Игорь тальков: «меня убьют при большом стечении народа, и убийцу не найдут»
Что же произошло 6 октября 1991 года? По самой распространенной версии, Тальков и директор Азизы, некий Малахов, повздорили из-за очереди на выступление. В инцидент было вовлечено немало людей, поэтому узнать, кто стрелял, так и не удалось. На самом деле Тальков хотел побыстрее выступить, чтобы успеть засветло показать своей новой балетной группе Санкт-Петербург. Узнав о каких-то претензиях директора Азизы, направил к нему своего директора, Шляфмана. Тот не смог решить вопрос, и, услышав нелицеприятные высказывания Малахова в свой адрес, Игорь пошел разбираться сам. Действительно, никто не видел, кто стрелял, но все заметили пистолет в руке Малахова.
Потом начались странные вещи: все «стрелки» в суде перевели на… Шляфмана, который, пытаясь отобрать у Малахова оружие, якобы нечаянно(!) выстрелил в Талькова. Шляфман, уже живший к тому времени в Израиле, ни подтвердить, ни опровергнуть ничего не мог. При этом со всех, кто работал с Тальковым, на время следствия взяли подписку о невыезде. Со всех, кроме… Шляфмана! В результате Малахова признали невиновным. Азизу эта трагическая история на несколько лет сделала «персоной нон грата» на эстраде. А вдове Талькова, Татьяне, так и не дали почитать дело…
К 10-летию со дня смерти Талькова супруга артиста переиздала книгу «Монолог», написанную Игорем и увидевшую свет после лишь после его гибели, в 1992 году. Книга дополнена стихами, дневниками, воспоминаниями Игоря. Переиздана также книга матери певца Ольги Юрьевны Тальковой «Я воскресну и спою… », вышла также полная дискография певца: шесть дисков, два из которых двойные: «Спектакль», «Суд», «Моя любовь», «Родина моя», «Призвание», «Сцена».
В день памяти в старой 23-метровой двухкомнатной «хрущевке», где по-прежнему живет вдова Татьяна с единственным сыном Игоря, Игорем Тальковым-младшим, собралось человек двадцать самых близких друзей, чтобы «выпить горькое вино за помин души».
Говорят, к 45-летию артиста 4 ноября на площади звезд перед концертным залом «Россия» будет открыта «звезда» певца России Игоря Талькова.
В жизни Игоря было много мистики. За свою жизнь он дважды переживал состояние клинической смерти и знал, что в третий раз не переживет ее. Еще в 1983 году, когда музыканты не хотели лететь самолетом, он сказал: «Не бойтесь со мной летать. В авиакатастрофе я никогда не погибну, меня убьют чуть позже, при большом стечении народа, и убийцу не найдут». После этого он написал песню «Я вернусь».
Жена Игоря вспоминала, что еще за месяц до той роковой поездки ей снились жуткие сны. А Игорь часто говорил: «Меня уберут… » Татьяна злилась: «Дурак, что ты говоришь, типун тебе на язык». За сутки до отъезда в Питер Игорь даже сказал: «Таня, ты какая-то бешеная стала, что с тобой творится?» Тогда Татьяна не понимала свое состояние, нервозность, ужасно не хотела, чтобы Игорь уезжал. Прощались супругов тоже было необычно, не как всегда. Он со всеми попрощался, даже со своим любимцем-котом, чего никогда не делал. Обычно, когда Игорь уезжал, 9-летний сын спал, а если нет, то они по-мужски хлопали ладонями, Игорь чмокал его в щечку, говорил «Пока» и сбегал по лестнице. В тот раз все было не так. Сын не спал, и Игорь сказал ему, чтобы он берег маму, слушался. Говорил, что будет скучать и т. п. А после этого медленно шел по лестнице, несколько раз оборачивался, прощаясь. В тот роковой вечер, 6 октября, Татьяна смотрела на ленинградском канале программу «Факт». Это была веселая передача, но вдруг, когда пошли титры, передача прервалась, и ведущий на экране объявил: «Стоп, музыка! Только что выстрелили в Талькова!» Все последующие события проходили, как в бреду. Татьяна не верила, что Игоря уже нет.
В дом съезжались музыканты, пришли соседи. А Татьяна ждала звонка из Питера. Но ребята не решались звонить… Наконец, в 11 часов позвонила Маша, костюмерша и близкий друг Игоря, и сказала, что это правда…
Павел Глоба: «На ладони Игоря Талькова был знак насильственной смерти где-то до 37 лет… »
-- Он Скорпион с восходящим знаком Льва. Я его видел за год до смерти в 1990 году в Санкт-Петербурге в Доме кино на какой-то презентации. Это была мимолетная встреча, минут 15--20. Игорь был с Сашей Панкратовым-Черным. Я сначала посмотрел на руку Талькова, а потом на руку Панкратова-Черного и сказал: «А знаете, у вас совершенно разные судьбы … » Тальков говорит: «Я знаю, что можно по этой руке сказать, но зачем это нужно?» Я ему этот знак у себя на руке показал и сказал: «Я, например не летаю самолетами, потому что у меня есть знак». Он мне сразу показал руку и спросил: «Ну а мне можно летать?» Я говорю: «Вам можно. У вас нет этого знака». Но у него был знак обрыва, и я сказал, что у него есть знак насильственной смерти где-то до 37 лет. Причем, я ему сказал, что это будет в публичном месте на виду у многих. А он: «Ну, что ж, от судьбы не уйдешь. Я верю в фатум, и если что-то написано на роду, этого не избежать». А я говорю: «Впечатление, будто вы в один день умрете». А у Талькова был такой христианский фатализм -- от судьбы не уйдешь… Судьба написана, зачем нужно вмешиваться, наезжал на астрологию. Панкратов-Черный больше отмалчивался. Они мне оба не поверили, довольно скептически отнеслись к моим прогнозам. После той встречи я Талькова больше не видел.
А Панкратов-Черный поверил в мои слова только после того, как все произошло. В тот день, когда Игоря Талькова убили, Панкратов-Черный попал в автомобильную катастрофу, но выжил. Сейчас мы с Сашей в очень хороших отношениях.
Борис Моисеев: «Единственную в своей жизни песню на заказ, «Учитель танцев», Игорь написал для меня»
-- Я узнал его после гала-концерта в 1986 году. Он тогда работал в «Электорклубе» в ансамбле Давида Тухманова. Сначала он привлекал внимание, как человек с очень яркими чертами лица. Мужскими, правильными. Потом в период слияния театра Пугачевой с другими коллективами. Туда и пришел со своей группой Игорь Тальков. Помню, он заинтересовал меня своими мыслями, тембром голоса, цветом волос, большими глазами, прямым греческим носом, своей индивидуальностью. Однажды я случайно попал в его дом и испугался его бедности и неповторимого творческого горения, желания ДАТЬ, ДАТЬ, ДАТЬ людям! Я это почувствовал, и мне хотелось как-то украсить его жизнь. Я и тогда был в порядке, имел высшую категорию, большие деньги. Алла все делала для того, чтобы я их получал. С 1986--1987 года я начал поиски своего я. Я хотел быть не музыкально-танцевальной стенкой великой певицы Аллы Пугачевой, а выразить свои мозги, свои движения. Хотел найти свою публику, своего зрителя. Это был толчок, чтобы прийти к Игорю в его очень бедную, очень скромную, но ухоженную квартиру, есть оладушки его приготовления. Не блинчики, а толстые оладушки на кефире. До сих пор помню, как он меня учил по своему рецепту жарить оладушки, замешивать тесто. Он как бы почувствовал мой творческий порыв, мое желание найти себя. Угощая меня оладушками, он говорил: «Слушай, браток! Тебе самому надо что-то придумывать. Начинать выступать сольно». И я ему поверил. Единственную в своей жизни песню на заказ, «Учитель танцев», Игорь написал для меня. В то время у него не было политических песен. Он тогда пел «Арбат», «Чистые пруды». Эти песни я слышал в его исполнении под его же гитару. Потом он ушел в политику, и я считаю, что зря. Потому что эту музыку слушал и народ, и мы, коллеги. Мы его поддерживали, просто он немного окрысился, стал злее. А политика -- это очень точный театр, публичный театр. Он не выдержал такого наплыва, напора, где-то взорвался и неправильно себя повел. Поэтому такой грустный финал… Он бы мог сейчас быть одним из первых нужных и ярких мэтров нашей эстрады. Это одно измерение -- Пугачева, Розенбаум, Тальков…
Я записал только одну песню Игоря. Потом уехал за границу. У меня началась другая история. Иногда мы пересекались на концертах, я даже, помню, ходил на его концерт в Сочи, и он поразил меня своей энергетикой, мужским движением, мужским «Я» в современной культуре, в современном режиме. Он был такой же не признанный, как я. Он страдал от того, что его не признавала толпа. Толпа не в смысле публики, а та толпа, которая окружает членов правительства и так далее … Он это не выдержал.
Людмила Сенчина: «Именно Тальков заставил меня в свое время похудеть»
-- Я некоторое время работала в Ленинградском театре музкомедии, но потом поняла, что эстрада мне ближе, и ушла в «Ленконцерт». Для меня подобрали группу. А в качестве гитариста пригласили из Москвы Игоря Талькова. Сначала между нами возникла взаимная неприязнь. Я прихожу на репетицию, а он сидит такой весь из себя москвич, нога на ногу, ни с кем не разговаривает, со мной не здоровается. Уже потом я поняла, что он просто неуютно себя чувствовал в незнакомом коллективе и отмалчивался, скрывая свое одиночество. Однажды мы отправились на гастроли, и так получилось, что часть группы, в частности мы с Игорем, улетела самолетом, а другие музыканты должны были приехать поездом только завтра. Что делать в чужом городе? Мы пошли в ресторан поужинать. Посидели. Разговорились, и я в корне изменила свое мнение о нем. Просто поразительно, каким он был интересным и вместе с тем простым человеком. Ресторан закрывался, но расставаться не хотелось. Мы поднялись ко мне в номер. Проговорили всю ночь. Курили, пили кофе и общались, общались … Когда приехавшая утром группа в коридоре нос к носу столкнулась с Игорем, выходящим из моего номера, реакция была однозначной. Все хором протянули: «Ну-у, все понятно!»
Именно Игорь Тальков в свое время заставил меня похудеть. Вы бы видели, какая я была толстая! Это сейчас я более-менее вошла в норму. Одно время у меня была жуткая депрессия, несмотря на весь мой оптимизм. И выражалась она в том, что я ела все подряд. В результате весила я тогда 72 килограмма. А как-то раз на гастролях мы обедали с Игорем Тальковым в ресторане. Я, как всегда, что-то с аппетитом поглощала. Вдруг вижу, каким взглядом он на меня смотрит. Я говорю: «Да, я все поняла. Я -- толстая. Так дальше нельзя!» Вышла из ресторана и побежала. Теперь я стараюсь бегать, где бы я ни находилась.
Со временем Игорь начал сольную карьеру, спел свои известные «Чистые пруды», ушел из коллектива, и наши дороги разошлись. Так сложилось. Что тут делать! Меня все чаще стали приглашать выступать без моего коллектива. На такие «левые» концерты я брала лишь Игоря и еще одного музыканта. Как-то раз на одном из концертов познакомились с группой «Электроклуб», в котором потом я проработала два года. Дубовицкий (бывший муж Аллегровой, сейчас муж Овсиенко и один из руководителей фирмы «АРС») и Аллегрова, кстати, на моих концертах исполняли тогда по две песни. В то время Давид Тухманов написал для Игоря ставшие впоследствии знаменитыми «Чистые пруды». Эта песня сразу «выстрелила», и Дубовицкий забрал Игоря в «Электроклуб». Я человек не сварливый, поэтому мы расстались без каких-либо эксцессов и сохранили добрые отношения. Лишь однажды произошел неприятный случай. Игорь и я работали в Евпатории на одной площадке. Что-то наши музыканты не поделили между собой. Кто-то должен был какие-то инструменты. Во время разборки я просто не узнала Игоря. Для меня это был просто шок! А буквально через месяц произошла трагедия. Как сейчас помню, я была на гастролях во Владимире, мне позвонили и сказали, что Игоря убили…
Киевский скульптор Игорь Романовский: «Тальков заказал мне портрет-маску Ленина на кровавом фоне. И тут началась мистика… »
-- С Тальковым мы познакомились после одного из его киевских концертов. Потом я поехал провожать Игоря и его коллектив на вокзал. По дороге выяснилось, что у нас есть общая страсть -- творчество Цоя, гибель которого Игорь болезненно переживал. В тот вечер я подарил Талькову фигурку Цоя. «Как здорово, -- сказал он. -- Жаль, я ничего не могу подарить тебе: нет ни пластинок, ни плакатов». Тогда я достал из куртки фотографию Цоя и попросил написать что-нибудь на память. До отправления поезда оставалось минуты три, но Тальков сел за столик в купе и скрупулезно, ровным почерком написал на обороте фотографии текст своей песни «Памяти Цоя». А в конце -- свой домашний телефон. Пригласил в Москву на концерт… Я приехал. Он тут же вынес мне к служебному входу билеты, и после концерта мы долго общались. Тальков заказал мне портрет-маску Ленина, как можно ужаснее. Я тут же назвал ее «Последняя улыбка Ильича»: пол-лица человека, а половина -- скелета. И все это -- на красно-кровавом фоне.
По приезде в Киев я взялся за работу. И тут началась мистика… Ночью мне приснился Ленин. Он пролетал надо мной -- высокий, в серой шинели, эдакий хиппи с длинными седыми волосами -- и… грозил мне пальцем. Наутро я заболел: воспалились оба уха, поднялась температура. А главное -- о ужас! -- за ночь гипс покрылся плесенью и пятнами. Но я продолжал работать, чтобы выполнить обещание, данное Талькову. Тем более, что он предложил мне провести акцию на Красной площади у Мавзолея: поставить две урны так, чтоб в одну бросали деньги за захоронение вождя, а в другую -- против. Вскоре Игоря не стало, а та ужасная скульптура до сих пор у меня…
Геннадий Берков, гитарист, аранжировщик, руководитель группы «Спасательный круг»: «Листьев сказал: «Тальков появится во «Взгляде» только через мой труп… »
-- Моя встреча с Тальковым была подарком судьбы. После болезненного, сложного ухода из «Червоной руты» Софии Ротару я был в состоянии депрессии. Приехал домой в Киев и случайно пришел в «Украину» на концерт Талькова -- мы как-то познакомились в Омске. Он узнал меня и тут же попросил заменить отсутствующего гитариста. С таким кайфом я не играл давно: за три года у Ротару отвык от «живой» работы на сцене. А тут -- атмосфера настоящего творчества. Над предложением Игоря работать в его коллективе я даже не задумывался.
Меня удивлял энергетический напор Игоря, как он воздействовал на публику. Во время гастролей в Германии Тальков исполнил «Россию». Немцы слушали стоя… Воодушевленный таким приемом, Игорь устроил веселый разгул: подарил каким-то бродягам часы, напился с ними, в общем, все по-русски, широко и празднично. Проснулся на лавочке, накрытый газетами: ни денег, ни документов. С таксистом рассчитался серебряной ладанкой…
Тальков был гениальным психологом. Он хвалил за любую, самую мелкую, удачу, никогда не «песочил» за лажи, которые обязательно случаются на сцене. Поэтому даже изначально слабые музыканты со временем вырастали до профи. Никогда -- ни до работы у Игоря, ни после -- не видел подобных отношений в коллективе. Хотя назвать Талькова мягким было нельзя. Как-то пригласили его в передачу «Взгляд». Казалось бы, вот удача, при таком репертуаре попасть на ТВ. Игорь решил петь «Примерного мальчика». Ему говорят: «Извините, но здесь два запрещенных слова -- храм и рок». Игорь развернулся и ушел. Вскоре эту песню раскрутил Леонтьев, и Талькова снова пригласили во «Взгляд», чтобы он спел того самого «Мальчика». «Хорошо», -- ответил он. Затем вышел на сцену Дворца спорта, где проходила запись, и на всю громадную аудиторию выдал «Стоп, думаю себе» и «Кремлевскую стену». И это в 1988 году! После этого Листьев сказал: «Тальков появится во «Взгляде» только через мой труп!»
Вряд ли его убийство носило политический или криминальный характер. Хотя враги у Игоря были. Числился у нас работником сцены один «браток». Когда Тальков его уволил (было, за что), он в отместку ограбил мою квартиру, дав понять Игорю, чьих рук это дело… Но это была мелкая сошка, а крупные «авторитеты» его уважали и вряд ли допустили бы, чтоб Талькову кто-то угрожал. Его смерть -- действительно нелепая случайность. И даже десять лет спустя я чувствую себя сиротой…
Читайте нас в Facebook
