«Кто хочет посмотреть на дочь Навального?» — приставив пистолет к Ириной голове, кричал оккупант: девушку упекли в СИЗО Донецка
«Когда дочь перевели в общую камеру к девушкам из „Азова“, все тело у нее было даже не синее, а черное от побоев — сплошная гематома»
— Ира находится в Донецком СИЗО, — рассказала «ФАКТАМ» Александра Столяр. — На сегодняшний день дочери запрещены передачи, свидания, никакой связи с ней нет. Не удается получить информацию и от местного адвоката — по его поведению видно, что он боится репрессий со стороны оккупантов, поэтому намеренно лжет.
— Кто-то из женщин, сидевших вместе с Ириной в Донецком СИЗО, вернулись в рамках обмена пленными?
— Да, прошлой весной вернулись девушки из «Азова», которые находились в одной камере с моей дочкой. По их словам, Ира относительно здорова. Сначала ее держали в одиночной камере. Впоследствии перевели в камеру к криминальным зэчкам — чтобы «научили моего ребенка, как вести себя в тюрьме». Когда, наконец, дочь перевели в общую камеру к девушкам из «Азова», все тело у нее было даже не синее, а черное от побоев — сплошная гематома.
Долгое время в камере девушек из «Азова», рассчитанной на десятерых, держали 21 человека. Им приходилось спать по двое на одних нарах. Сейчас их хотя бы развели по двум камерам, так что у каждой свои нары. Прогулок у них нет — все время в четырех стенах без свежего воздуха и нормальной физической нагрузки. Болеют — какая-то сыпь на теле то появляется, то исчезает. Девушки, которых обменяли, проходили обследование. Наши врачи, к сожалению, пока не могут поставить диагноз, что это за сыпь.
Что еще? У девушек, заключенных в Донецком СИЗО, проблемы с гигиеническими средствами — их (этих средств) просто нет. Когда разрешали передавать посылки (их возила в Донецк бабушка), мы снабдили Иру всем необходимым. Но уже шесть месяцев посылки запрещены. Один единственный раз Ире разрешили свидание с бабушкой. Дочь сказала тогда, что ей приходится отрывать куски ткани от матрасов, чтобы использовать их для гигиенических нужд. Воду невольницам выдают раз в три дня — наливают в бутылки. Часть этой воды девушки пьют, часть — используют для мытья. Они спят с этими бутылками — чтобы вода для мытья была хотя бы комнатной температуры.
Когда это было разрешено, мы передавали по 5−6 пятилитровых баклажек. Как я уже говорила, тогда (это было еще прошлой осенью) мы передали Ире буквально все, что ей нужно — теплую одежду, подушки, одеяла, предметы гигиены
Читайте также: «Били током, подвешивали за руки, обливали кипятком»: жуткая история боевой медсестры, полгода находившейся в плену у россиян
— Тюремщики избивают девушек?
— Да, бьют. Поводов для этого много. Например, кто-то в камере пошутил и узницы засмеялись. Это считается нарушением. Их выводят в коридор и избивают. Бьют за то, что они иногда выясняют отношения — нервы у всех расшатаны из-за такой жизни. За любое выражение недовольства в адрес администрации (например, из-за плохого питания) наказывают таким же образом ударами. Особая тема — это запрет ложиться или сидеть от подъема до отбоя. За нарушение этого запрета также лупят. Причем экзекуции устраивают всем без разбора.
«Чтобы дочь говорила российским СМИ то, что надо оккупантам, ее сильно били по голове»
— Какой Иру увидела бабушка?
— Очень похудевшую и бледную, всю в прыщах. Дочка тихонько рассказала бабушке, что к ней приезжали представители российских СМИ. Чтобы она говорила им то, что нужно оккупантам, Ирочку сильно били по голове.
— Когда в прошлом году Ира эвакуировалась из Мариуполя, она проходила процедуру так называемой фильтрации?
— Проходила, и это было ужасно.
— Что именно было ужасным?
— Проверка проводилась, как говорят на русском языке, «с пристрастием». В палатке, в которой она проводилась, Ирину поставили лицом к стене, один из оккупантов приставил ей к голове пистолет и стал звать таких же, как сам, нелюдей: «Кто хочет посмотреть на дочь Навального?!» Ее заставили стоять лицом к стене два часа.
Иру жестко допрашивали: «А теперь рассказывай, кто у тебя в „Азове“ служит?», «Кого ты там знаешь?» Для них «Азов» и сейчас как красная тряпка для быка. А тогда, весной прошлого года, россияне просто охотились на всех, кто хоть как-то связан с этим полком. К сожалению, выродкам удавалось выявить семьи некоторых из азовцев. И эти семьи расстреливали.
— Вы пытались убедить оккупантов не издеваться над Ириной?
— Тогда меня не было рядом. Она эвакуировалась вместе с нашими соседями. Они уехали из Мариуполя и восемь дней простояли в очереди на прохождение фильтрации в селе Безымянном. Как раз тогда оккупанты вывозили гражданских из «Азовстали». Их также пропускали через процедуру фильтрации. Поэтому для остальных проверка приостановилась. Сначала фильтрацию проходили эвакуированные из «Азовстали» (их вывозили в россию), а затем возобновили для остальных, поэтому пришлось ждать так долго.
После пережитого в фильтрационном лагере Ира вернулась ко мне в Мариуполь, сказала: «Мама, ты фильтрацию не пройдешь, потому что ты жена военного».
— Как же вам удалось вырваться из оккупированного города?
— За деньги — это не тайна, там коррупция. В Донецке мы купили для меня справку о прохождении фильтрации и успели уехать до того, как оккупанты выяснили, что мой муж военный.
Читайте также: При словах о Нацгвардии у рашистов округлились глаза: жена защитника «Азовстали» рассказала об оккупации и допросах
— Можете назвать цену, если это возможно?
- Только перевозка обошлась в 52 тысячи гривен. Две тысячи — справка о фильтрации. Плюс еще 5 тысяч гривен — расходы на трехдневное проживание в Донецке, потому что там были выходные в связи с праздниками.
У перевозчиков целая конспиративная система: на каждой границе ты выходишь из одного автобуса, пересаживаешься в другой. Следует понимать, что все-таки это своего рода рулетка: никто не дает тебе никаких гарантий.
— Как я понимаю, вы ехали через россию?
— Да, уехали из Донецка в рф. Оттуда кружным путем — через страны Прибалтики, Польшу — вернулись в Украину.
— Как после пережитого во время фильтрации Ирина отважилась уехать в оккупированный Мариуполь?
— Бабушка, которой уже больше 70 лет, осталась там сама. Иринка — ее единственная внучка. Бабушкиного сына (отца моей дочери) уже нет в живых. Бабушка чуть ли не каждый вечер писала в Телеграм: «Ирочка, может ты приедешь. Нам уже дали свет, подключают воду. Приезжай, проведай меня». Все в таком духе. Ирина даже просила, чтобы я поговорила с бабушкой, потому что та слишком настойчиво требовала к себе внимания.
Вышло так, что из Кривого Рога в Мариуполь поехала за документами и благополучно вернулась моя коллега. Потом Ирочкина подруга тоже без особых проблем побывала в Мариуполе, забрала оттуда своих животных. Эти, а может, еще и другие подобные примеры, подтолкнули Иру и самой отважиться на поездку в родной город — не только чтобы навестить бабушку, но и попытаться найти своих двух кошек, сбежавших во время бомбежек россиянами Мариуполя в марте прошлого года, а также забрать некоторые свои вещи.
— Подруга дала ей координаты перевозчика, с которым она ездила в Мариуполь, — продолжает Александра. — Дочь с ним связалась, и он согласился отвезти. К тому же уверенность придавало Иринке и то, что она все же прошла фильтрацию и имеет соответствующую справку. Также важно, что мы с ней имеем разные фамилии.
— Это важно потому, что ваш муж военный?
— Да. Поэтому то, что у нас с Иринкой разные фамилии, в данной ситуации имеет значение.
— Вы пытались отговорить дочь ехать на оккупированную территорию?
— Еще и как пыталась! Но ей тогда было уже 24 года — считала себя взрослой. Она все время была возле меня, но очень старалась доказать, что очень самостоятельная (печально улыбается).
— Когда именно Ирина уехала навестить бабушку?
— В сентябре прошлого года. Арестовали ее 27 сентября. Так что в плену в ужасных условиях она уже девять месяцев.
— В тот день, когда ее арестовывали в Мариуполе, вы почувствовали, что дочь попала в беду?
— Вы знаете, ничего такого тогда не почувствовала. Как правило, мы связывались с ней ближе к обеду — она присылала мне фотографии, писала, что делает, советовалась, какие уцелевшие вещи забрать из нашей мариупольской квартиры. 27 сентября Ира вдруг не вышла на связь. Конечно, я начала переживать. Обратилась к бабушке. Та ответила, что Ира, вероятно, пошла в нашу квартиру.
— Как вы узнали, что ее арестовали?
— В тот же день вечером по пропагандистскому телеканалу РИА-Новости вышел сюжет об аресте дочки с видеозаписью фрагмента допроса. Этот телесюжет где-то в шесть вечера мне прислала подруга, написала: «Саша, что с Ирой?» Так я узнала ужасную новость.
— Какое обвинение выдвинули вашей дочке оккупанты?
— Это не обвинение, а бред: арестовали за «попытку совершит теракт». Как раз тогда, в конце сентября, на оккупированных территориях Украины проводились псевдореферендумы. Так Иру обвинили в попытке подорвать взрывчатку возле какого-то учреждения.
Дочку привозили к бабушке в наручниках, перевернули все в квартире вверх ногами — обыск сделали. Потом обыскали мою мариупольскую квартиру.
— Официально Ирине предъявлены обвинения?
— Да, официальное обвинение в попытке теракта. Наверное, организуют судилище и используют его для пропаганды.
— Когда началась большая война, ваш муж служил в Мариуполе?
— Да, в Мариуполе. Он участвовал в обороне города — в составе воинской части № 3057 (12-я бригада) Национальной гвардии Украины. Из «Азовстали» вместе с побратимами попал в плен. По имеющейся информации, он сейчас находится в колонии в Горловке. Так что я добиваюсь освобождения сразу обоих родных мне людей. Мне в этом помогают все украинские государственные структуры, в компетенцию которых входит выполнение такого рода задач. Нам удалось достучаться даже до многих соответствующих органов россии и так называемой днр, в частности до начальника Донецкого СИЗО. Кто меня больше всего удивляют и возмущают, так это функционеры Международного Красного Креста: имея внушительные полномочия и возможности, они занимают на удивление пассивную позицию, фактически нарушают Устав своей организации, которая призвана спасать людей, а не плодить отписки.
Ранее «ФАКТЫ» публиковали откровенный рассказ штатского украинца Романа Жугана о пережитом за 11 месяцев в российских тюрьмах.
3248Читайте также: «Россиян нужно забить под землю на полтора метра за все, что они натворили», — писатель Ян Валетов
Читайте нас в Facebook
