Нина Матвиенко: «Мой предок Никита Нестич — троюродный брат княгини Ольги»
Ее называют душой украинской песни. Сама Нина Матвиенко уверена, что ее талант уходит корнями к предкам — к княгине Ольге, откуда берет начало род певицы. Неповторимый голос Матвиенко много лет назад покорил руководителя знаменитого хора имени Веревки Анатолия Авдиевского. Песня Игоря Поклада и Юрия Рыбчинского «Ой, летiли дикi гуси» в исполнении Нины Митрофановны уже давно стала классикой украинской песенной культуры. Объездив с гастролями полмира, став знаменитой, певица говорит, что богатства не обрела. Ее главное сокровище — супруг художник Петр Гончар и трое детей. Самым дорогим бриллиантом в своей жизни Нина Митрофановна считает голос...
— Я уже давно не праздную день рождения дома, — призналась «ФАКТАМ» Нина Матвиенко. — Семья большая, еще родственники из других городов приезжают. Где же все поместятся в нашей небольшой гостиной?! Да и на кухне всех блюд не приготовишь. Это раньше, помню, я делала сама «селедку под шубой», салаты, холодец. В общем, как у всех. Теперь мы в основном празднуем в ресторанах.
— Красоту перед праздником в модном салоне навели?
— Да какая там красота уже? Все обсыпается, как старые стены. А за то, что еще осталось, нужно благодарить мою голубую кровь. Я ведь происхожу из старинного рода, который уходит корнями к княгине Ольге. Мой предок — ее троюродный брат Никита Нестич. Так что вся сила моя оттуда, из прошлого... Признаюсь, не люблю я дни рождения свои отмечать. С каждой осенью опадают листочки моей жизни. Только у дерева с приходом весны снова детки рождаются, а у меня уже все в прошлом. И каждый год я «обсыпаюсь и обсыпаюсь». Нет, я не жалуюсь, просто немного грустно. Вообще, мне кажется, день рождения больше детский праздник.
— Ваше детство было не таким уж безоблачным.
— До 18 лет я совсем не отмечала свои дни рождения. Выросла в интернатах и не знала, что это за праздник. Наши «гулянья» в день рождения заканчивались тем, что фамилию именинника называли по радио, а потом давали ему несколько конфеток. Но я совершенно от этого не страдала. Более того, думала, что именно так все и должно происходить. Приезжала домой только на каникулы и, помню, уже на третий день начинала скучать по школе, друзьям. У нас был очень хороший директор, его имя запомнила на всю жизнь — Дмитрий Максимович Топчий. Он был мне как отец. Да и не только мне...
— Вы были активисткой?
— Последние несколько классов была комсоргом. С шестого класса стала петь в хоре и параллельно занималась спортом — обожала баскетбол и легкую атлетику. В школе мечтала стать спортсменкой. В девятом классе даже заняла первое место по метанию деревянных гранат на районных соревнованиях. В то время были популярны показательные выступления гимнастов, когда на сцене выстраивалась пирамида из спортсменов. Я всегда участвовала в таких пирамидах. Была небольшого роста, худенькая, меня поднимали на самый верх и подбрасывали в воздух. Я при этом еще успевала делать какие-то пируэты. Вот было время!
— Когда же вам пришлось выбирать между спортом и пением?
— В десятом классе уже точно знала, что хочу петь. Однажды моя учительница по пению сказала, что при хоре имени Веревки в Киеве есть студия и я должна попробовать там свои силы. На зимние каникулы приехала с подружкой в Киев и пошла на прослушивание. Но мне сказали, что я еще маленькая и пригласили на следующий год. А за это время нужно хорошо поработать. Пришлось, закончив школу-интернат в Коростене, идти работать на завод «Химмаш». Сначала была в цеху табельщицей, потом ученицей крановщика, затем меня перевели копировщицей к конструкторам. Это в моей жизни была самая страшная работа! Приходилось через копирку перерисовывать сложнейшие схемы. Глаза страшно болели, к вечеру их сложно было даже открыть.
— Зарплату хоть хорошую получали?
— Копейки! Мне не исполнилось еще 18 лет, относились ко мне, как к ребенку. Жила в общежитии, не представляя даже, что может быть по-другому. Помню, на первую зарплату, которую получила на заводе, пошила себе пальто. Оно было теплым, но таким страшным! Именно в нем я приехала в Киев поступать в студию при хоре имени Веревки. Боялась, что увижу там столичных красавиц, но вместе со мной поступали такие же простые девочки из районов. Меня слушали руководитель хора Анатолий Авдиевский и директор студии Яков Мищенко. Я ведь никогда раньше Авдиевского не видела и подумала, что это какой-то техник. Сидел сосредоточенный, а рядом стоял магнитофон, который Анатолий Тимофеевич то включал, то выключал.
В первом туре меня попросили изобразить девушку, которая собирает цветы. Специально накидали на пол бумажки для облегчения задания. Но я не обращала на них никакого внимания и собирала несуществующие цветы. А в конце демонстративно сгребла с пола бумажки и выбросила в ведро. В общем, когда пришла смотреть оценки после первого тура, свою фамилию в списках не увидела. Едва сдерживая слезы, побежала в приемную комиссию за документами. Встречаю по дороге Авдиевского, а он говорит: «Да что же это вы, Ниночка? Вы, детка, сразу в третий тур прошли...» Моя жизнь с этого момента резко изменилась.
— Вы стали известной?
— Причем очень быстро. В мое родное село приехала съемочная группа, мы записывали песни прямо в поле, лесу, а через месяц фильм уже вышел на телевидении. Я стала известна на всю Украину в один момент. Помню, мама мне тогда сказала: «Ниночка, ведь это все скоро закончится. Чем же ты будешь заниматься?» Она долго не верила, что пение стало моей профессией на всю жизнь. Хотя именно мамочка научила меня петь... Умирая, сказала мне: «Ниночка, через двадцать лет к тебе придет женщина и скажет, кто ты и что тебе надо делать...» Я тогда не придала большого значения этим словам. А ровно черед 20 лет мне позвонила сестра по материнской линии, которая живет в Каменец-Подольском, и сказала: «Появилась наследница княгини Ольги».
— То есть вы?
— Ну да. Мама скрывала это от нас всю жизнь. Боялась, что семью могут просто уничтожить. Позже я стала анализировать, что никто из нашей семьи и дня не проработал в колхозе. Родственники приходили и помогали маме выкапывать картошку, убирать в огороде. Нашу семью в селе называли «шляхтой». Родня долго не могла простить маме, что она вышла замуж за простого парня. Хотя мой отец был из рода священников. Вот такая история. Но мама предупреждала, что я встречу непонимание среди людей, будет тяжело...
— Ровно 45 лет назад вы пришли в хор имени Веревки.
— Я была счастлива работать в таком известном коллективе. И Киев полюбила сразу. В конце шестидесятых город еще не был так перенаселен, как сейчас. Сначала я жила в общежитии на Гостомельском шоссе. Вставали, наверное, часов в пять, чтобы успеть на репетиции. Потом меня переселили в общежитие хора, находившееся на Брест-Литовском проспекте. А в 1971 году я вышла замуж и тут же получила однокомнатную квартиру на Ветряных Горах. Это было такое счастье!
— Во время работы в хоре вы 17 лет считались невыездной. В чем провинились?
— Меня считали националисткой. Наверное, боялись, что легко могу остаться за границей. Я была красивой девушкой с длинной косой, в которую влюблялись все парни. В 1967 году мы поехали в Канаду и нас везде сопровождала группа канадских студентов. Но наши артисты с ними предпочитали не разговаривать, боялись, что об этом станет известно руководству. Во времена Советского Союза запрещались связи с иностранцами, за нами на гастролях очень пристально следили. Правда, я тогда была молодая и об этом совершенно не думала. Спокойно общалась с канадцами. Вернувшись домой, один раз побывала в Чехии, а затем стала невыездной. Лишь в конце восьмидесятых меня вновь выпустили за границу. А в
— Никогда об этом не жалели?
— Нет. Я поблагодарила за все, чего там достигла, и ушла с чистой совестью. Признаюсь, у меня было ощущение, что вырвалась из какой-то клетки. В хоре была очень тяжелая моральная обстановка. Все друг за другом следили, говорили, что ты все делаешь не так. Что происходило внутри коллектива, я никогда не знала, просто не вникала в это. Не хотелось быть «стадом», делала только то, что нравилось мне.
— А это раздражало...
— Я не обращала на это внимания. Никогда.
— Вы счастливая женщина?
— Да. Очень счастливая. Конечно, в моей жизни было много испытаний: трудное детсво, сложная юность. Но я за все благодарна Господу, пережить можно что угодно.
— Заказали себе на юбилей какой-то особенный подарок?
— Я никогда этого не делаю. К тому же бытовые вещи меня не очень интересуют. Конечно, мне, как любой женщине, может, и хотелось бы получить очередное колечко с бриллиантом, но я прекрасно знаю возможности своей семьи. И никого не хочу обременять. К тому же самый ценный бриллиант всегда со мной. Моя драгоценность — это мой голос. Слава Богу, он мне не изменяет...
4581Читайте нас в Facebook
