Долгий путь домой: на Полтавщине перезахоронили бойца, погибшего в 2014-м под Иловайском
— Рома долго держал в секрете то, что проходит медицинскую комиссию, чтобы уйти на фронт добровольцем, — вспоминает 47-летняя вдова Романа Диллера Илона. — Значительно позже я узнала, что он перед этим уволился с работы, поскольку руководитель заявил ему: «Мы не собираемся платить тебе зарплату, пока ты там будешь воевать». Что подписал контракт с Вооруженными Силами. Своими мужскими планами он поделился по секрету только с десятилетним сыном Эриком. Ребенок все эти долгие пять лет надеялся, что папа рано или поздно вернется с войны. Но теперь, после похорон, сын очень тяжело переживает утрату, ночами не спит. А вчера пришел из школы в подавленном настроении и уткнулся мне в плечо: «Знаешь, на переменке ребята бегают, смеются, а мне так грустно».
Возвращение старшего сержанта, командира миномета минометной батареи 93-й отдельной механизированной бригады «Холодный Яр» Романа Диллера в родную Шкурупиевку Решетиловского района Полтавской области было очень длинным. Только через пять с лишним лет родные смогли его перезахоронить. Долгое время его считали без вести пропавшим. Аферисты «видели» его в плену и за деньги готовы были наладить с ним связь. Романа Диллера искали по своим каналам главари боевиков Безлер и Захарченко. И даже после генетической экспертизы, показавшей, что ДНК его ближайших родственников — матери и сына — с большой долей вероятности совпадает с генетическим материалом неизвестного бойца, захороненного на Аллее героев на Краснопольском кладбище в Днепре под номером 633, мать настаивала на повторных анализах. Требовала дополнительных доказательств, что в указанной могиле действительно находятся останки ее сына. И только 12 ноября Романа Диллера перезахоронили со всеми почестями в Шкурупиевке.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о снайпере Ярославе Никоненко с полтавщины, которая погибла на Донбассе, выслеживая вражеского стрелка.
«В первые дни после Иловайской трагедии нам говорили: «В том районе повреждены телефонные вышки…»
Илона сама отвезла своего супруга на войну на серебристом «Дэу», на котором встречает меня на автостанции в Решетиловке. Рома давно научил ее водить машину. Это была необходимость — он часто возвращался с работы поздно и, чтобы не идти несколько километров домой пешком в темноте, взялся сделать из супруги «личного водителя».
— Он привез бронежилет и каску из областной госадминистрации — там выдавали эту амуницию бесплатно, — рассказывает Илона. — Свекровь купила жгут, лекарства, сигареты, напекла целую корзину беляшей. По дороге в Черкасское Днепропетровской области, где муж должен был пройти краткосрочную подготовку перед отправкой на передовую, мы не сдержались и остановились, чтобы подкрепиться этими пирожками, — Илона нажимает на газ, и мы отправляемся в расположенную рядом с райцентром Шкурупиевку, где живут родители Романа и семья его сестры. — Он был первым добровольцем второй волны призыва в Решетиловском районе. Вплоть до 29 августа, когда муж вместе с другими бойцами выходил из Иловайского котла, он убеждал и меня, и маму, что у него все хорошо. Хотя при разговоре было слышно, как рядом что-то бахает. Это был наш последний разговор. «Ой, подожди, перезвоню позже. Меня тут ребята зовут кофе пить». На часах было 8:15. В это время наши войска уже двигались по так называемому зеленому коридору, выбираясь из окружения.
…С войны хлебороб Роман Диллер хотел вернуться вместе с бабушкой, которую встретил в Грабовском, где стояло его подразделение. Родные уже не помнят точно ее имя — то ли Надя, то ли Наташа. В разбитом селе, в котором стоял стойкий трупный запах, она осталась одна, потому что была слишком старой и не могла никуда уехать. Наши бойцы отыскали ее в погребе, где старушка вместе с собаками пряталась от боевиков. Она рассказывала им, сколько страха натерпелась, когда в ее дом ворвались чеченцы, воюющие на стороне России. С тех пор перебралась под землю.
— Рассказывая об этом, Рома обронил: «Поэтому я и здесь, чтобы вы не сидели по погребам», — вытирает слезы 61-летняя мама погибшего Ольга Михайловна. — Наведываясь к старушке, ребята подкармливали ее — в селе бродили оставленные хозяевами недоенные коровы, куры. Для бойцов это была еда. Их ведь бросили туда, не выдав даже сухпайков. Городских ребят сын учил ощипывать птицу. И пек на всех коржи — готовить он был мастак. Вообще был мастером на все руки. Вот плитку на кухне мне положил, ванную отделал, газовый котел подключил. А технику, даже импортную, знал как свои пять пальцев: любую починит. Еще когда учился на тракториста-комбайнера в Решетиловском ПТУ, пришел в колхозную мастерскую, где взрослые дядьки никак не могли отремонтировать комбайн. Он его за несколько часов исправил.
В Грабовском Роману попала на глаза брошенная «девятка» с простреленным радиатором. Он ее подремонтировал и на этом «трофее» вместе с минометчиком Юрой Дудкой из Сум по приказу командования 29 августа отправился по «зеленому коридору». Приглашали с собой и грабовскую бабушку, но она не рискнула.
Читайте также: После боя россияне собрали три КамАЗа своих «двухсотых», — ветеран АТО об Иловайском котле
Вечером Рома домой не позвонил. На следующее утро тоже. Не отвечал и номер его ближайшего друга Жени Коханова.
— Перед этим пару дней с мужем тоже не было связи, — продолжает Илона. — Я с ума сходила. У меня от переживаний даже рвота началась. И когда он наконец отозвался, попросила его написать для меня что-нибудь хорошее, чтобы могла перечитывать его сообщение.
«О, звезда моих очей,
Как ты много значишь для меня.
Без тебя не сплю ночей,
Вот так сильно я люблю тебя».
Он сам сочинил это стихотворное признание в любви. Между ними была большая, необыкновенная любовь. Их не остановила ни семилетняя разница в возрасте, ни то, что у Илоны было двое детей от первого брака, ни ссоры по этому поводу с родителями. Собственно, милиционером Диллер тоже не стал, потому что Илона вскружила ему голову — просто не поехал на последний экзамен по физкультуре, который обязательно сдал бы.
Рома был замечательным мужем и отцом для трех сыновей. Мальчики особенно любили, когда он брал их к себе в кабину комбайна. Но что могло случиться, что он не позвонил 1 сентября и не поздравил младших с началом учебного года?
«В районе, где служит ваш муж и сын, повреждены телефонные вышки», — опустив глаза, одинаково объясняли Илоне и Ольге Михайловне районный военком и военком из Полтавы, к которым они обратились со своими тревогами. Это было на третий день после Иловайской трагедии. В новостях об этом еще не говорили, но ощущение беды поселилось в семье Диллеров. Илоне удалось связаться с братом Жени Коханова, который и дал номер телефона одного из их сослуживцев. «Рома «двухсотый», — сообщил он.
— Ира, дочка, объяснила мне, что это значит, — продолжает Ольга Михайловна. — Мне, конечно, стало плохо. В общем, стали мы готовиться к похоронам. А тело сына не везут и не везут. Поехали тогда мы к этому сослуживцу в соседний район — расспросить об обстоятельствах смерти Ромы. А он под димедролом, объяснить толком ничего не может. «Рома в поле», — сказал. В каком поле? Почему? Мы же не знали тогда, где эта бойня происходила.
Читайте также: Всеволод Стеблюк: «После „иловайского котла“ каждую ночь снится, что я должен выходить из окружения»
В общем, информацию женщинам приходилось добывать по крупицам. Со слов еще двух земляков, вышедших из того ада, Роман ехал в колонне за рулем «девятки». Возле села Червоносельское впереди идущий танк загорелся от прямого попадания вражеского боеприпаса. Юру Дудку контузило, а Роман бросился спасать танкистов и одного успел вытащить. Об этом Юра рассказал побратимам, а через пару часов погиб на этом же поле, прикрыв собой молодого бойца.
.jpg "Информацию о смерти Романа его сестра Ирина (слева), вдова Илона (в центре) и мама Ольга Михайловна собирали по крупицам. Фото автора")
Родные с большой долей вероятности предполагают, что Рома, пытаясь спасти других, сам не смог выбраться из танка и сгорел заживо вместе с его экипажем.
«Боялась хоронить чужого человека»
— Но ведь мертвым его никто не видел! — подключается к разговору сестра погибшего Ирина Кущинская. — Мой муж Эдуард служил в 8-й полтавской санитарной роте, которой выпало вывозить раненых и останки убитых из так называемого зеленого коридора. Рассказывая о том, что приходилось видеть санитарам, он плакал и говорил: «Будь проклята война!» Там была черная земля, черная техника… Их самих рвало, но они собирали человеческие органы, разбросанные по полю. Кишки висели на проводах. Там коты догрызали чью-то конечность. Где-то валялась рука с обручальным кольцом на пальце, в другом месте — только туловище… С тех пор, знаю, многие из них не едят мяса. С психикой тоже не все в порядке, из-за этого их неохотно берут на работу. Одного взяли, дали в руки бензопилу, а он пошел срезать деревья в лесополосе — примерещились засевшие там враги.
Эвакуация тел погибших из Иловайского котла длилась вплоть до 2 сентября. Все это время те, кто чудом уцелел в той кровавой мясорубке, прятались в подсолнухах либо в лесопосадках или же пытались самостоятельно выйти из окружения. Некоторых выживших санитары прятали под мешками с останками, других — вымазывали кровью, чтобы выдать за раненых, и так провозили мимо вражеских блокпостов в кузовах самосвалов.
Многие попали в плен к русским. Двое суток те держали заложников в поле полуголыми, на коленях, без воды, рядом с трупами. Один раз дали сухпайки — бросили еду на землю, проехались по ней танком, а потом позволили выбирать измельченные кусочки…
Имя Романа Диллера было внесено в список без вести пропавших, в котором значилась еще 31 фамилия. Больше всего родным хотелось верить в то, что он попал в плен.
Читайте также: Подполковник Анатолий Виногродский: «Мы прошли пешком 74 километра, преодолев четыре кольца российских войск»
— В воинской части, где я пыталась разузнать о судьбе сына, меня успокоили: «Не ищите, может, он сам придет», — говорит Ольга Михайловна. — «Он в плену, в Снежном», — дали мне ответ в СБУ. «Вероятность того, что ваш сын живой, составляет пятьдесят процентов», — обнадежил меня один военный офицер. Но даже если бы был один процент надежды, я искала бы Рому, пока не нашла.
Во время этих поисков, к которым подключились волонтеры из Красного Креста и другие неравнодушные люди, жене и матери звонили те, кто хотел нажиться на их горе. Личность одного из них удалось установить — переселенец с Донбасса, торговавший автомобилями, оставленными беженцами. Для «полного счастья» мужчине, представившемуся «водителем, который развозит еду для пленных в Донецкой области», видимо, не хватало 2000 гривен. Эти деньги ему необходимы были на бензин и для медсестры, которая якобы ухаживает за невольниками. Обещал также «сеанс телефонной связи» с Романом. Получив требуемую сумму, поменял номер.
Сколько денег женщины отвезли гадалкам, уверявших их, что Роман живой, я даже не спрашивала. Чтобы не забыть, куда она звонила и что где ей отвечали, Ольга Михайловна все фиксировала в специальной тетради. Она практически не жила дома: ездила то в Киев, то в Харьков, то в Днепр.
— Я долго не знала, что свекровь сделала генетическую экспертизу и получила ответ, после которого дальнейшие поиски были бессмысленны, — говорит Илона. — А она еще в 2015 году в составе группы родственников бойцов, пропавших без вести и оказавшихся в плену боевиков, ездила к бывшему главнокомандующему так называемой «ДНР» Александру Захарченко на переговоры…
— Думала, а вдруг случится так, что к пленным, условно говоря Петренко и Сидоренко, мамы приедут, а мамы Диллера не будет, — объясняет Ольга Михайловна свой поступок. — Думаю, нас пригласили в Донецк с целью пропаганды, а не для того, чтобы помочь, хотя лично Захарченко обещал во всем разобраться. Повезли в Дебальцево — в городе были разрушены церковь и кладбище. «Вот что „укропы“ здесь наделали. А вот русские отстроили разрушенный дом. Передайте своим, чтобы не совались сюда», — такими словами сопровождалась эта «экскурсия». Потом вдруг начали стрелять. Захарченко, конечно, сразу закрыла охрана. Российское телевидение снимало «картинку»: «бандеровцы» стреляют по своим, хотя все было с точностью до наоборот.
И еще, знаете, даже представить не могла, что меня так будет раздражать символика советской и «дээнэровской» власти: памятник Ленину в центре Донецка, портрет Путина в кабинете Захарченко, российские флаги…
Читайте также: Вдова бойца АТО Василия Логвиненко: «Я не верю в смерть мужа. Наверное, это нормально, что я не верю…»
— Лидер боевиков Игорь Безлер вам тоже ведь обещал помочь с поисками сына.
— На него вышел полтавский правозащитник Василий Ковальчук, который не одного нашего бойца путем обмена вытянул из плена благодаря личным контактам с «афганцами», оставшимися на той стороне. С Безлером они служили в Афганистане. Главным козырем в переговорах с лидером боевиков у Василия Григорьевича была наша немецкая фамилия. Мой муж — из казахстанских немцев. Безлер тоже имеет немецкие корни. И он пообещал Ковальчуку, что, как только ему удастся найти Диллера, отправит его домой без каких-либо обменов.
— Но что вас не устроило в результатах генетической экспертизы?
— Умом я понимала, что она правильная, но мое сердце не верило этому выводу. Ни одна экспертиза не показывает ведь стопроцентного совпадения. Я отказывалась верить, что 4 сентября 2014 года на Краснопольском кладбище в Днепропетровске под номером 633 был похоронен мой сын. Во-первых, как рассказывала в одной из телепередач следователь прокуратуры из Запорожья, куда свозили убитых в Иловайском котле, генетический материал тогда отбирался в хаосе, экспертов не хватало. Во-вторых, я допускала, что в той спешке в гроб могли положить останки не сына, а кого-нибудь другого. Боялась хоронить чужого человека.
— Поэтому так долго и не проводили перезахоронения?
— Да, я требовала от Днепропетровской прокуратуры, куда были переданы наши документы, эксгумации. Ведь рост моего сына был 184 сантиметра, а в выписке о смерти указали всего 150 с лишним. «Ваш сын танкистом был?» — спрашивали меня. «Минометчиком», — отвечала я. «Странно, а сгорел так, как обычно горят танкисты», — недоумевали следователи. Мне показывали фотографии фрагментов каких-то тел для опознания, но по ним невозможно было ничего с достоверной точностью определить. Под номером 633 у них было фото головы… Но что по нему можно было определить, если там даже целые трупы нельзя было опознать! Мне она показалась непохожей на голову моего сына. К тому же были неточности в описании сгоревшего тела, даже возраст указан неправильно. Все это давало основания усомниться в проведенной экспертизе. Но в эксгумации мне сначала отказали, а потом почти целых два года мурыжили в прокуратуре и в суде, всячески затягивая процесс. К счастью, добрые люди посоветовали обратиться в прокуратуру Запорожской области. Там я почувствовала совсем другое отношение к себе. «Вы мама, ваши требования законны, мы сделаем все, чтобы у вас не возникало никаких сомнений», — каждый раз говорили мне. И 17 мая этого года наконец-то была проведена эксгумация в моем присутствии.
Читайте также: Россияне перемолотили все: Герой Украины Игорь Гордийчук раскрыл страшную правду об Иловайске
— Ольга Михайловна, а у вас не было желания поехать на могилу 633 после того, как получили результаты ДНК-экспертизы?
— Ездили, конечно, на Аллею героев в Днепр всей родней, и не раз: на день рождения Ромы, в дни Иловайской трагедии, в поминальный понедельник… Плачу, бывало, на могиле и прошу: «Если это ты, сынок, дай мне какой-нибудь знак». Но никакого намека не было. Зато в прошлом году в момент открытия памятной доски на стене Решетиловской гимназии (раньше она была средней школой), где учился Роман, вдруг стали кружиться голуби. А когда машина с «грузом 200» 12 ноября въезжала в Решетиловку, ее как будто сопровождали три журавлиных ключа в небе. И кот места себе не находил, хотя и не знал сына. Кстати, прежний кот перед отправкой Ромы на фронт все время путался в его ногах, словно не пускал в дорогу.
В первую поездку, рассказывает женщина, могилу с трудом отыскали в бурьянах. На ней стоял полусгнивший крест с табличкой, а рядом — вырытые пустые могилы для будущих жертв войны. Засохших букетов на могиле Диллеры никогда не видели — их забирают свежими торговцы цветами. А во время выемки гроба из могилы мать не побоялась открыть молнию на мешке, в котором находилось тело, и обнаружила еще одну ужасную для себя вещь: крест стоял не в голове, а в ногах.
— Запорожские судмедэксперты убедили меня, что извлекли из земли действительно моего сына, — продолжает Ольга Михайловна. — Экспертиза длилась несколько месяцев. За это время специалисты провели огромную работу, в результате которой правильно установили и рост, и возраст погибшего. Затем пригласили меня, чтобы на большом экране показать его зубы, совпадения отдельных фрагментов с частями тела на прижизненной фотографии. На это было страшно смотреть, но зато теперь моя душа спокойна. Теперь Рому приняла родная земля. Мы положили ему в гроб все, что полагается: одежду, обувь, деньги…
Кстати, вся родня отважного бойца украинской армии Романа Диллера, немца по отцовской линии, давно перебралась в Германию. Последними уехали родственники, жившие в Луганске, — российская оккупация ускорила их иммиграцию. Все хорошо устроились на исторической родине. Роману тоже выслали приглашение. «А что я там буду делать?» — был ответ простого сельского мужчины, который являлся немцем только наполовину, а наполовину украинцем. И он отправился не на запад, а на восток. Защищать свою родину.
Война для Романа Диллера длилась всего 17 дней. А его путь домой занял более пяти лет.
На память об отце сыну-девятикласснику осталась медаль «За мужество» ІІІ степени, которой Роман удостоен посмертно. А матери — сине-желтый флаг, которым укрывали гроб ее сына на похоронах…
Как сообщали ранее «ФАКТЫ», в марте 2019-го под Харьковом простились с погибшим в Иловайском котле военным, который числился пропавшим без вести и родные его разыскивали четыре года (фото).
По уточненным данным Генштаба, в боях за Иловайск в августе 2014 года погибли 220 военных, 44 получили ранения, 40 пропали без вести, 13 военнослужащих до сих пор в плену.
Тем временем в сети пытаются удалить доказательства преступлений российских военных под Иловайском (фото, видео)
Фото c сайта Решетиловской районной госадминистрации
Читайте нас у Facebook
