«Все ждут скорой победы, но должны быть те, кто будет ее приближать»: капеллан из Черкасс и двое его братьев служат в ВСУ

— Я третий и младший сын в семье, поэтому мое детство, безусловно, было веселее и лучше, чем у старших братьев. Было, во что одеться и обуться, получал игрушки «по наследству», — рассказывает «ФАКТАМ» военный священник Владимир Ридный. — Жили мы сначала в общежитии, потому что родители работали на заводе. И нужно было вставать рано, чтобы приготовить детям еду. Поскольку потом все соседи проснутся и негде будет даже кастрюльку поставить. Собственной машины у нас не было, поэтому тяжелые сумки и детей приходилось носить на руках, потому что часто навещали моих родителей в Корсунь-Шевченковском. Сами понимаете, что это непросто, но всегда в семье царили любовь и уважение.

— Как вы стали военным капелланом?

— Мама всегда ходила в храм, учила и нас любви к Господу! Мои старшие братья — 44-летний Виталий и 46-летний Василий — работали на том заводе, что и родители, а у меня сформировалось другое мировоззрение, что не обязательно завод и 40 лет непрерывного стажа там. Я был творческим парнем, был участником «Пласта», где мне заложили патриотические основы. Оттуда я уже попал в церковь. В 2014 году решил, что нужно духовно поддерживать защитников, потому и стал военным капелланом. Правда, тогда из-за отсутствия закона об официальном статусе военных священнослужителей я делал это все на волонтерских началах. Возил амуницию, продукты, все, о чем просили, и, конечно, заботился об их духовном и моральном состоянии. Уже тогда понял, как важна моя работа, ведь производительность каждого бойца зависела от духовно-морального состояния. Я только тогда узнал, что из сотни бойцов целенаправленно уничтожать врагов готовы только 10−15%, все остальные морально к этому не были готовы В христианской философии говорится, что нельзя отнимать жизнь другого человека из-за своей выгоды. Но когда есть угроза собственной жизни или родным, то грех их не защитить. Уже в период АТО Василий занимался строительными работами, создал свою семью. Виталий зарабатывал на жизнь программированием.

— Как случилось, что вы все трое оказались на службе?

— 24 февраля 2022 года я сразу включился в волонтерскую работу, помогая родной 118-й бригаде. Василий тогда сам был на объекте, Виталий тоже на своей работе. Мы созвонились и договорились о том, что, пока я занимаюсь своей частью, старшие братья готовят родителей и других родственников к возможному выезду. Ведь на тот момент никто не знал, надолго ли все эти события и чего ждать дальше. В конце концов эвакуация отменилась, и братья заявили, что будут воевать. Как тогда мне сказали Василий и Виталий, все ждут скорой победы, но должны быть те, кто будет ее приближать. Сложить руки — это всегда можно, а нужно действовать. Братья также присоединились к бригаде, в которой служил я. Василий, которого все равно взяли в свое время на срочную службу с болезнью позвоночника и костей, выбрал разведку, а Виталия взяли помощником капеллана, потому что в свое время он не служил из-за проблем с глазами.

— Представляю, как матери тяжело морально, когда все сыновья в армии.

— Да, отец уже покинул этот мир, и у нас осталась мама. Трудно жене видеть звонок с незнакомого номера, когда муж на фронте. Трудно детям, когда с их отцом, военным, пропадает связь на несколько дней. Но я даже не могу представить, насколько тяжело нашей мамочке, когда все эти страхи умножаются на три, потому что все три сына в армии. Мы родные братья, и каждый из нас не похож на другого, но то, что мы разные, только усиливает нашу мощь рода, потому что каждый из нас дополняет друг друга. Наша с братьями семья, за которую мы воюем, — это не только родные и близкие, это вся 118-я бригада ТрО, все войско, государство и каждый украинец в каждом уголке мира.

Читайте также: «Мечтаю после войны поступить в консерваторию», — боец с позывным «Космос»

— Но все равно какие-то наставления мама дает?

— Если бы у нее было три дочери, то, может, что-то бы советовала. Но мы же сыновья, каждый в 15 лет уже был самостоятельным, она только гордилась нашими успехами. Сейчас мама поддерживает нас своей сильной молитвой. Это всегда согревает.

— Знаю, что на передовой не раз вы получали ранения. Расскажите об этом.

— Дважды за шесть месяцев. Первый раз — под Бахмутом: осколок снаряда задел бедро и прошел навылет. Случилось это 3 октября, а через два дня отца не стало. Побратимы вовремя забрали меня с поля боя, и после лечения я снова вернулся к работе. А второе ранение — это уже обстрел из артиллерии, тогда повредил руки и другие части тела, получил контузию… «Подлатали» — и снова к капелланству и волонтерству, потому что без этого не представляю своей жизни.

— В своих сообщениях вы постоянно подчеркиваете, насколько важно то или иное сборы для наших бойцов. Что посоветуете тем, кто «устал» от войны?

— Недавно под публикацией о сборе мне оставили комментарий следующего содержания: «Обычных людей терзают ценами и тарифами, при этом приглашают донатить, чтобы что? Чтобы продолжать и поддерживать уничтожение себя? А если бы люди не донатили? То что? Возможно, остались бы целыми территории и живыми люди?». Я вполне понимаю «усталость» людей от войны, отчаяние и чувство грядущего финансового кризиса… Но надо понимать, что означают наши донаты для ВСУ. Возможно, кого-то удивлю, но они закрывают лишь 3−4% потребностей. Всё остальное дают государство и западные партнеры. Наши донаты — это в первую очередь комфорт и защита военных. Это вкусности, потому что сухпаи очень надоедают защитникам. Это зарядные станции, ведь с ними проще заряжать телефоны. Старлинки, рации, обеспечивающие скорую коммуникацию. Химзащита спасает жизнь. Дроны помогают обнаружить врага быстро и без потерь. РЭБы могут защитить от вражеского дрона. Суть в том, что без этих вещей военные смогут работать и война не остановится, но будет гораздо сложнее и будет больше потерь, и мобилизация усилится. Поэтому помогайте тем, кто защищает каждого из нас.

— Мы устаем, на это, наверное, и расчет у врага?

— Да. Противник уже давно понял, что мы нация, умеющая очень быстро мобилизовываться и реагировать на опасность одним кулаком, но мы не умеем «играть в долгую». Из нас веками московия искореняла единство и самоидентичность как нации. Тех, кого не смогла убить, банально выселяли из Украины. Поэтому и неудивительно, что маленький ребенок, каковым является наша нация в подавляющем своем большинстве, не имеет черт, присущих взрослой личности: последовательности, дальновидности, ответственности, компетентности, самоидентификации, сознания и, в конце концов, — долгой воли, которая должна быть одной из ключевых черт человека. Мы, как горячий подросток, готовы быстро и эмоционально отреагировать на ситуацию, чтобы отстоять правду и не допустить победы зла, но нам очень тяжело рутинно и последовательно работать над развитием своей страны. Мы легко идем в бой на смерть за Родину, но нам тяжело жить в течение всей жизни ради нее.

Наш враг имеет одно существенное преимущество, которое искусно использует против нас, — он нас знает! Он знает наши слабости, на которых играет, и знает наши сильные черты, которые обходит. Наш единственный путь победить врага — это так же узнать, что у него внутри, и разрушить саму его суть. Иначе дети, родителей которых мы сейчас убиваем на фронте, поднимутся, когда вырастут, и мы будем вынуждены и их убить, а за ними — их потомков. Нам нужно не просто убивать российских солдат, воюющих против нас, мы должны уничтожить российскую идеологию и ее пагубное влияние на каждого из нас. И если с уничтожением врага на фронте все просто и однозначно, то с уничтожением враждебной идеологии нам придется убить и часть себя, ту часть, которая приняла сторону зла, даже если не понимает этого: безразличие, коррупция, некомпетентность, зашоренность, инфантильность, переложение ответственности, недальновидность, несамостоятельность и зависимость от «старшего брата». Убить врага легко, а убить признаки врага в себе — это героизм!

Читайте также: «Уверен, что это местные сдали его оккупантам, потому что поддерживал ВСУ»: подробности о гибели от вражеской бомбы военного капеллана с Харьковщины

306

Читайте нас в Facebook