Сергей Юрский: «Ненавижу комфорт. Он вредит искусству»
Выдающийся артист, режиссер, чтец, прозаик, драматург, сценарист и поэт Сергей Юрский принадлежит к исчезающему типу актеров-интеллектуалов. Последние годы он создал галерею блистательных театральных персонажей. Являясь убежденным поклонником системы Станиславского, стал автором «АРТели АРТистов Сергея Юрского». Именно она призвана воплотить давнюю мечту актера — «театр для людей». Талант Юрского многогранен. Он играл в театрах Франции, Бельгии, Японии. Его перу принадлежат цикл стихов, рассказы, повести и очерки. И все же большинству зрителей Сергей Юрский в первую очередь известен как актер. Он снялся более чем в полусотне фильмов. Созданный им образ Остапа Бендера считается лучшим среди всех картин, снятых по бессмертному произведению Ильфа и Петрова «Золотой теленок». В декабре нынешнего года легендарный актер отмечает
— Сергей Юрьевич, 55 лет назад вы впервые вышли на профессиональную сцену. Помните этот момент?
— Очень хорошо помню. Это было в Ленинграде, в Большом драматическом театре (БДТ), в спектакле по пьесе Виктора Розова «В поисках радости».
— Вас пригласил Георгий Товстоногов?
— Нет, спектакль ставил Игорь Владимиров. И он предложил мне сыграть Олега Савина.
— Комфортно работалось с Владимировым?
— У меня никогда не бывает комфортно. Я ненавижу комфорт, он вредит искусству. Конечно, волновался очень. Кстати, с этой премьерой произошел интересный случай. Поскольку это был первый спектакль с моим участием на сцене такого потрясающего театра, я пришел заранее — за три часа до начала. И угораздило же меня зайти в буфет. Смотрю — сидит известный артист Виталий Полицеймако. Он зовет меня и спрашивает: «Юрский, вы сегодня впервые на подмостках играете?» Я утвердительно киваю головой. «А традицию первого выхода на сцену знаете? — спрашивает он. — Чтобы сцена вас приняла, надо полить ее чем-нибудь спиртным». Я пулей лечу в магазин, покупаю две бутылки шампанского. Иду за кулисы и размашисто, не жалея, поливаю сцену и успокаиваюсь. А надо отметить, что в БДТ было крайне жестко по поводу алкоголя. Товстоногов категорически не переносил спиртного в стенах театра. И вдруг за полчаса до премьеры завсценой учуял за кулисами явный запах спиртного. Он в панике бросился искать виновных. Обежал весь театр, но все оказались трезвыми. Виталий Полицеймако подозвал меня к себе и тихо спросил: «Полили сцену? Ну вот, теперь отвечайте за это…»
— Нынешний юбилей с размахом отмечать будете?
— Нет, это домашний праздник. Для себя. Отмечу в семейном кругу.
— Сейчас вы играете пьесу «Вечерний звон, или Ужин со Сталиным». Почему именно нынешнее время показалось вам подходящим для подобной постановки?
— Потому что пьеса хорошая. А хороших пьес очень мало. Эту я делал бы в любое время.
— Каково ваше личное отношение к персонажу — к Сталину?
— Это и есть зондирование отношения (моего и тех, кто придет смотреть спектакль) к Сталину. Непредвзятость — вот что главное здесь. Не готовая критика и разоблачение и не апологетика. Тут другое — попытка понять одну из фигур, определявших век, в котором мы прожили большую часть своей жизни. Понять, как это могло случиться? И что это было для него? Он же человек. И не надо записывать его в дьяволы, в монстры. Лучше на себя посмотреть со стороны. Влияние на людей того, что называется словом «сталинизм», было и в его эпоху, и сейчас. Ведь и в наше время сталинизм жив, это особенное и прежде всего российское явление. Каково Сталину было жить при сталинизме? Вот это и есть содержание этой абсурдистской пьесы.
— Лично вы как восприняли смерть Сталина? Когда он умер, вам было уже 18 лет.
— Серьезно, но без слез, истерик, желания попасть в Москву, чтобы участвовать в похоронах. Изумляло то, что многие мои товарищи, бросив все, помчались в Москву и не явились на репетицию в студенческий театр при университете, где я в то время учился на юридическом факультете. Наш руководитель и режиссер Игорь Олегович Горбачев, который, кстати сказать, был очень активным патриотом, спросил: «А где люди?» — «Они уехали в Москву на похороны Сталина». И даже он, будучи ярым патриотом, изумленно спросил: «А работать кто будет?! Люди должны оставаться на местах». Такая формулировка меня вполне устроила.
К этому времени я уже понимал, как опасно жить и учиться на юридическом факультете, потому что впоследствии пришлось бы либо уйти в палачи, либо стать жертвой. Я видел и жертв, которых выносили с юридического факультета, видел и палачей, выходивших с этого же юрфака.
— Вы зондируете Иосифа Виссарионовича из дня сегодняшнего. А хотелось бы встретиться с живым Сталиным?
— С властью (любой) предпочел бы не встречаться. Любопытство, конечно, вещь великая, и во мне оно тоже присутствует, но желание оставаться в своей скорлупе, которое тоже мне присуще, способно пересилить интерес приблизиться к власти.
— А просто спросить Сталина о чем-то хотели бы?
— Нет.
— Вы исследуете Сталина, и при этом у вас нет к нему вопросов?!
— У меня масса вопросов, скорее, даже не лично к нему, а к сталинизму. Но я должен сам наблюдать и думать. Встречаться с властью, думаю, никогда не хотел. И когда случалось делать это, то всегда испытывал большое внутреннее напряжение, сопротивление.
— У вас были встречи с российскими президентами — Ельциным, Путиным, Медведевым?
— Это не встречи, а различные виды официальных мероприятий. Чаще всего приемы, на которые нельзя было не пойти, потому что поступало, можно сказать, приказание власти — присутствовать. Либо это были награждения, на которых я тоже присутствовал. Случались разговоры на текущие темы после награждения.
— Вы сказали, что власть приказывала присутствовать. Это нынче такая демократия?
— Ну, можно сказать, рекомендовала.
— При советской власти тоже «рекомендовали», и попробуй не выполни…
— Это каждый выбирает сам. Если президент Соединенных Штатов говорит актеру: «Я лично вас прошу присутствовать на предстоящем приеме, хочу, чтобы вы там были», конечно, можно, как мы думаем, взять и плюнуть в сторону президента. Но, во-первых, это просто не элегантно, а во-вторых, как я уже сказал, каждый решает сам. Может, кто-то и откажется присутствовать.
— Поговорим о кино. Считаю, что ваш Остап Бендер — лучший из всех, что мы видели на экране. Откуда черпали краски для этой роли?
— Исключительно из текста. Из его ритмов, из состава слов, потому что Бендер состоит прежде всего из слов, которые гениально сочинили Ильф и Петров. А еще из общения с моим дорогим, ныне покойным, Михаилом Швейцером, потому что он необыкновенно чувствовал
*Дети лейтенанта Шмидта: Шура Балаганов (Леонид Куравлев), Остап Бендер (Сергей Юрский), Паниковский (Зиновий Гердт). Кадр из фильма «Золотой теленок»
В связи с этим расскажу историю. Летом 1968 года я и мой друг Симон Маркиш отдыхали в поселке Новый Свет, куда приехали дикарями. Вдруг я получаю телеграмму от мамы: «Тебя срочно вызывают, необходимо лететь в Чехословакию»! Ни до того, ни после я не был таким лицом, которое лично направляют за границу. Тем более это особенно загадочно после событий в Праге весной того же 1968 года. Наш самолет летел, разумеется, из Москвы. Из аэропортов других городов в то время за пределы Союза не летали. А мы как раз заканчивали озвучение «Золотого теленка», и режиссер Михаил Швейцер, узнав о моей командировке, назначил несколько срочных дополнительных смен в студии. Мы озвучивали с утра до вечера, делали по двадцать с лишним дублей. Я постоянно напоминал, что надо закончить до 7 августа, потому что
— Вы видели в Киеве памятник Паниковскому?
— Видел. Хороший памятник.
— Памятник-то хороший, но какие-то нехорошие люди отпилили от него тросточку металлическую.
— Да?! Я не знал. Но все равно очень хороший памятник, и главное, поставлен был вовремя, когда еще не было моды на подобные вещи. Сейчас бендеров понаставили около десятка в разных городах, и везде меня приглашают на открытие. В основном, Бендера ставят где-нибудь около ресторана. На этих открытиях я не бывал, но некоторые памятники видел. А вот Паниковский в Киеве на Прорезной улице — это хорошо.
— Случалось ли такое, что вам хотелось сыграть роль, а ее отдавали другому?
— Да, пожалуй. Я в концертах играл роль Воланда, но мне очень хотелось сыграть его в кино. Не довелось.
— Вам нравится Олег Басилашвили в роли Воланда?
— Басилашвили мне нравится всегда, но к исполнению им роли Воланда у меня есть возражения. Показалось, что, как и многое в этой картине, роль Воланда сыграна слишком серьезно. Такой изумительный персонаж, как Маргарита, и артистка Анна Ковальчук, которую я обожаю, оказались тоже очень серьезными и потому выглядят не слишком обаятельными.
— В целом фильм Владимира Бортко «Мастер и Маргарита» вам понравился?
— Не очень. Впрочем, как и все, что делалось по Михаилу Булгакову. Булгаков для воплощения оказывается не очень поддающимся. Хотя «Собачье сердце» мне нравится.
— Артист, сыгравший с вами в одном из фильмов, сказал мне однажды, что хорошие комедии снимаются скучно.
— Вообще, когда во время съемок много смеются, это знак нехороший. Но смех смеху рознь. Например, самым смешливым человеком на съемках картины «Любовь и голуби» был режиссер Владимир Меньшов. И это очень помогало. Когда же я сам ставлю комические вещи, то знаю, что существует большая разница между тем, что смешно во время репетиции и над чем будут хохотать зрители. И сегодня я волнуюсь именно по этой части.
1626Читайте нас у Facebook
