«Недалеко от нашего дома был прилет ракеты»: Юрий Горбунов о самых страшных днях войны и отношениях с сыновьями
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Юрий рассказал, как вместе с женой Катей Осадчей и двумя сыновьями ехал из Киева в первые дни войны, чего больше всего боится и что уже никогда не вернется в его жизнь.
«Когда понимаешь, что смог кому-то помочь, это вдохновляет»
— Юрий, что вы чувствуете после 13 месяцев полномасштабной войны?
— Как и у многих — усталость, ощущение того, что это может быть надолго, и желание, чтобы война быстрее закончилась. Самое главное, чтобы не терялись силы на то, что мы делаем с самого начала войны — волонтерская работа, наши концерты для ВСУ. Эти концерты имеют большое значение для военных.
Вместе с Союзом предпринимателей кино- и телеиндустрии идет сбор средств на кареты скорой помощи. Как ни странно, усталости от такой работы нет, хотя она довольно сложная. Со временем становится сложнее собирать средства, но когда понимаешь, что смог кому-то помочь, это вдохновляет. Мы с «Голосом країни» собирали деньги на средства аэроразведки, которые уже используют наши военные на фронте. Актуальны и аукционы-концерты по сбору средств для ВСУ. Вместе с Александром Пономаревым и Дзидзьо в таких концертах-аукционах по городам Европы собрали уже более миллиона евро. Туры возобновятся со второй половины весны и в начале лета.
— Какие настроения у украинцев за границей через год большой войны?
— У людей, которые приходят к нам на аукционы, есть чувство того, что они не все сделали для победы Украины. У меня есть речь, которой всегда начинаю все аукционы: «Не забывайте, что война рано или поздно закончится. То, что она закончится нашей победой, сомнений нет ни у кого. Тогда каждый из вас задаст себе вопрос: что я лично сделал для победы? И это не будет ответ кому-то, как в интервью. Это будет ответ своей совести». И вы знаете, люди задумываются. Иногда приходят, не собираясь тратить какие-то большие средства, а потом тратят, потому что понимают — это реальная посильная помощь, которую ты можешь оказать.
Было сложное время с концертами, когда не было бензина. Помню, как мы за личные средства заправляли автомобили для того, чтобы доехать до военных, дать концерт и вернуться. И не стояла задача ехать или не ехать или где достать бензин. То, что ты должен его достать — это однозначно! А как ты будешь договариваться и заправлять эти машины, это уже никого не волнует.
«Европейцы удивляются украинцам. Говорят, мы бы так не смогли»
— Каким вы помните день 24 февраля 2022 года?
— До сих пор жутко вспоминать тот день, мороз по коже. Когда смотришь те кадры начала войны, такое чувство, будто это не с тобой происходило. Как будто это страшное кино, в которое меня снова возвращают. И, как ни странно, мы уже к этому привыкаем. Войну мы с женой ощутили буквально с первых минут. Недалеко от нашего дома был прилет ракеты в 4.20 утра. Именно от этого мы и проснулись. А когда взял телефон, увидел и непринятые звонки, и кучу сообщений: «Просыпайтесь, началась война». А ты не веришь, что это может быть. Думали, несколько дней — и кончится. Это же абсолютное безумие! Но это безумие продолжается.
Каждый день не устаю удивляться силе и несокрушимой воле украинцев. Как без оружия в руках проявляли героизм, как останавливали танки голыми руками! На такие подвиги очень мало людей способны во всем мире.
— Вы с Катей были из тех людей, которые готовились к войне, или нет?
— Нет, к сожалению. У нас не было тревожного чемодана, у нас оказались пустые баки в машине и почти пустой холодильник. В первый день мы уже стояли в тех длиннющих очередях за бензином и продуктами. А через несколько дней полки в маркетах вообще опустели. Мы с детьми поехали на запад Украины, в Ивано-Франковскую область, на мою родину. Позже после деоккупации Киевщины мы с женой периодически возвращались в Киев. Помню слова Катиной мамы, которая рассказывала: «Заезжаю в маркет, а там ничего нет. Только большие круги сыра и чипсы». А потом звонит и говорит: «Все, мы победим!» Я спрашиваю: «Почему?» А она: «Снова в магазинах продукты появились. И люди спокойно покупают их».
Тогда я почувствовал первые переломные моменты — обычные украинцы, несмотря на опасность, продолжают выполнять свою работу, от которой зависит жизнь города: работники магазинов стоят у прилавков, пекари пекут хлеб, водители развозят продукты… А украинцы, приходя в магазин, понимают, что жизнь налаживается. Это такая цепочка людей, которая дает возможность чувствовать, что победа будет. Вопрос когда — но точно будет.
— Екатерина в начале войны вместе с командой создала общий с «1+1» проект по поиску пропавших «Найти своих». Были ли у вас с женой споры по этому поводу? Она ведь как мама двух маленьких детей могла просто заниматься сыновьями!
— Нет, споров не было. Это наша страна, дом, здесь родились наши дети, мы, здесь могилы моих родителей. Как мы можем эту землю просто так отдать? Нет, у нас с женой не было ни минуты сомнения. Будучи за границей в этих благотворительных турах, видим, как европейцы удивляются. Говорят, мы бы так не смогли. Некоторые даже говорили, зачем вы создаете такое сопротивление? Мол, надо сдаться, потому что это сохранит больше жизней.
— Какой период за год большой войны стал для вас самым страшным?
— Начало. Когда ты еще не знаешь, что это такое, как это могло произойти. Потом, конечно, к этому ужасу войны уже привыкаешь, психика приспосабливается. Хотя снова стало страшно в октябре — когда начались массированные ракетные обстрелы и блекауты. Когда едешь по Киеву и ничего не светится, все дома темные, а люди ходят с фонариками. Еще помню нашу с Катей и детьми дорогу в Ивано-Франковскую область в конце февраля 2022 года. Ехали почти сутки. Одному сыну 5 лет, а другому — полгода. Эти огромные тянучки. Никто из детей не пискнул всю дорогу, несмотря на то, что Иван очень непоседлив, а Даниил маленький. Это вызывало разные неудобства — покормить детей, поменять памперс. Но та удручающая атмосфера наверняка влияло и на детей — они понимали, что не время сейчас капризничать.
«Когда сын спрашивает: „Папа, а почему россия на нас напала?“ — я не знаю, что сказать ребенку»
— Что вам помогает с Катей держаться?
— Лучше всего от депрессии спасает работа. Хуже всего — когда у тебя есть свободное время. У нас с Катей большой объем работы. У меня — в «Сніданку» и в «Голосі країни», где начались кастинги. Также волонтерская работа, благотворительные концерты, съемки кино. Когда ты постоянно что-то делаешь, у тебя нет времени впадать в депрессию.
Наша компания первая и единственная, кто во время полномасштабного вторжения начала снимать 24-серийный сериал — это «Скажені сусіди-2». Помню, когда во время съемок в Киеве была ракетная атака, одна ракета упала неподалеку. Было так страшно, что на съемочной площадке актрисы теряли сознание. Второй раз это уже не так страшно было, а в третий актеры говорили: «Давайте не останавливаться, чтобы не выбиваться из графика, потому что нужно успеть до комендантского часа». И я как продюсер брал на себя ответственность и говорил: «Нет, давайте мы все-таки переждем в укрытии, а дальше посмотрим».
Ты понимаешь — это тоже твой вклад, чтобы запустить киноиндустрию, чтобы работали операторы, режиссеры, актеры, гримеры.
— Собираетесь снимать фильм о войне?
— Наша продюсерская компания специализируется на комедии, да и вообще, мне кажется, серьезные фильмы о войне сейчас будет сложно снимать. Но это обязательно нужно делать. Хотя документальные кадры, которые мы сейчас видим, их будет очень сложно передать в художественном плане. Потому что реальность намного страшнее, чем художественный вымысел. Но, я думаю, это будут фильмы, связанные с конкретной судьбой людей. У нас сейчас планы на полный метр — это «Похороны путина», по крайней мере, пока такое рабочее название. Это будет караоке-комедия, построенная на песнях, рожденных войной. Такой фильм — визуализация всенародной мечты.
— От чего война заставила вас отказаться навсегда?
— От русского языка, русского кино. Для меня очень важно мое возвращение в «Сніданок». Проект изменился во время войны. Это не только развлекательное, но и просветительское шоу. Наша миссия — отказываться от всего русского, потому что у нас есть все свое.
— Как сейчас чувствуют себя ваши сыновья?
— У Ивана выпал первый молочный зуб и зубная фея принесла ему деньги за это. Я спрашиваю: «Куда ты потратишь эти деньги?», а он: «Я буду складывать на автомат». — «Для чего тебе автомат?» — «Чтобы полететь в Москву и убить путина». И это говорят шестилетние дети. Я отвечаю: «Хорошо, Иван, если это так, я добавлю еще денег». А иногда сын задает вопрос: «Папа, скажи, а почему россия на нас напала?» И я не знаю, что сказать ребенку. Потому что россиянам не нравилось, как мы живем, как мы празднуем наши Дни независимости, как мы разговариваем на своем языке и одеваем вышиванки?
— О чем мечтаете после войны?
— Мечта у всех украинцев сейчас одна. Мы с Катей говорим об усыновлении детей, о том, как соберемся все вместе за одним столом с родными и друзьями, наденем вышиванки и отпразднуем День победы. Я не знаю, будет ли это конкретный день или какой-то период, растянутый во времени. Но первый тост будет за ВСУ!
Ранее в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Катя Осадчая поделилась воспоминаниями о начале войны, рассказала, почему не уехала с сыновьями из Украины и как справляется со стрессом.
5900Читайте также: «Мой дом сгорел на моих глазах»: военкор Анастасия Волкова о работе в Луганской области
Читайте нас в Facebook
