Телеведущая Регина Дубовицкая: «После автокатастрофы, в которую я попала, врачи говорили, что работать уже не буду, даже ходить не смогу»
Регину Дубовицкую добрая половина российских юмористов называет мамой. И это неспроста, ведь именно в ее радиопередаче «С добрым утром!» дебютировали Владимир Винокур, Ефим Шифрин, Михаил Евдокимов. После номера «Кролики» в программе Дубовицкой «Аншлаг» украинские артисты Владимир Моисеенко и Владимир Данилец проснулись знаменитыми. «Аншлаг» за время своего существования переживал разные времена, но четверть века для телевизионного проекта — испытание серьезное.
»На сцене мне подарили котенка, и с тех пор зрители стали заваливать котами»
— Регина, с творческим юбилеем вас! Скажите, на съемках «Аншлага» часто разыгрываете друг друга?
— Не без этого. Всех историй уже и не упомнить. Пару лет назад снимали мы новогодний «Аншлаг». Коля Лукинский с Мишей Грушевским вынесли на сцену какую-то кастрюлю со словами: «Регина, это вам». Я подумала, совсем неоригинально. В какой-то газете написали, что я собираю кастрюли, и с тех пор мне их начали дарить в невероятном количестве, дома ставить уже некуда. Это при том, что я сама не готовлю.
В общем, подарок я не оценила. Зрители тоже никак не отреагировали. Кастрюля стоит себе, но я вдруг замечаю, что крышка трясется. Оказалось, ребята туда котенка посадили. На фига, думаю, мне котенок. А в этом же концерте принимал участие Юра Куклачев. Во время выступления Куклачева вынимаю котенка и говорю: «А из моего сделаешь артиста?» Юра так обрадовался: «Да это же мой Паровозик! Я его обыскался за кулисами». «Все ясно, проделки моих ребят», — смеюсь, а Куклачев говорит: «Я вам его дарю». Так у меня Паровозик и остался. После этого начался кошмар. Не преувеличиваю. Эту передачу часто повторяли, и каждый раз после эфира я открывала дверь квартиры, а на пороге обязательно был котенок. Я их раздавала, пристраивала, куда только можно было.
Когда меня буквально завалили котятами, я в одной из программ рассказала эту историю и говорю: «Лучше бы мне дарили не котят, а доллары». Однажды открываю дверь и вижу котенка с запиской: «Его зовут Доллар».
*Ведущую «Аншлага» Регину Дубовицкую многие юмористы называют своей мамой
—Молва вас даже… похоронила, а это значит, что долго жить будете.
— Наверное, это написали после того, как я попала в автокатастрофу. Врачи моим коллегам говорили тогда, что работать не буду и даже ходить не смогу. Слава Богу, я об этом не знала. Попала в аварию не то шестого, не то седьмого мая, а в конце августа уже была первая съемка. У нас студия на втором этаже, подняться туда я, конечно, не могла, с двумя костылями ходила. Меня подняли на руках, посадили в кресло. Нормально, красотка сидит. А уже в декабре мы снимали «Старый Новый год с «Аншлагом». До кулис я шла на костылях, а на сцену выходила без них. Врачи из госпиталя имени Бурденко, сидящие в зале, говорили: «Этого быть не может». Сцена лечит, все болезни проходят. Но как только я заходила за кулисы — все, шага не могла сделать.
— Так что это за авария была?
— Мы вместе с Леной Воробей отдыхали в Черногории, в городе Тиват. Пошли поужинать в кафе на берегу моря и где-то часов в семь направились домой, взяв такси. Помню только, как сели в машину…
«Оказавшийся наркоманом водитель такси, в которое мы с Леной Воробей сели, врезался в скалу»
— Въехали куда-то на большой скорости?
— Как потом выяснилось, водитель был наркоман, и когда нас вез, находился под кайфом. В Черногории дороги узкие, с одной стороны — пропасть, с другой — скала. Таксист правой стороной (я сидела спереди) въехал в скалу. В местной газете, которую мне прислали после аварии, было написано, что прямо над местом катастрофы, на вершине, церковь святого Михаила находится. Потом многие говорили: «Вас спас Михаил Евдокимов». Не знаю, так это или нет, но жива осталась. Самое невероятное, что через год Ленка мне говорит: «Регина, представляешь, я опять там отдыхала и этого наркомана видела за рулем».
— Воробей тоже пострадала?
— Лена сидела с другой стороны, за водителем, у нее было сотрясение мозга, но не сильное. А у таксиста ни одной царапины. Я угодила в реанимацию, было сломано все, что можно. Благо, позвоночник хотя и пострадал, но не был сломан. На следующий день после аварии меня увезли в Москву. Только когда наконец доставили до самолета, я подумала, что, может, останусь жива. Вы не представляете, что творится в госпитале в Черногории. Там не такие больницы, как у нас. Не палаты, а огромный барак с небольшими ширмами. В самом конце помещения лежал отец большого семейства, к которому каждый вечер (слава Богу, я там только сутки провела) приходила вся семья и играла на разных музыкальных инструментах — веселили мужика. Кошмар. До сих пор помню этот гул.
— Из-за границы вы летели обычным рейсовым самолетом вместе с остальными туристами?
— Меня долго везли из госпиталя, поэтому самолет задержали на несколько часов. Представьте, когда пассажирам объяснили, из-за чего задерживается рейс, никто не возмущался. Более того, когда носилки внесли в салон, пассажиры стали скандировать: «Все будет хорошо!» Так трогательно. Бортпроводники раздвинули кресла, вместе с носилками положили меня на пол. Когда прилетели в Москву, у трапа уже стояла скорая помощь, которая отвезла меня в реанимацию военного госпиталя имени Бурденко. Полтора месяца я там лежала.
Говорю о случившемся совершенно спокойно. Потом Лена Воробей рассказывала, что с моей стороны в машине дверь загорелась, ее долго не могли открыть, меня вытащили с трудом. Я этого не помню, очнулась в больнице и ничего не могла понять.
— Что помогло вернуться к нормальной жизни?
— Конечно, юмор и любимые коллеги. Помню, лежу в реанимации ни живая ни мертвая и слышу, что знакомый голос доносится из коридора. Винокур пришел проведывать. Входит ко мне и говорит: «Ты что, совсем с ума сошла? Разлеглась тут. У меня же юбилей, бенефис, надо готовиться, сценарий писать…» Я потихоньку стала сочинять сценарий, отвлекаться от боли. Потом Володя пришел с нашим продюсером Александром Дусманом. «Регина, надо готовиться к съемке», — говорят. — «Какая съемка, я даже встать не могу». — «А зачем вставать, привезем сюда камеру, сядешь. Ты же сидя ведешь передачу, чего тебе вставать?» (смеется). Каждый день меня приходили проведывать артисты — они, оказывается, договаривались между собой и дежурства устраивали. В больнице не разрешают цветы держать, потому что может аллергия быть у кого-то, но мне в палате поставили длинный стол, и он весь был уставлен цветами. Тогда, кстати, практически все считали, что я не смогу вернуться на работу.
«Оставаться в хорошей форме помогает кефирная диета»
— Несмотря ни на что, Регина, вы замечательно выглядите. К помощи пластических хирургов не прибегали?
— Я еще сделаю себе операцию. Пока только собираюсь. Надо глаза подкорректировать, да и подтяжка не помешает.
— Оставаться в прекрасной форме гены помогают или юмор?
— Не гены и не юмор, а кефир. Мне об этой диете в свое время рассказала жена Евгения Петросяна Лена Степаненко. Она лечилась в Германии, где и узнала о кефирной диете. Очень простой. Из еды только кефир. Но я в свой рацион ввела кофе, потому что без него жить не могу, яблоки и груши. Так нужно продержаться пять дней. А после этого, надо сказать, не очень хочется много есть. Я, например, очень любила конфеты, но сейчас их не ем, даже видеть не хочу. Сижу на такой диете в обязательном порядке два раза в год. Как только чувствую, что юбка опять не сходится, сразу перехожу на кефирчик.
*В 1993 году Регина Дубовицкая с участниками «Аншлага» отправились в увлекательное путешествие по Днепру. Съемки программы проходили очень весело
— Внучка, которую назвали в честь вас, учит чему-то бабушку?
— Что касается интернета, то я в этом ничего не понимаю, печатаю на машинке до сих пор. И мобильный телефон у меня появился совсем недавно, когда после аварии лежала в больнице. На работе всякое бывает, приходишь домой без настроения, но внучка что-нибудь спросит, и уже начинаю с ней задачки решать или сочинение писать. Отрицательные эмоции пропадают мгновенно. Меня дома называют милиционер в юбке (смеется). Так что командую парадом я.
— И не удивительно. Вы ведь и с мужем познакомились в электричке, как героиня фильма «Москва слезам не верит».
— Да-да-да, было дело. Не помню, кто на кого глаз положил первым, но когда выходила из вагона (из Пятигорска ехала в Сочи), уже знала, что выйду замуж за нового знакомого. Он еще не был в курсе, но я уверена на все сто процентов. Папа, сажая меня, попросил попутчика присмотреть за мной. Потом шутил: «Надо же, попросил на свою голову». Мне тогда было 17 лет. Спустя четыре года мы с Юрой поженились.
— У ваших родителей серьезные профессии. Как только позволили дочери в юмор податься?
— Моя мама биолог, а отец профессор филологии, автор учебников. Папа, конечно, хотел, чтобы я, как и он, древнерусской литературой занималась. Но я решила стать журналистом. Надо отдать должное моим родителям, которые понимали, что со мной не надо спорить, потому что все равно сделаю по-своему. После десятого класса я не могла поступить на журналистику, потому что нужно было два года отработать по специальности. До сих пор не понимаю, как можно было после 10-го класса отработать по специальности, если у меня ее нет. В общем, папа отвел меня в «Костромскую правду», где я проработала внештатным автором два дня и случайно попала на радио. Журналистскую карьеру начала именно там, в отделе писем редакции сатиры и юмора. Так и пошло-поехало. В годы перестройки оказалось на телевидении, тогда-то на свет и появился «Аншлаг».
17351Читайте нас в Facebook
