Максим Степанов: «Нужны стимулы. Например, выдать вакцинированным пенсионерам единоразово по тысяче гривен»
Готова ли украинская медицина к очередному витку испытаний на прочность? Этот и другие вопросы «ФАКТЫ» задали бывшему министру здравоохранения Максиму Степанову. Он занимал эту должность с 30 марта 2020-го, когда в Украине только началась ковидная эпопея, по 18 мая этого года. Степанова очень жестко критиковали с самых первых дней на этом посту, предъявляя ему и справедливые, и абсолютно необоснованные претензии. Однако даже его критики признают, что ему довелось разруливать ситуацию и брать на себя ответственность в самый экстремальный для здравоохранения период.
«Судя по динамике количества заболевших и по динамике госпитализации, может снова возникнуть достаточно критическая ситуация»
— Максим Владимирович, мир на пороге новой волны пандемии. Говорят, что она будет намного серьезнее и масштабнее прежних. Готовы ли наши лечебные учреждения к массовому потоку пациентов? Достаточно ли сил у медиков, порядком измотанных за эти полтора года? Хватит ли кислорода, защитных средств, препаратов?
— Сейчас действительно растет количество заболевших ковидом. Мы это видим по ежедневной статистике. Но начиная с мая это количество уменьшалось. Поэтому один из основных вопросов сегодня: насколько эффективно власть использовала этот период для подготовки к новой волне?
— И насколько, на ваш взгляд? Вот граждане явно расслабились, многие решили, что все позади.
— Вы абсолютно верно заметили. Но люди же не сами по себе расслабились. Понятно, что никто не хочет носить маски и что всем надоели ограничения. Сегодня полную вакцинацию (две дозы) получили только 5,57 миллиона человек, а летом эта цифра была намного меньше. Так что точно нельзя было убирать базовые элементы карантинных ограничений. А у нас это произошло. В июле-августе носить маску было дурным тоном. Когда я заходил в лифт в маске, на меня смотрели с каким-то недоверием.
— Да и требование к пассажирам надеть маску в общественном транспорте вызывало как минимум недоумение, а то и негодование.
— Конечно. Самый яркий пример — массовое празднование Дня независимости. Никто из тех, кто представляет власть, на торжествах маску даже в руках не держал. Считаю, что это недопустимо. Какой пример они подали людям? Так что этот очень важный в борьбе с ковидом сегмент мы просто провалили.
Читайте также: Чем опасен мист-синдром, возникающий у детей после COVID-19, и грозит ли им штамм «Дельта»: отвечает педиатр
В западных странах, где уровень вакцинации двумя дозами выше 60−70 процентов, все равно придерживаются, причем иной раз достаточно жестко, элементарных ограничений — маска, социальная дистанция, мытье рук. Даже на улице люди ходят в масках и всяческие контролирующие органы за этим следят. Мы почему-то сделали вывод, что, если нам уже доступна вакцина, можно все эти правила не соблюдать.
Теперь о готовности к новой волне. Конечно, нынешнюю ситуацию нельзя и близко сравнить с тем, что было в 2020 году, когда мы по ходу вынуждены были переделывать инфраструктурно и технологически медицинскую систему под большой наплыв пациентов с тяжелым протеканием заболевания. Это касалось всего — и диагностики, и лечения, и обучения медицинских работников работе в новых условиях.
На самом пике заболеваемости количество пациентов, которым была необходима кислородотерапия, составляло порядка 44 тысяч. Мы с заместителями в последние числа марта — начале апреля почти не спали. Наплыв больных в ту кризисную неделю был очень сильным. Нельзя было допустить, чтобы в какой-то больнице закончился кислород.
Когда уходил с должности, у нас было около 70 тысяч коек с подведенным кислородом. Сейчас Министерство здравоохранения говорит, что их стало больше. Слава Богу.
Однако, судя по динамике количества заболевших и по динамике госпитализации, может снова возникнуть достаточно критическая ситуация. И снова нашей единственной надеждой будут медицинские работники. А потом все будут восхищаться: «Вы наши герои». Хотелось бы, чтобы доброе отношение к ним выражалось не только словесно, но и прежде всего достойной оплатой их труда. Я год своей каденции боролся за это.
— Из лечебных учреждений массово увольняются врачи. Многие говорят, что устали работать за нищенскую зарплату при том, что нагрузка увеличилась в разы.
— Это большая проблема. И нет иного механизма, кроме как нормально оплачивать их труд. Вы о врачах говорите, а ведь еще есть огромная армия медсестер и среднего медицинского персонала. Они точно так же не в состоянии выжить на эту мизерную зарплату.
— Сколько сейчас получает семейный врач районной поликлиники?
- Финансирование семейных врачей получше. Они попали под так называемый первый этап реформы, получают порядка 15−18−20 тысяч. Большая проблема с оплатой труда хирургов, терапевтов, гинекологов. У них 7−8 тысяч. У медсестер — 6−7 тысяч. Это просто катастрофа.
Моя супруга профессор Национального медицинского университета имени Богомольца. Она рассказывает, что немало талантливых студентов планируют после окончания интернатуры уехать за границу. Государству надо делать все, чтобы не допускать тотального отъезда молодых медиков, ведь наша отрасль стареет. Так что в перспективе вырисовывается не очень радужная картина.
Читайте также: Сергей Рыженко: «Для меня самое страшное, когда боец получил тяжелейшие травмы или умирал и надо об этом сообщить его родным»
Следующий момент — это условия труда, от обеспеченности лекарственными средствами до инфраструктуры. Тут тоже не существует другого механизма, кроме кардинального увеличения финансирования. В развитых странах уже давно поняли: чтобы медицина существовала хоть на каком-то более-менее приемлемом уровне, нужно расходовать на ее нужды не менее шести процентов ВВП. А у нас почему-то считают, что это можно сделать намного меньшими вложениями. Мы хотим ездить на Toyota Camry, а деньги — причем не всегда! — нам выдают на покупку «Запорожца». И при этом требуют, чтобы машина была исправна и ездила быстро. Но чудес не бывает.
«Мы еще не оказывались в ситуации, когда в короткие сроки нужно было вакцинировать огромное количество людей»
— Почему в Украине провалена, давайте называть вещи своими именами, кампания вакцинации?
- В начале проекта по вакцинации я столкнулся с беспрецедентной в истории мировой медицины ситуацией, когда страны, на территории которых производили вакцины, по сути, занимались этаким пиратством. Они просто не отпускали вакцину, несмотря на заключенные договоры и контракты. Самой большой проблемой для меня была именно доставка вакцин в Украину. Очень часто я оставался один на один с этой проблемой. При этом понимал, что ближе к лету процесс поставки нормализуется, потому что должны заработать другие источники и у нас будет необходимое количество.
Параллельно нужно было организовать огромный комплекс -доставку и хранение вакцин, создать пункты вакцинации и прочее, плюс начать плотную коммуникацию с обществом о необходимости вакцинации, ведь, согласно всем социологическим исследованиям, менее 50 процентов украинцев хотели вакцинироваться. Нужно было переубедить остальных.
Читайте также: Инфекционист Евгений Дубровский: «Нет смысла прививать тех, кто переболел COVID-19»
Замечу, что в каждой стране в той или иной степени ведется политика антивакцинации. Но почему у нас все, начиная с топ-чиновников и заканчивая непосредственно медицинскими работниками на местах, не объясняют населению, что нужно вакцинироваться? Разъяснительная кампания должна быть мощной, активной и направленной на разные категории населения. Если для молодых людей важно свободно путешествовать по миру либо без проблем посещать кафе и какие-то увеселительные заведения, то тем, кто старше 60 лет (у этой категории самый высокий процент смертности при заболевании ковидом), нужны совершенно другие стимулы, в том числе материальные. Я несколько месяцев назад предложил изыскать средства в государственном бюджете, чтобы одноразово выдать тем, кто уже вакцинировался, и тем, кто придет на вакцинацию, дополнительно к пенсии по тысяче гривен. Да, вы потратите 12 миллиардов гривен. Но самое благородное, что вообще может сделать человек, — это защитить и спасти другого.
Плюс может быть огромное количество других стимулирующих воздействий — оплата проезда в транспорте, дополнительные лекарственные средства, которые пожилой человек может получать. То есть можно много чего придумать. И параллельно вести массированную социальную рекламу вакцинации на телевидении, в соцсетях и по радио. Ведь основное — это спасти жизни людей.
— А где же брать средства?
— Государство для того и существует, чтобы расставлять приоритеты. Если для власти в приоритете защита своих граждан и сведение к минимуму количества умерших от этого тяжелого заболевания, — это одна ситуация. А если у нее иные приоритеты, — другая. Когда в семье кто-то заболевает, для всех главное — вылечить близкого человека, все остальное отодвигается на второй план.
Читайте также: Почему штамм «Дельта» ухудшает пищеварение, как принимать витамины и чем опасен избыток арбуза в рационе: отвечает диетолог
— Недавно СМИ сообщили, что из-за окончания срока годности, возможно, придется уничтожить несколько миллионов доз вакцины AstraZeneca. Вот как это комментировать?
- Если такое произойдет, это будет абсолютно немыслимое событие. Процессом вакцинации нужно управлять. Когда ты развернул массовую кампанию, ты в состоянии оценить динамику и точно знаешь, когда и какие вакцины завозят в страну и их сроки годности. Например, у китайского CoronaVac срок годности, по-моему, два года, а у Pfizer либо AstraZeneca не более шести месяцев.
Понимая эти нюансы, всегда можно заранее обговорить с компаниями-поставщиками перенос сроков в случае, если нет той динамики вакцинации, какую ты запланировал. Естественно, параллельно наращивая количество ежедневных вакцинаций. Это сложная система. Да, мы еще не оказывались в ситуации, когда в короткие сроки нужно было вакцинировать огромное количество людей. Но можно ведь, с учетом нашей ментальности, использовать опыт западных стран — как и в какие сроки они это делали.
В то же время необходимо соответствующим образом все эти процессы финансировать. Выбивать деньги не всегда приятно. На заседаниях Кабинета министров либо на каких-то совещаниях мне постоянно приходилось доказывать, почему медицина является сверхприоритетом.
«Я реально боялся, что куда-то не успеют довезти кислород»
— Мнения о вас диаметрально противоположные. Одни авторитетные доктора считают, что вы были лучшим министром здравоохранения независимой Украины, другие обвиняют вас в провале борьбы с ковидом, и не только. Какие ошибки были совершены вами?
- Что я сделал бы по-другому? Наверное, более жестко и публично бился бы за финансирование медицины.
Это был без преувеличения беспрецедентный, один из самых сложных периодов в истории Украины, а для здравоохранения точно самый сложный. До меня с подобными никто никогда не сталкивался. Мир начал войну с абсолютно непонятным врагом.
Нам все приходилось делать с колес. Плюс мы находились уже в иной системе финансирования здравоохранения. Так называемая реформа вступила в силу 1 апреля, на следующий день после того, как я занял эту должность. Навалилось все сразу и росло как снежный ком — отсутствие тестов, кислорода, протоколов лечения, необходимых лекарств, врачей-инфекционистов. Нужно было разгребать все эти проблемы. До этого отрасль просто убивали, она никому не была нужна.
Слава Богу, что у нас не ликвидировали все инфекционные стационары, иначе ситуация в стране была бы катастрофической. К тому же у нас децентрализованная система здравоохранения. Многие считают, что министр в состоянии поменять, к примеру, любого главного врача больницы. Но это не соответствует действительности.
В общем, было тяжело. А в это время в СМИ и в соцсетях распространялось огромное количество чудовищных фейков. Когда приняли первый протокол лечения, ровно через неделю люди, не имеющие никакого отношения к медицине, даже отдаленного, позволили себе критиковать его, рассказывая, что таким-то лекарственным средством можно лечить, а таким-то — нельзя.
Естественно, я защищал и всегда буду защищать наших врачей. Отвечал этим «знатокам»: «Будем лечить лекарствами, которые внесли в протокол». Составлением протокола занимались главный инфекционист Украины, заведующая кафедрой инфекционных болезней Национального медицинского университета имени Богомольца профессор Ольга Голубовская, президент Ассоциации анестезиологов Украины, заведующий кафедрой анестезиологии этого же университета профессор Сергей Дубров и другие высококлассные специалисты.
Мы прошли тот сложнейший период, несмотря ни на что. Ни в одной больнице не закончился кислород, ни в одной больнице не было случая, чтобы пациенту не оказали медицинскую помощь. Коллапс системы точно не случился.
— Говорят, что он вполне мог произойти, что еще чуть-чуть — и все посыпалось бы.
— Самым критическим был момент, когда мы поняли, что система поставки кислорода дает сбой. Например, конкретной киевской больнице до этого нужно было две — две с половиной тонны кислорода в месяц, а во время ковида — пять тонн в сутки. Мы начали регулировать все в ручном режиме. Вот тогда все было действительно на грани.
Помимо производства кислорода нужно было его доставить, а это логистика. Я реально боялся, что куда-то кислород не успеют довезти. Не пожелаю никому пережить то, что мы тогда пережили с моим замом Игорем Иващенко.
«Министерство здравоохранения ковидным фондом не распоряжалось»
— В прошлом году мы слышали массу объяснений, почему деньги из ковидного фонда перебросили на строительство дорог, и заверений, что это никоим образом не отразилось на борьбе с коронавирусом. Это так?
— Моя точка зрения: изначально, когда мы говорили о ковидном фонде, не у всех было понимание, что речь идет исключительно о здоровье и что все деньги должны быть направлены непосредственно на борьбу с коронавирусом. Однако 18 июня прошлого года народные депутаты приняли решение расширить возможности использования этих средств. При этом Министерство здравоохранения ковидным фондом не распоряжалось.
— Вообще нонсенс.
— Парламент принял такой закон. Ковидным фондом распоряжалось Министерство финансов. Какие суммы и куда именно направлять, решали на заседании Кабмина. Для меня было важно, чтобы деньги выделяли на те медицинские программы, которые мы запустили, в том числе на борьбу с ковидом. Естественно, я возмутился, когда спустя время я узнал, что в ковидном фонде деньги, предназначенные нам, закончились. Сказал: «О`кей, ищите тогда деньги в других источниках, но увеличивайте ковидный фонд. Искать деньги — не задача министра здравоохранения. Моя задача в данной ситуации четко показать, что такая-то проблема есть, нужна такая-то сумма, чтобы ее решить». А мне ответили: «Ищи где-то деньги сам».
.jpg "«В марте 2020-го вряд ли кто-то думал, что спустя полтора года мы будем говорить об очередной волне ковида и бояться ее», - говорит Максим Степанов")
— Каждый из нас может рассказать не одну историю о тех, кто преждевременно ушел из жизни из-за коронавируса. Можно было избежать этих потерь?
- К сожалению, ковид в определенном количестве случаев приводит к смерти. Это зависит от состояния здоровья заболевшего. У тех, кто старше 60 лет, в разы выше процент смертей. Поэтому прежде всего надо защищать эту категорию. Могу сказать, что без преувеличения медицинские работники боролись за жизнь каждого пациента. Нередко действительно героически.
Очень часто вспоминаю эпизод с Ольгой Анатольевной Голубовской. Она с утра до вечера не выходила из инфекционных отделений, причем не только киевских больниц — ездила по всей стране. Я с ней общался практически каждый день. Как-то позвонил, а она говорит, что ей утром стало очень плохо. Еще не знала, что это ковид. Когда я сказал, что необходимо срочно делать тест и ехать в больницу, первая ее фраза была такой: «В реанимации тяжелый молодой парень, 32 или 33 года. Я должна была к нему сегодня приехать. Надо как-то организовать консультацию». Она даже в таком состоянии думала о пациенте.
Я тоже очень много ездил по больницам. Всегда было тяжело посещать реанимационные отделения. Помню, как в реанимации киевской Александровской больницы лежал мужчина 43−44 лет. Он был под ИВЛ. Ситуация была непростой. А возле его кровати висели рисунки и записки его близких, что они с ним и верят, что он справится. Так они его поддерживали. Он выжил.
Помню, как вытянули с того света 34-летнюю женщину. Борьба за ее жизнь продолжалась очень долго. У нее было страшное поражение легких. К сожалению, это стало результатом самолечения на начальной стадии.
Самолечение было одной из серьезнейших проблем. Сколько раз врачи слышали: «Моя подруга переболела, она сказала, что нужно принимать эти лекарства». Некоторые начинали пить антибиотики или принимать гормональную терапию, чего категорически нельзя делать в первые дни, это продуцирует усиленное развитие вируса. После восьмого-десятого дня процесс лечения становился крайне сложным.
При всем этом показатель смертности на тысячу человек (разумеется, смерть каждого человека — это трагедия) у нас лучше, чем во многих европейских странах. Конечно, нужно всегда стремиться к тому, чтобы этот показатель был нулевым. Но такое достигается, подчеркиваю, комплексом мероприятий. В том числе и доступом к дорогим лекарственным средствам, которые должны быть в достатке в наших больницах вне зависимости от материального и социального положения больного.
— Когда пандемия может пойти на спад?
— Так как это мировая проблема, естественно, надо достичь коллективного иммунитета, когда показатель вакцинации достигнет отметки более 80 процентов. Надеюсь, 2022 год мы завершим уже не в состоянии пандемии. Однако Украине следует кардинально увеличить количество вакцинаций.
«Полный провал карантинных ограничений в июле-августе для меня стал неожиданностью»
— Премьер-министр Денис Шмыгаль официально объяснил ваше увольнение тем, что в стране сверхнизкие темпы вакцинации и недостаточное количество вакцин. Что на самом деле послужило причиной вашей отставки?
— Президент предложил мне написать заявление: «Премьер-министр находится с тобой в конфликте, он не может с тобой работать». Меня это изрядно удивило. Считаю, что какие-то рабочие споры — это точно не конфликт. Ведь я был максимально корректным и в то же время, конечно, жестко отстаивал интересы отрасли, которую возглавлял. Считаю, что так и должно быть.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Сразу после отставки побыл немного с семьей, с внучкой, которая родилась 30 апреля, ведь у меня за весь период в министерстве не было ни одного выходного. Сейчас есть какие-то социальные проекты. Слежу за тем, что происходит, и предлагаю те или иные пути решения.
— Вы заявили, что покидаете пост министра здравоохранения с надеждой, что достижения вашей команды не уничтожат преемники. За что вы можете сегодня похвалить министра Ляшко? И что сделали бы по-другому на его месте?
- Считаю, что медицинские работники точно заслуживают того, чтобы человек, который возглавляет здравоохранение, более активно и жестко за них заступался и максимально отстаивал их интересы.
Созидательные моменты в его деятельности как бы есть. Но как-то не очень это все освещается. С одной стороны, мы видим увеличение количества вакцинаций — в среднем 150 тысяч в день. Но эти показатели точно должны быть больше.
Полный провал карантинных ограничений в июле-августе для меня стал неожиданностью. Как можно было такое допустить? Не надо быть провидцем, чтобы спрогнозировать большой рост заболеваний.
Есть еще какие-то точечные улучшения и планы. Но, опять же, как они воплотятся в жизнь?
— Ковид обнажил очень серьезные проблемы в отрасли. Многие в полной мере на себе ощутили, чем чревато пренебрежительное отношение государства к медицине. Может ли пандемия стать тем волшебным пинком, который кардинально улучшит ситуацию?
— Когда я стал министром здравоохранения, многие говорили, что это самоубийство, и спрашивали, зачем я согласился. У всех был шок, страх и непонимание, что делать дальше. Тогда никто не представлял, как долго будет длиться борьба с ковидом. Думаю, что в марте 2020-го вряд ли кто-то думал, что спустя полтора года мы будем говорить об очередной волне ковида и бояться ее.
Вторым моим приоритетом после борьбы с ковидом было реальное реформирование системы здравоохранения. Я тоже надеялся, что именно ситуация с ковидом заставит нашу отрасль стать локомотивом для страны. Что мы покажем, как можно реформировать. Не просто какой-то маленький косметический ремонт тяп-ляп, а с новыми принципами и новыми подходами, с новой инфраструктурой и иным ее финансированием. Мне все пообещали, что так и будет, но, когда дошло до финансирования, все застопорилось.
— Планы были реальными?
— Считаю, что да. Было бы желание. Да, нужно принимать жесткие решения и от чего-то отталкиваться. В том числе вводить страховую медицину и повышать ответственность каждого человека за свое здоровье. Нужно было принять несколько серьезных законов, вплоть до изменений в Конституцию. В конечном итоге мы точно к этому придем. Это вопрос времени. Лучше, чтобы мы к этому пришли раньше, ведь здравоохранение — это прежде всего жизни людей.
Наши KPI (ключевые показатели эффективности) — это увеличивающаяся продолжительность жизни, улучшение ее качества и снижение смертности от определенных заболеваний, в том числе сердечно-сосудистых, онкологических
Ранее министр здравоохранения Виктор Ляшко сообщил, когда появится первая украинская вакцина от COVID-19.
Читайте также: Штамм Дельта в Украине: как отличаются симптомы у вакцинированных и невакцинированных от коронавируса
Фото предоставлены Максимом СТЕПАНОВЫМ
1492Читайте нас в Facebook
