не все хотят и могут. Лучше же поверить каким-то Симоньян или Соловьеву. Еще до войны во дворе часто можно было слышать споры между жителями: одни поддерживали Украину, другие россию. Во многих семьях младшее поколение «за» Украину, а старше «против». К примеру, дед надрывает горло, восхваляя рф, а внук поехал учиться в Харьков, приезжает и начинает разговаривать по-украински. В результате дед кричит, доказывая свою позицию и раздражаясь, потому что слышит украинский язык, хватается на нервах за сердце, внук пытается доказать свою точку зрения и тоже психует. Однако убедить старшее поколение — почти невозможно. И не только постарше. Я тоже не молод, но вижу — россияне несут смерть. Они вообще нигде, никому и ничего хорошего не сделали. В Грузии, Сирии они много горя принесли.
Когда нас сильно обстреливали было не до политики: думали, как выжить. С каждым днем город беспощадно разрушали. Некоторые районы превратились во что-то страшное. Я даже в фильмах об апокалипсисе такого не видел.
То, во что россияне превратили город — это ужас, который даже трудно представить: побитые, выгоревшие дома, улицы покрыты воронками и остатками ракет и техники. Бывало ветер подует и принесет страшный запах разлагающихся человеческих тел. Об этом сложно рассказывать. Кажется, россияне создали самый настоящий ад. Возможно, даже ад не так страшно смотрится, как некоторые районы Бахмута сегодня. Хорошо, что женщины выехали, потому что все это трудно видеть даже мужчинам с крепкой психикой.
И среди этого всего живут люди. Наши военные изо всех возможных и невозможных сил пытаются удержать город. Дай Бог, чтобы им это удалось!
— К сожалению, Бахмут последние месяцы не исчезает из военных сводок как одна из самых горячих точек ведения боев. Ваш дом уцелел?
— Когда я уезжал, в квартирах не было окон, дверей, а сама коробка еще стояла. Но это было пару недель назад, какая ситуация сегодня — неизвестно. Там же буквально ежеминутно идут обстрелы и ситуация меняется к худшему. Позвонить и что-то расспросить фактически некому. То есть там остался еще один знакомый, который не захотел ехать, но боюсь, жив ли он.
Знаете, я держался до последнего. Но однажды позвонил племянник накричал, чтобы я не морочил голову, не мешал военным делать свою работу и уезжал с волонтерами. Еще сестра как-то дозвонилась и тоже очень обругала. Тогда решил: хуже, чем есть, не будет, и уехал. Тогда думал: еду в никуда, но как-то будет. Родственники говорили, чтобы не волновался, что-нибудь придумают. Но им ничего и не пришлось делать, потому что меня как беженца поселили в хорошие условия. Сейчас я живу в детском саду в Знаменке в одной комнате еще с тремя такими же переселенцами-мужчинами.
Признаюсь, я был сильно удивлен, когда мне еще в поезде дали 2 тысячи гривен.
— Ну вот видите, никто вас не бросил на произвол судьбы.
— Что вы! Я сегодня живу в тепле и добре, у нас есть горячая вода и возможность помыться. После пережитого могу с уверенностью сказать: меня комфортно поселили и не на что жаловаться. Единственное, возникают споры за телевизор. В нашей комнате живут трое мужчин, а в другой женщины. И вот мы никак не помиримся, потому что хотим разные передачи смотреть. Мужчинам интересен футбол, а женщинам какие-нибудь шоу. Но это так, мелочи. Новости смотрим все вместе, очень переживаем за родные города. К тому же мне легче, потому что рядом такие же, как и я, переселенцы. Есть с кем поговорить, мы хорошо понимаем друг друга.
А еще нас здесь кормят: дают каши, котлеты, сосиски, супы. Когда мне хочется, то еду в супермаркет, чтобы купить что-нибудь вкусненькое. Вот на базаре взял холодец, а в магазине конфет и любимого сыра. Заодно и прогулялся по городу. Да, здесь хорошо, но наш Бахмут до войны был не просто красивым, а каким-то таким европейским, а может, и лучше.
Также я оформился как переселенец, и сказали, что будут платить 2 тысячи гривен в месяц, и пенсию дают. Поэтому все хорошо. А вот за Бахмут очень волнуюсь, чтобы нам было куда возвращаться. В гостях хорошо, но дома всегда лучше!
Читайте также: «Бахмут — ключ к победе на Донбассе. Это сердце, которое россияне хотят вырвать у страны»: военный эксперт
В заголовке фото Константина и Влады Либеровых в Instagram
Фото из соцсетей
2781Читайте нас в Facebook
