«Парни штурмуют, а противник панически убегает», — офицер ВСУ

— Рустам, не жалеете, что выбрали профессию военного? Вы молодой человек, но столько всего уже увидели.

— Это был мой сознательный выбор. Я из города Ахтырка Сумской области. Когда в 2013 году поступал в кадетский корпус, искренне хотел что-то изменить в стране. Армия тогда была заброшена. Между состоянием ВСУ сейчас и тогда целая пропасть. Очень положительные шаги произошли за это время.

На факультет управления действиями подразделений десантно-штурмовых войск Одесской военной академии поступал во время боев в Дебальцево. Все, кто разбирается в военном деле, понимали, что для защиты страны нужны молодые, амбициозные, хорошо обученные кадры, что современная война — это совсем другой вызов и для военных, и для общества. Поэтому все новобранцы были сплочены с целью дать жесткий отпор агрессору.

Окончил учебу в 2019 году. После выпуска попал в 25-ю отдельную воздушно-десантную бригаду (Днепр). В то время это была самая боевая бригада в Украине. Мы удерживали позиции в районе Авдеевки. В зоне проведения ООС это направление было самым опасным в то время.

У нас был очень классный командир батальона (теперь он уже комбриг). Этот офицер меня, зеленого лейтенанта, буквально воспитывал — рассказывал, показывал, как нужно действовать в той или иной ситуации, как относиться к солдатам, чтобы тебя уважали.

Читайте также: «Сержант нашего подразделения за три часа боя уничтожил два танка, два БТР и один БМП противника»: офицер 25-й бригады о самых горячих участках фронта

РЕКЛАМА

— Каким для вас было утро 24 февраля?

— Обычным. Я тогда занимал должность командира взвода. Мы знали за несколько дней до того, что что-то будет. Все находились в боевой готовности.

В четыре утра, когда начали бомбить Харьков, я уже был на связи. Мы занимали позиции у Спартака Донецкой области. По нам работали российская авиация и артиллерия, потом пошла пехота. Но успеха она не имела, потому что мое подразделение было очень опытным и готовым к любым действиям.

— Но тогда никто не понимал масштабов трагедии.

— Россия очень ошиблась в своих расчетах, когда заходила на нашу территорию. Мы ожидали наступление на Донбассе, ожидали их колонны, что будут жесткие боевые действия. Поэтому готовились очень тщательно и встретили их «тепло». Они несли большие потери. Но ошибкой нашей стороны было то, что мы не предполагали, что такие же колонны пойдут и по другим направлениям.

— Как вы попали в плен?

— Это произошло 1 июля 2022 года. В июне у противника были некоторые успехи в наступлении на Славянск со стороны Изюма. Наш батальон получил приказ не дать врагу выйти на рубежи Краснополья, Мазановки, Былбасовки и удерживать город любой ценой. Мы в то время поджигали вражеские танки. Но, к сожалению, некоторые подразделения просто откатились, а мы попали в кольцо. Надо было вырываться оттуда. И вот мы заходили на позицию, где было опасное танковое направление, чтобы заминировать фланги. Зашли, а там уже стоял вражеский взвод.

Провел в плену ровно шесть месяцев. Сначала нас отправили в Изюм, где находился штаб российской дивизии ВДВ, затем в тюрьмы и лагеря Шебекино, Костромы, Москвы, Курска. Из Курска вывезли на границу с Украиной, где с 31 декабря на 1 января, как раз на Новый год, произошел обмен.

Читайте также: «На ужин давали „деликатес“ — немытая вареная картофельная шелуха, перемешанная с какой-то непонятной рыбой»: рассказ о пребывании в российском плену

— Расскажите о том, через что прошли в неволе.

— На передке нас почти не били. А когда уже попали в россию, начался просто п… ц. Били и проводами, и шокерами, и битами, и дубинами, и какую-то хрень кололи. Постоянно использовали паяльники, топоры, напильники. Очень сильно издевались эфэсбэшники и кадыровцы. Они легко забивали людей до смерти. Многих ломали морально и физически. Я всегда старался как-то подбодрять ребят.

Что касается еды, давали какую-то ложку каши или супа. Похудел где-то двадцать килограммов.

Выдали зэковскую форму и обувь. Баня была раз в месяц. На мытье отводили несколько минут. После этого тоже дубасили.

Иногда приезжали их пропагандисты, чтобы снять сюжеты об украинских пленных. Это был, конечно, спектакль. Ты должен сказать, что тебя приняли хорошо, не бьют и кормят идеально. Они снимали людей в полный рост. За неделю до этого нас прекращали трогать, чтобы посходили синяки.

Нас часто переправляли из зоны в зону. Где-то за неделю до этого тоже никто не трогал, чтобы передать человека как бы неповрежденным.

— Что почувствовали, когда этот кошмар закончился?

— Я знал, что будет обмен. Потому что меня вдруг перестали избивать. Плюс увозили в автобусах, а не в автозаках, это еще один признак будущего обмена.

Нас сопровождала военная полиция россии. Там были представители первого лагеря, в который меня принимали. Они знали, что я вернусь на фронт. Часто спрашивали: «Ну что, ротный? Будешь русских убивать дальше?»

И вот, наконец, государственная граница. Но мне было непонятно одно. Как так — стоят украинские военные и через несколько метров российские и смотрят друг на друга? Я бы не выдержал и стал бы шмалять по ним. Мы ведь привыкли с врагом работать по-другому.

Затем последовала реабилитация. Но очень быстро я устал отдыхать, так сказать. Мне предлагали должности в трех бригадах, с которыми одно время работал. Но принял предложение моего бывшего комбата. Мы же вместе с ним начинали, в том числе на бахмутском направлении. Под Бахмутом меня тяжело ранило — врачи заштопали печень и вырезали часть кишечника.

Сейчас мы проводим успешные боевые действия, штурмуя вражеские позиции. Работали и работаем в штатном режиме. Многие люди на позитиве. Противник очень истощенный, слабый, неорганизованный и тупорылый.

Читайте также: «Одного бойца привезли на эвакуацию как погибшего. А медики его воскресили»: защитник Украины о войне «на нуле»

— Но недооценивать врага нельзя. Это военная классика.

— Да, конечно. Но было бы против кого воевать. «Вагнеровцы» профи, не спорю. Они прошли Чечню, Югославию, Ливию, Ирак, Сирию. Они зэков, которых туда набрали, пускают впереди себя, потом идут сами. А вот их кадровые военные гораздо слабее, чем «вагнеровцы». Поэтому у них большие потери.

Что касается нас, чтобы вы понимали, нынешние командиры рот, заместители комбатов и комбаты в начале полномасштабного вторжения были низшим офицерским звеном. Они из командиров взводов дошли до командиров батальонов. Они понимают эту войну, умеют управлять людьми, не бросают их бездумно в ад, как россияне. Там не выполнишь приказ — расстрел. А наша армия ценит человеческую жизнь. Вот в чем фишка.

— Расскажите об эпизодах, которые будете помнить всю жизнь?

— Их немало. К примеру, запомнил разбитые подразделения российского ВДВ в районе Краснополья возле Славянска.

Было много героических поступков. Сержант Александр Суходольский командовал взводом. Их позиции атаковали подразделения, состоявшие из жителей Осетии и Абхазии. Александр корректировал огонь нашей артиллерии, организовал уход личного состава из окружения, а сам выйти не смог. Это был достойный командир, погибший, прикрывая подчиненных. Я подал документы на награждение его орденом «За мужество», но, к сожалению, орден не дали. Очень обидно. Такие случаи у нас часто бывают.

Скажу еще одну вещь. Большое уважение нашей аэроразведке, артиллерии и танковым подразделениям, которые прилетали и разбивали позиции противника, когда мы стояли в Бахмуте. Большая благодарность медикам, спасающим жизнь под обстрелами. Неоднократно слышал от ребят из 25-й бригады: «Спасибо Алевтине, которая нас спасла». Алевтина Батрак — это человек с большой буквы. Она ничего не боится. Эта хрупкая маленькая девушка с начала вторжения просто едет на передок и выполняет свою работу.

Читайте также: «Россияне бросили в нас бомбу, но ударной волной сносит именно их», — пресс-секретарь InformNapalm Михаил Макарук

— Какая сейчас ситуация на фронте?

— Когда я находился в россии, не раз слышал, что они «боятся ВСУ». Так и есть.

У меня было четыре ранения, в том числе одно тяжелое, плюс прошел плен, но все же вернулся в строй, хотя мог оформить группу, спокойно оставаться в тылу и получать пенсию. Но считаю, что военный должен быть в строю до последнего. Так меня учили. Если так же будут морально настроены другие военнослужащие, если каждый в Украине будет считать, что это его война, тогда будет успех.

Мы знаем, что страна ждет от нас наступления. Мое бывшее подразделение сейчас привлечено к штурмам. И контрактники, и мобилизованные успешно выполняют свои задачи. Они готовы воевать, чтобы поскорее выбить врага с нашей земли, но не готовы стоять в обороне. Парни штурмуют, штурмуют и штурмуют. Без откатов. А противник панически убегает.

Читайте также: «Не могу понять, почему сейчас все говорят о контрнаступлении», — комбат Дмитрий Кухарчук

— Вы тоже участвуете в штурмах?

— Раньше, когда был взводным и ротным, ходил в атаку вместе с ними. А теперь нахожусь не на переднем крае. Я больше организую взаимодействие между подразделениями.

Мы сейчас продвигаемся. Не буду говорить, на какое расстояние. Но знаю, что шаги вперед есть, и существенные.

— И за это мы платим очень высокую цену.

— Прокомментирую как офицер, хотя меня могут не понять многие военнослужащие.

Каждый из нас знает, что идет война, какую мир не видел со времен Второй мировой. И каждый понимает, что за нами стоит страна. Мы долго сдерживали продвижение противника, наносили ему максимальные удары, чтобы он нес как можно больше потерь. А в то время в разных точках Украины шло создание и укомплектование новых бригад, наши военные проходили обучение в разных странах. Такова была цель — мы держим удар, а другие готовятся.

Контрнаступление будет. И вот тогда российской армии просто хана. Мы обязательно отвоюем захваченные территории, противник будет разбит, Победа будет за нами в любом случае. Благодаря нашим могущественным офицерам, сержантам, адекватным солдатам все будет хорошо. Что касается цены, я всегда повторяю: для меня есть одна цена — это моя страна.

Согласно учебникам, при наступлениях соотношение потерь атакующих и держащих оборону один к трем-восьми. А у нас сейчас такая ситуация, что мы выкашиваем российские позиции, у них есть погибшие, раненые, пленные, а у наших групп при штурмовых действиях даже погибших нет. Вот это я считаю классным результатом.

Недавно был штурм, у нас два легкораненых. Вы представляете уровень подготовки украинской армии по новым стандартам?

К тому же у нас каждый четко знает, за что воюет. А российский захватчик не понимает, что здесь делает.

Мы однажды взяли одного пленного. Он сказал: «У меня здесь родственники есть. Хотел их на свадьбу пригласить». Понимаете такой бред?

Уверен, что Украина в будущем станет самой мощной страной с очень мощной армией. Такого прогресса, как у ВСУ, никто не демонстрировал. Спасибо партнерам, которые нам помогают. Но они предоставляют технику, оружие, технологии, а воюют-то украинцы. Никто до этого не смог сопротивляться российской федерации. Украина смогла. Нам говорили, что мы продержимся несколько дней. А мы стоим уже больше года. И обязательно будем двигаться вперед. Слава Украине!

Читайте также: «На месте российских военачальников я ни в коем случае никакого результата их руководству не гарантировал», — Михаил Забродский

2097

Читайте нас в Facebook