«Сын не говорит и почти не слышит, но главное, что жив»: медики ведут борьбу за жизнь раненых в результате двойного ракетного удара в Полтаве
Нет корпуса. Института больше нет. 3 сентября российские террористы двумя «Искандерами» ударили по военно-учебному центру связи (бывшему Институту связи). Погибли 55 человек и более трехсот получили ранения.
- У Саши это уже третий день рождения, — ожидая врача под дверью реанимации нейрохирургического отделения, соглашается на короткий разговор со мной полтавка Тамара Наливайко. Но сразу просит ее не фотографировать — Он в детстве упал в кипяток — 46 процентов ожогов тела получил. Из-за этого его и в армию не взяли. Признали ограниченно годным к службе. А этим летом получил повестку от ТЦК. Не пытался выкручиваться. «Мое время пришло», — сказал. Как раз сегодня, шестого сентября, у него должны были бы закончиться двухмесячные курсы обучения в центре подготовки. Сын не знал, на какое направление фронта его отправят, но накануне вечером позвонил мне в хорошем настроении. Сказал в шутку: «Может, присмотрю себе какую-нибудь дачу на Курщине…».
Тамара Михайловна говорит, что у нее до сих пор в ушах стоит свист ракет, которые покалечили ее сына и многих других курсантов, а десятки убили.
- Мы живем в Яковцах (окраина Полтавы — Авт.), и эти ракеты прямо над нашим домом пролетели, — рассказывает женщина. — Я только входную дверь открыла, чтобы выйти во двор, как завыла сирена. Это было сразу после девяти часов. А через пару минут что-то как засвистит над головой… Я видела эти ракеты. Доли секунды… А потом два взрыва подряд.
Дочь Тамары Михайловны в то утреннее время 3-го сентября уже была на работе. Ее предприятие находится, может, в трехстах метрах от военно-учебного центра. Она первой и сообщила матери: «Попало в Институт связи — там черный дым столбом поднимается».
- Мы с мужем быстро вскочили в машину, забрали по дороге дочку и поехали в институт. Но найти его там было нереально… Вскоре позвонила невестка и сказала, что получила от Саши эсэмэску: «Я ранен, отобрало речь. Меня везут в госпиталь». Мы, конечно, бросились туда. А его уже и там нет. В госпитале раненым обрабатывали раны и направляли в другие больницы, где есть профильные отделения. У врачей не было фамилий пострадавших, потому что многие из них находились без сознания и не могли сообщить о себе никаких данных. К тому же, курсанты носили гражданскую одежду (военную им не разрешали надевать), поэтому не имели нагрудных знаков с фамилиями. Не говорю уже о металлических жетонах, которые облегчили бы идентификацию.
Сортировщикам раненых мы описывали внешность Саши, но они не могли вспомнить его. Тогда я говорю: «У него язык отняло, он не может говорить». К счастью, какой-то врач вспомнил: «Такого мужчину мы отправили в областную больницу».
38-летний Александр Наливайко получил серьезную травму головы. В отделении нейрохирургии ему уже сделали три операции, удалили обломок строительного материала, застрявший в черепе. Теперь его заберут в отделение челюстно-лицевой хирургии, где проведут еще одну операцию, на перебитой челюсти.
— Слава Богу, жив, — сдерживает слезы женщина. — Я очень благодарна врачам, которые делают все от них зависящее: заведующему отделением реанимации Валентину Петровичу Белому, заведующему отделением нейрохирургии Михаилу Дмитриевичу Тончеву. Какие они молодцы! Это же не только мой сын здесь такой. Их здесь много, и состояние у всех крайне тяжелое. За лечение никто и копейки с нас не попросил.
— А как вы общаетесь с сыном?
— Принесла ему тетрадь и ручку, так он пишет. Главное, что все понимает, что не потерял память. Правда, после контузии слышит плохо. Письменно просит: «Говори громче». А я тогда беру ручку и пишу ему: «Ты же не один в палате, не будем мешать другим».
Сегодня спрашивал: «А корпус целый?» Написала в ответ: «Нет корпуса. Института нет больше».
Я ни о чем не расспрашиваю сына. Когда к нему постепенно вернется речь, в чем я не сомневаюсь, сам расскажет, как ему удалось выжить. А жить сыну есть для кого. У него подрастают две дочери: Аня в пятый класс ходит, а меньшая, Катя, еще в детсад.
Медсестры плакали, потому что не видели раньше столько тяжелых пациентов одновременно
Сейчас в Полтавской областной клинической больнице находится более полусотни пострадавших, получивших травмы в результате двойного ракетного удара, нанесенного российской федерацией 3 сентября по военному учебному центру связи. По словам главного врача медучреждения Григория Оксака, это преимущественно молодые мужчины и 3−4 процента женщин. 80 процентов из них — тяжелые и сверхтяжелые. Десять человек на сегодняшний день находятся в реанимационном отделении. Вопрос о переводе их в другие медицинские учреждения не стоит.
.jpeg "Больница. Самое сложное направление")
В целом в больницу, где сосредоточены узкопрофильные специалисты и которая имеет современную материальную базу, направляли самых тяжелых пациентов: с изолированными нейротравмами (то есть поражениями только головы или спинного мозга — Авт.) и политравмами (повреждениями головного и спинного мозга, грудной клетки, брюшной полости, травматическими ампутациями конечностей- Авт.). Большинство было без сознания. К сожалению, часть пострадавших умерла по дороге в больницу. Сердца четырех остановились в больнице. Двое из них не перенесли операций.
- Для спасения пострадавших мы задействовали все девять операционных залов одновременно, — отметил Григорий Оксак. — В них направили дополнительные команды врачей, младший и средний медицинский персонал. К полтавским нейрохирургам, кстати, присоединились их коллеги из Черкасс, Винницы, Тернополя, Николаева, Стрыя Львовской области — они как раз проходили курсы на базе больницы и ассистировали хирургам. Помогали спасать людей также интерны Полтавского государственного медуниверситета. Общая численность операционных бригад достигала сотни человек.
Медицинские операционные сестры, которым приходилось всякое видеть, просто плакали. Такое количество тяжелых ранений даже для них оказалось огромным шоком.
Состояние тех, кто лечится в травматологии, сосудистой хирургии, нейрохирургии, более-менее стабильное и прогнозы, по мнению главного врача, у них благоприятные.
- Я делаю обходы по палатам, и под вечер третьего сентября уже после операции общался с молодым парнем, который получил черепно-мозговую травму и поступил к нам без сознания, — рассказывает Григорий Оксак. — Он помнит, как все произошло. Говорит, после сигнала тревоги все, как всегда, начали спускаться по эвакуационным выходам в укрытие. Обычно на это у них уходит семь минут. Но в тот раз первая ракета первая прилетела через две. Послышался шум и свист. Говорит, понимал, что надо упасть, спрятаться, чтобы уменьшить травмирование, но не успел, не среагировал.
Возле парня в реанимации была девушка. Я ее запомнил, потому что она очень активно его разыскивала. «Береги ее», — дал дружеский совет парню. У него все будет хорошо. У них все будет хорошо!
Я уточнила у Григория Андреевича, качественные ли турникеты были на пострадавших, поскольку, по словам медика добровольческого батальона «Госпитальеры» Игоря Ткачева, который одним из первых оказался на месте происшествия, у медиков «скорых» и волонтеров было китайское дерьмо, а не турникеты.
— Думаю, они были разные, в том числе, наверное, и китайские. Но главное, что они работали. Если турникет не работает, значит, продолжается кровотечение. А кровотечений у раненых не было. Как сосудистый хирург, авторитетно заявляю, что все кровоостанавливающие средства выполнили свою функцию. Я был при сортировке и собственными глазами видел, что турникеты были наложены правильно, — ответил он.
Ранее «ФАКТЫ» писали о том, что родные пострадавших от ракетного удара в Полтаве разыскивают своих по больницам и моргам: «Вызов идет, никто не отвечает».
Фото автора и издания «Полтавська хвиля»
2002Читайте нас в Facebook
