«Людей, которых силой вывезли в россию, сначала плотно допрашивала ФСБ», — волонтер

— Владислава, как удается спасать людей, которых насильно вывезли в россию?

— Сначала расскажу, почему занялась именно этой проблемой. Мне 31 год. Я актриса, работала в Национальном центре Леся Курбаса, снималась в сериалах. Мой муж актер и режиссер Олег Драч. Наша семья проживала в селе Мила Киевской области. У нас двое детей — два с половиной и шесть лет. Во время декрета я открыла две детские школы развития в Гостомеле и селе Дмитровка Бучанского района и киноагентство.

Когда началась война, муж ушел в терроборону. Мы не планировали уезжать до последнего. Но очень быстро поняли, что оставаться опасно.

В начале марта уже нельзя было пересечь житомирскую трассу, где находится наш дом, потому что российские снайперы расстреливали автомобили. 5 марта из Бучи в село Дмитровка вошла колонна — 50 танков. ВСУ их разгромили возле Стоянки. Три танка вернулись и начали стрелять по жилым массивам. В нашу квартиру залетели какие-то зажигательные штуки, но муж был дома, он потушил их. Они пробили только холодильник.

В этот день нам удалось выскочить из села. Наша машина была единственной, которая ехала по улице, а по параллельной улице шли танки. 25 марта, когда россиян уже отогнали, наш жилищный комплекс был разрушен, сгорела и наша двухэтажная квартира. Там были документы — мой паспорт и свидетельства о рождении детей.

Не знала, что делать дальше. Из этого ужаса меня вытаскивали волонтеры. Когда добралась до Польши, сразу начала искать бронежилеты для ребят, сейчас занимаюсь рациями и т. д. Опыт есть, потому что волонтерила еще со времен Майдана.

Темой украинских беженцев, попавших на территорию российской федерации, занялась по следующим соображениям. Наблюдая за ситуацией в Мариуполе, как и все сейчас, однажды подумала: вот эти ребята умирают за гражданских, за то, чтобы сохранить наш с вами украинский код, а между тем украинцы попадают в Россию и не могут или не знают, как уехать оттуда. Так понемногу влилась в это движение.

Выстроить цепочку, чтобы человек, которого принудительно вывезли в россию, уехал оттуда, очень сложно. Проще всего с теми, у кого есть загранпаспорта. Тем, у кого внутренние паспорта, удается помочь с большим трудом. Хуже всего тем, у кого вообще нет документов. Их тысячи. Их не вывезти ни в Европу, ни в Украину для обновления документов — российская сторона не пропускает через границу. Ни по «Дії», ни по водительским правам — ни по чему.

Ко мне лично обращается около ста человек в день. С теми, у кого нет документов, сделать ничего нельзя, они настоящие гражданские пленные. В заложниках может быть вся семья, если, например, у взрослых есть паспорта, а у ребенка нет свидетельства о рождении. Всё, тупик. Семьи вынуждены оставаться там.

Почти круглосуточно общаюсь с русскими волонтерами. Хотя, чтобы вы понимали, они очень разные. Иногда кто-то помогает в организации перевозок, но когда нужно заняться восстановлением паспортов украинцам, прерывает контакты. Очевидно, они не заинтересованы в том, чтобы украинцы возвращались домой или ехали в Европу. Но многие помогают искренне.

Тем, у кого есть украинский паспорт, мы прописываем маршрут через россию. Я, например, отработала маршрут Ивангород (город в Ленинградской области) — эстонская Нарва и дальше по Европе.

Читайте также: «Больше всего россиян раздражало, что мы так красивы»: жительница Мариуполя о пережитом с шестимесячным сыном в фильтрационных лагерях

Что касается мест, куда попадают люди. У меня конкретная информация из трех лагерей — в Тихвине Ленинградской области, поселке городского типа Врангель у Находки на Дальнем Востоке и в Ростовской области. Большинство жителей Мариуполя посылали именно во Врангель.

Вот какие сообщения иногда получу: «Поезд — 13 вагонов — привез эвакуированных в Таганрог. В вагоне 54 места. На данный момент приехало 500 человек». Вы понимаете масштаб проблемы? Российские волонтеры пишут, что в Тихвин каждый день прибывает около 500 человек, во Врангеле находится более 5000 человек. Но проверить эти данные невозможно.

— До выезда в Россию люди еще находятся в фильтрационных лагерях. Советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко заявлял, что вокруг города развернуты четыре таких лагеря, в которых людей удерживают перед депортацией.

— Большинство людей мне рассказывали, что в эти фильтрационные лагеря их везли представители «МЧС» так называемой «ДНР». А в России они попадают в «распределительные лагеря». В большинстве своем это обычные общежития. Их охраняет ФСБ, в Ростове-на-Дону — донские казаки. Российское государство не обеспечивает минимальных потребностей людей. Иногда даже не разрешают волонтерам доставлять туда еду, одежду и т. д.

Но возвращаюсь к главной теме — отсутствию документов. Во многих случаях документы сгорели, бывало, что в этих фильтрационных лагерях русские военные просто рвали паспорта на глазах у людей. В лагере в Тихвине, например, сначала вообще забирали все документы и телефоны и только через некоторое время возвращали. Часто у бабушек и дедушек забирали документы и отправляли их в дома престарелых. Вот представьте: человек без документов, практически без вещей, испуган. В таком состоянии он не понимает, что ему делать дальше. У него нет поддержки. Понятно, что он вынужден подписать статус беженца и ехать туда, куда ему предлагают. Поэтому мы и русские волонтеры постоянно просим людей не бояться, ничего не подписывать и не делать без консультации с юристами.

— Но все же как человеку восстановить утраченные документы?

— Пока никак, потому что дипломатические отношения с россией разорваны. Украинские власти сейчас запускают процесс, чтобы через «Дію» человек мог бы распечатать страницы паспорта и по ним ехать, а затем в посольстве дружественной страны получить паспорт. Но данная процедура еще не доработана. А что делать тем, у кого «Дія» не подключена?

Кому бы я ни звонила в Украину, в любой ЦНАП, мне говорят: «Мы не можем восстановить документы и послать их в россию, потому что там нет нашего посольства. А вам не можем выслать их, потому что человек должен прийти к нам лично». Как человек может прийти? Поэтому он вынуждена ехать в этот поселок Врангель и там как-то пытаться жить с семьей.

А если и удается собрать какие-то бумаги для восстановления документов, то государство не очень торопится с этим. Есть люди, которые ко мне обращались еще в апреле, чьи документы я собирала, но еще никто не получил паспорт. Конечно, среди обращающихся есть и такие, кто представляет опасность для Украины — под таким поводом получить украинское гражданство и потом здесь совершать разные преступления, но почему так долго их дела проверяют?

— Мариуполь был хорошим европейским городом. Люди привыкли к более-менее нормальному быту. В каких условиях они оказались сейчас?

— Как мне написала одна россиянка: «Бытовые условия нормальные, места красивые, но их прессует ФСБ». В этих лагерях обязателен плотный допрос. Кто-то даже пожаловался, что «отдохнуть не дают». От людей требуют сказать, что вред их домам нанесли ВСУ, что они по вине Украины оказались там и просят убежища. ФСБ очень нужно получить свидетельства «преступлений ВСУ».

Волонтеры, с которыми я связывалась, писали, что условия более-менее адекватны. Что это значит, не знаю. Есть комнаты, туалет в коридоре. Но в каком состоянии?

Читайте также: «Макса решисты вывезли в Беларусь вместе с награбленным добром»: после невероятных приключений кот вернулся в хозяйку из Бучи

Вот что мне на днях написала одна россиянка: «В поселок Врангель приехали люди из Мариуполя. Условия жизни неплохие, но люди переживают, что нет документов. Они желают работать. Непонятно, зачем их вывезли в такую даль, в регион, где низкий уровень жизни и не очень хорошие возможности для трудоустройства?»

Общалась с пастором евангелистской церкви из Ростовской области. Он рассказал, что летние детские лагеря, дома отдыха и даже дома культуры забиты украинскими беженцами. То есть туда идет поток наших людей.

Вот несколько сообщений, которые получаю почти каждый день. «Многих вывезли в Ижевск. Люди в панике». «Если они соглашаются на российскую программу помощи, это переселение в глубь россии — в Амурскую область, в Уссурийск, в Хабаровский край, в Уфу. Снимают отпечатки пальцев и отправляют туда». «В Приморье согласились ехать самые кроткие люди, они волонтерам говорят, что «за россию», но при детальной беседе — что «выбора не было, а кому мы нужны?»

Очень часто думаю, что я с детьми могла бы оказаться на их месте — в этих лагерях вообще без всяких прав и без надежды вернуться в Украину. Часть из них действительно хотела уехать в россию. Это верно. Но когда они приезжают, то видят, что ничего из того, что им обещали, нет, что все это ложь. И пытаются как-то вырваться в Европу — в Эстонию, Литву, Латвию, Польшу.

И еще нюанс. Когда я обращалась к украинским волонтерам, которые привозили их в Таллинн: «Надо что-то делать. Давайте дергать власть, чтобы восстанавливать документы, надо людей оттуда как-то спасать», многие отвечали: «Я этим заниматься не буду. Когда ты тратишь столько усилий, вытаскиваешь семьи из ж… пы мира, грубо говоря, а потом выясняется, что это обычная пророссийская вата». Я с ними согласна. Но есть и адекватные люди с проукраинской, проевропейской позицией, которые просто попали в такие условия не по собственной воле.

Читайте также: «Трупы на деревьях и земле, куски человеческой плоти, братские могилы», — врач-интерн об аде в Мариуполе

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News