Николай караченцов: «я -- лопух с некоммерческим складом души»
Звоню Николаю Петровичу домой, чтобы узнать… Уехал на съемки. Потом -- на гастроли. Затем -- на репетицию в театр… На спектакль… На концерт… На телевизионную запись… Второй круг театрально-концертной деятельности народного артиста Караченцова не заставил себя долго ждать, а за ним -- и третий… Я так и не понял, отдыхает ли когда-нибудь этот человек?
«Я -- лопух с некоммерческим складом души»
-- Хочу, Николай Петрович, сообщить вам страшную тайну.
-- Надеюсь, только мне по секрету рассказываете? Тогда колитесь!
-- Как говорится, слушайте и запоминайте: оказывается, всех денег не заработаешь.
-- О-о-о! Это большое открытие. Но, должен сказать, я и не пытаюсь объять необъятное. Все деньги мне не нужны -- только мои. Вы сына моего когда-нибудь видели? Он выше меня на голову. А жрет, знаете, сколько? Попробуй-ка прокорми такого… Вот и кручусь. Не зря говорят: волка ноги кормят. Я ведь никаким иным ремеслом, кроме актерского, не владею и другого побочного дела, тем паче бизнеса, у меня пока нет.
-- Пока?
-- На всякий случай делаю оговорку: а вдруг завтра кто-нибудь что-нибудь интересное предложит.
-- До сих пор, значит, не звали преумножить капитал?
-- Нет, предлагали давно, но я лопух с некоммерческим складом души. В бизнесе меня многое смущает: а если обманут, а если хороших людей по глупости подведу? Словом, проще отказаться, чем согласиться. Я бережно отношусь к своему имени, оно мне не от соседа досталось, поэтому не готов рисковать завоевываемой на протяжении десятилетий репутацией ради сомнительных проектов. Сами, наверное, знаете, как легко сегодня вляпаться в неприглядную историю…
-- Но иные ваши коллеги по театру рискнули и, кажется, внакладе не остались, пьют теперь шампанское.
-- Да, у двух Саш -- Збруева и Абдулова -- хорошо получается по части коммерции. Что сказать? Молодцы. Каждому свое. Меня по-прежнему кормят кино, телевидение, театр. На жизнь хватает.
-- А вы дорогой артист, Николай Петрович?
-- Скажем так, не из дешевых. Хотя, бывало, брался играть интересные мне роли и за символические деньги, чем крепко себе вредил. Продюсер следующей картины нередко начинал разговор с вопроса, не соглашусь ли сняться у него за гонорар, как в предыдущем фильме. Словом, я сам понижал свою ставку. К тому же, у меня до сих пор нет агента, по-прежнему живу, как при советской власти. Когда заходит разговор о деньгах, начинаю краснеть, бледнеть, потеть, неметь. Мне стыдно, неловко торговаться. Вообще не люблю просить для себя. Спасибо, мне по рангу как народному артисту России полагается по железной дороге ездить в СВ, в самолетах летать в бизнес-классе, а в гостиницах жить в номерах люкс.
-- Для вас это важно?
-- Люкс и СВ? В быту я весьма неприхотлив, но коль положено, зачем отказываться? Марку держу. Конечно, мог бы изобразить рубаху-парня, который хочет быть поближе к народу, но это выглядело бы явным перебором, откровенной фальшью. Незачем переигрывать. И потом: надо же мне где-то отдыхать, к концерту готовиться, к спектаклю…
-- Вы в интервью любите повторять фразу, дескать, мужчина не имеет права уставать. Звучит, не спорю, красиво, но если по сути: не семижильный же вы, в самом деле. Сколько можно пахать?
-- Да, меня научили этому выражению: мол, настоящий мужик не вправе жаловаться, стонать, ныть. Максимум, что может себе позволить, это фразу «Больше нет сил». И после этого -- помереть. Поскольку на тот свет не тороплюсь, предпочитаю помалкивать об усталости. Какой смысл сетовать? Все равно мою работу за меня никто не сделает. Надо крутиться, пока завод не закончился. Не скрою, есть страх, что остановишься на мгновение, и тебя тут же обгонят, обойдут на повороте.
Думаете, один я такой боязливый? Помню, Евгений Павлович Леонов, один из самых востребованных актеров своего времени, как-то пожаловался: «Представляешь, Коля, четыре дня телефон молчит, никто не звонит. Ужас… » Действительно, кого-то забывают, к кому-то жизнь поворачивается тыльной стороной. Знаю заслуженного, популярного артиста, очередной юбилей которого отметили орденом, а он пришел в дом правительства и сказал: «Заберите награду и лучше дайте мне хлеба. Я жрать хочу… » Или другой пример. У замечательного режиссера Алексея Коренева я снялся в двух картинах -- «Ловушка для одинокого мужчины» и «Дура». Алексей Александрович хотел сделать третий фильм с моим участием, но не успел, умер. На похоронах ко мне подошел Анатолий Мукасей, один из лучших кинооператоров в стране, и сказал: «А ты знаешь, что последние полгода Коренев продавал газеты в переходе? Ему жить было не на что, нечем кормить молодую жену и маленького ребенка… » Так что разговоры, мол, надо остановиться, взвесить и переосмыслить прожитое, я не очень люблю. И без философских пауз все про себя знаю, поэтому и не могу позволить себе передышку, хотя, не скрою, иногда возникает желание свалить куда-нибудь, скрыться от посторонних глаз, сбежать на край света.
«За последние лет пятнадцать смог отдохнуть всего раз. Десять суток»
-- И где он, ваш край?
-- Есть вполне конкретное место в средней полосе России, куда меня тянет. Так хочется порой упасть в высокую траву, задрать голову, смотреть на небо, слушать шум деревьев и ни о чем суетном не думать…
-- Полагаю, минуты три в покое выдерживаете, а потом вскакиваете и дальше бежите.
-- Нет, иногда дольше держусь… Место в самом деле удивительное, им можно заболеть на всю жизнь, как это случилось со мной. Красота завораживающая, хотя порой зарядит дождь на пару недель, и ходишь в резиновых сапогах, чтобы не утонуть в грязи…
-- Не интригуйте, Николай Петрович, говорите, чем болеете и где тонете.
-- Тиражировать этот уголок не очень хочется. Мой все-таки. Ну да ладно, раз уж начал… Я говорю про село Щелыково. Находится оно неподалеку от городка Островское, раньше носившем поэтическое название Семеновское-Лапотное. Это в Костромской области. Я вырос там, в школьные годы проводил все три месяца летних каникул, потом часто приезжал.
-- Как вы нашли эти Щелыково с Лапотным?
-- Не я нашел, а Александр Николаевич Островский. Там находилось его имение. Оттого эти места помимо природной красоты имели в детстве для меня и волшебную силу: я представлял Снегурочку, других сказочных персонажей, о которых писал классик… В гости к Александру Николаевичу нередко приезжали актеры Малого театра, и как-то само собой получилось, что после смерти драматурга его усадьбу превратили в дом отдыха театра. Потом имение отдали ВТО. Там-то я, по сути, и жил, пока мама, балетмейстер, ставила спектакли в братском Вьетнаме или Корее. Я видел всех великих стариков -- Грибова, Доронина, Яншина… О, это отдельная история, о которой готов говорить часами, но тогда у нас ни на что другое времени не останется.
-- О'кей, ограничусь последним уточнением: у вас на этом краю света есть собственный укромный уголок или же арендуете флигелек у Островского, когда возникает желание бежать с глаз людских долой?
-- Нет у меня там ничего своего, хотя, например, Володя Васильев из Большого театра и построил по соседству с имением дом.
-- А вы что же отстаете?
-- Дом потому и назвали недвижимостью, что он привязывает. За ним надо следить, там надо жить. Иначе какой смысл покупать? У меня же так получается, что за последние лет пятнадцать смог отдохнуть всего раз. Десять суток.
-- Не бережете себя, Николай Петрович!
-- Горю на работе! А если серьезно, то сетовать не на кого, сам выбрал такой ритм жизни. Тот же десятидневный отпуск случился как бы не по моей воле -- друзья настояли, позвали нас с женой к себе в гости в Испанию. Не скрою, оттянулся вволю.
-- Ну-ка, ну-ка, об этом поподробнее.
-- Не-е-ет, это не то, что вы могли подумать. Я считаю себя заядлым теннисистом, хотя, по правде, люблю больше, чем умею, но там, в Испании, смог наиграться всласть. Утро начиналось с подъема в семь часов, через тридцать минут мы с другом уже были на корте. Сражались, пока солнце не начинало припекать. И так изо дня в день. Впрочем, однажды я робко заикнулся: «Прадо, Дали… » Мои поползновения были сурово пресечены: «Коля, забудь! Вся твоя культурная программа -- море, бассейн, пляж, корт и еда от пуза». Жара стояла дикая, после тенниса пот лился могучим потоком. Товарищ в первый же день предложил: «Пивка?» Я говорю: «Ты что, с ума сошел? В десять утра -- пиво! Не пью я в такое время». А он мне: «Расслабься, старик! У тебя вечером нет спектакля и в ближайшие десять суток не будет». Словом, я испытал то, чего давно уже не знал. Засыпал на пляже с книжкой на лице, чревоугодничал в маленьких уютных ресторанах с домашней кухней… Сказка! Однажды отправился в расположенный в полутора километрах соседний городок и… пожалел о сделанном, очень быстро охренев от просьб сфотографироваться на память с многочисленными русскими туристами. «Аллочка, беги скорее сюда, я тебя с дядей сфоткаю! Товарищ Караченцов, не уходите, у нас еще Розочка есть, она тоже с вами сняться хочет». Поначалу это все забавно, а потом утомляет. Помню, однажды пришел в гости к знакомому (это в Киеве было), он поднял дочку на руки, на меня показал и сказал: «Смотри, моя девочка, и запоминай. Когда ты вырастешь, этого дяди уже не будет, он умрет, но ты сможешь рассказать, что видела его живым».
«Стараюсь курить меньше двух пачек в день»
-- От таких добрых людей вы, наверное, и сбегаете в даль светлую?
-- Нет, я к подобным вещам научился относиться с юмором, особенно на них не реагирую. Уезжаю по другой причине. Бывает, несколько месяцев кряду у меня нет ни одного свободного, выходного дня. Когда силы к концу подходят, тогда и беру паузу. Если до Костромы не добираюсь, хотя бы на даче прячусь.
-- С газонокосилкой?
-- Боже упаси! Андрей, сын, если видит меня с лопатой или граблями, сразу начинает кричать: «Несите фотоаппарат, этот исторический кадр нужно увековечить. Папа занялся физическим трудом!» Правду сказать, я очень ленив…
-- Да? Не заметил.
-- Я и отпрыска так воспитываю, говорю: «Научись делать то, что не нравится, переступи через «не могу» и «не хочу».
-- Учится?
-- Я же демонстрирую живой пример, мне ведь постоянно приходится львиную долю дел выполнять против воли. Думаете, мне так уж хочется сейчас интервью давать? Я бы с большим удовольствием на диване повалялся, телек посмотрел. Но поскольку пообещал встретиться, слово держу, терплю.
-- С вами все ясно, но я не понял, насколько заразителен дурной пример.
-- Я сказал не дурной, а живой… Когда разговариваю с сыном, он вроде бы со всем соглашается, а потом проходит время, и начинается старая болезнь… Впрочем, мне на Андрея грех жаловаться, парень он серьезный, достаточно самостоятельный. Все-таки 24 года, возраст не юноши, а мужа. Женился вот, работает юристом.
-- Где?
-- После МГИМО год стажировался у Генри Резника в Московской коллегии адвокатов, сейчас учится в аспирантуре и ходит в юридическую консультацию.
-- Надеюсь, вы с сыном только положительным опытом делитесь?
-- Стараюсь… А о чем вы, собственно?
-- Скажем, о табакокурении.
-- Тьфу-тьфу, Андрей не пьет и не курит, хотя всю сознательную жизнь видел меня с цигаркой в зубах, и дома у нас всегда лежали хорошие сигареты для гостей, я их никогда не прятал.
-- Для гостей -- хорошие, а для себя?
-- Сейчас курю «Приму», а когда-то начинал с «Дуката». Как сейчас помню: в пачке за семь копеек лежало десять сигареток…
-- Судя по цене, давненько это было.
-- Серьезно закурил я на первом курсе института.
-- Из поздних вы.
-- Да, так получилось. При этом, что любопытно, еще двенадцатилетним пацаном я с приятелями собирал чинарики на Чистых прудах, периодически вертел самокрутки из газеты, набивая туда разную гадость и глубоко затягиваясь с видом, будто мне это очень нравится, хотя острого желания курить тогда не испытывал. Зато после окончания школы, когда некоторые мои ровесники уже бросали пагубную привычку или переходили на приличные сигареты с фильтром, меня вдруг пробило, я стал заядлым курильщиком, при этом упорно держась за простенькую «Приму». Все остальное мне не нравилось и не нравится: трава, не накуриваюсь, кашлять начинаю. Самый трудный период был, когда «Прима» вдруг исчезла из продажи. То ли продукцию куда-то на сторону продавать начали, то ли линия встала, но мои сигареты пропали с прилавков. Месяц промаялся, а потом не выдержал и отправился на фабрику «Дукат». Рожа моя к тому моменту уже успела примелькаться на экранах, люди узнавали в толпе, поэтому на грозный вопрос «Где директор?» кто-то из работников фабрики робко ответил: «Его нет. Есть заместитель». Я, не сбавляя командирского тона, приказал: «Ведите к нему!» В кабинете начальника голосом ревизора спросил: «Куда «Приму» подевали?» Заместитель директора в растерянности поинтересовался: «А вам, Николай: извините, не знаю отчества, наша «Прима» зачем? Курить?» Я рявкнул одно слово: «Да!» Через пять минут мне принесли два блока сигарет…
-- Злоупотребили славой, Николай Петрович.
-- Честно говоря, не хотел. Рассчитывал, что мне подскажут, в каких торговых точках можно найти «Приму», я поехал бы и там купил. Но раз на фабрике предложили… В то время шла активная борьба с несунами и прочими расхитителями социалистической собственности, поэтому мы оформили все чин по чину -- с разрешением на вывоз, с печатями и подписями…
-- И надолго вам того фабричного запаса хватило?
-- Точно не помню, но, думаю, скурил все за пару недель.
-- Это же сколько табачка вы за день изводите?
-- Стараюсь, чтобы было меньше двух пачек. Если же удается вписаться в одну, глажу себя по голове. Кстати, единственный раз в жизни случайно увидел зажигалку, на которой показывается, сколько раз ты сегодня ею чиркнул. Потом искал такую же зажигалку по всему миру -- нигде нет! Вдруг попадется вам на глаза, покупайте на мою долю -- буду вашим должником до конца жизни. Это ведь очень удобная штука: увидел цифру на встроенном в корпус зажигалки маленьком дисплее, убедился, что сегодня выкурил уже двадцать или, допустим, тридцать сигарет, и понял -- можно притормозить.
-- Сейчас, похоже, всех и без считающей сигареты зажигалки заставят сбросить обороты. Слышали, наверное, о законе, ограничивающем права любителей подымить в общественных местах?
-- Придурковатый, надо сказать, закон. Можно ведь по-разному толковать, что такое реклама табака. Скажем, у нас в театре идет спектакль «Шут Балакирев». Олег Янковский, играющий Петра Первого, периодически появляется на сцене с дымящейся трубкой в руках. А в спектакле «Сорри» я курю дорогие американские сигареты. В принципе, и в этом можно усмотреть пропаганду табачных изделий. Но так недолго и до полного маразма дойти! Я ведь и без всяких законов мозгой понимаю, что курить вредно, даже где-то что-то читал про это, но пока, как говорится, жареный петух не клюнет… И таких, как я, большинство! Надо бы понимать: запрет -- не лучшая форма убеждения.
-- Более того, громкий крик «Низ-з-з-я-я!» редко приводит к желаемому результату, вызывая лишь раздражение и отторжение. Может, и вам стоит назло врагам перейти с сигарет на сигары? Так сказать, усугубить?
-- При моем-то распорядке дня и ритме жизни? Вы же сами знаете: сигара требует покоя. Надо восседать у камина, попивать кофе или коньяк и попыхивать дорогой гаванской сигарой. А я бегу, бегу… У меня есть друг, который знает толк в сигарах. Так он и живет по-другому. Несколько раз пытались ввести меня в этот мир, но, видимо, пока не время. Поэтому на данном этапе ограничиваюсь сигарами, привезенными другу в подарок. С Кубы, помню, вез… А выбирать презент помогали ребята из нашего посольства в Гаване. Словом, для себя сигары я оставляю на будущее. Надо же ждать от жизни чего-то приятного, верно?
Читайте нас в Facebook
