«Россияне ожидают похолодания, чтобы нанести нам максимально чувствительный ракетный удар», — авиаэксперт Валерий Романенко

«Сейчас идет война дронов»

— Валерий Дмитриевич, первый БПЛА Shahed-136 сбили 12 сентября 2022 года вблизи Купянска. С тех пор эти и другие дроны ежедневно атакуют мирные города. В последнее время люди пишут в соцсетях, что слышат во время этих пролетов иные звуки — не те, к которым, к сожалению, привыкли, и что дроны летят гораздо быстрее. Вот только прочтешь, что «шахед» приближается к Киеву, — и уже он кружит где-то в центре. Что нового у россиян в этом сегменте?

— Россияне разбавляют боевые порядки «шахедов» (или «Гераней», как они их называют) дронами «Гербера», отвлекающими внимание нашей противовоздушной обороны. Это дешевые дроны, корпус которых сделан из пенопласта, а внутренние составляющие размещены в корпусе из фанеры. Эти дроны являются упрощенной и более дешевой версией Shahed-136, поэтому создается впечатление, что это тоже «шахеды». Они имеют гораздо менее мощный двигатель, но все равно способны лететь на большую дальность — до 300 километров. Их задача — увеличить расход наших ракет на всякие никчемные дроны, не несущие боевой части.

— Киев считают защищенным городом. Но почему уже несколько недель дроны спокойно залетают в столицу? Сложности охоты понятны. Но есть вопросы, как говорится. Ходят слухи, что ПВО нечем их сбивать.

— Дело в том, что мы не можем на весь этот хлам тратить зенитные ракеты, потому что у нас их мало. Кроме того, зенитные ракеты стоят сумасшедших денег. Стоимость американских ПЗРК Stinger уже составляет 800 тысяч долларов за штуку. Стоимость «шахеда» — максимально где-то 150 тысяч долларов.

Понятно, что вопрос не в цене, а в жизнях людей. Но мы должны учитывать, что пока россияне стараются истощить нашу противовоздушную оборону. Как только это удастся сделать, они отправят ракеты сюда. Сбивать их с ПЗРК очень тяжело. Поэтому мы должны на массированные ракетные налеты, которые обязательно будут, сохранить максимальное количество зенитных ракет, являющихся основным оружием для отражения крылатых ракет.

Вы видите, что сейчас россияне запускают максимально 20 ракет в месяц. А производят 130. Поэтому мы должны готовиться к худшему. Россияне ожидают похолодания, чтобы нанести нам уже максимально чувствительный ракетный удар.

«Шахеды» сейчас сбивают в основном мобильные группы из ПЗРК, пулеметов и легких пушек. Кроме того, применяют, и очень эффективно, большое количество артиллерийских систем с радиолокационной наводкой. Это немецкие зенитные самоходные артиллерийские установки Gepard и зенитно-артиллерийские комплексы противовоздушной обороны Skynex, австралийский противодроновой боевой модуль Slinger и другие системы. Мы получили из Чехии, Хорватии, еще многих стран системы без радиолокационного наведения. И стараемся использовать эти средства для уничтожения «шахедов». Пока что довольно успешно. Ибо процент сбития доходит где-то до 90.

— При этом дроны долетают на запад Украины. Люди не могут понять, неужели на столь длинном пути их нельзя сбить.

— Можно сбить. И сбивают. Но «шахеды» летят на малой высоте. И их большое количество.

Россияне запускают их в три этапа. В первой волне лишь треть реально ударных «шахедов», а две трети — это «Герберы» и фальш-цели. Затем следует вторая волна. Там соотношение fifty-fifty, 50 на 50. А в третьей волне две трети уже реальные «шахеды». Это изматывает мобильные группы.

У нас же не бесконечное количество средств противовоздушной обороны. И действительно «шахеды» летят по всей территории. Над моим домом тоже пролетают. Большинство сбивают, а некоторые наносят ущерб. Что поделаешь? Это война. Сбить все ни одна ПВО не может. Вспомните даже сконцентрированную хваленую израильскую, которой во время последних атак помогали военно-воздушные силы Иордании, США и Великобритании. А все равно она сбила лишь часть баллистических ракет.

Читайте также: «Воздушные силы не позволяют сделать из наших городов то, что россияне сделали с Мариуполем», — авиаэксперт Валерий Романенко

— Мы постоянно скидываемся на FPV, Mavic, еще что-то. Что у нас с производством дронов? Понятно, что за эти два с половиной года мы сделали много. Но каково их качество? Насколько они современны? И те, которым мы атакуем территорию россии, и те, которые применяем на фронте.

— Разделим их условно на три класса. Первый — это FPV-дроны. Их напрямую применяют на расстоянии один-два-три километра, максимум пять. Это самые простые беспилотники. Ими управляет один оператор. Их действительно используют в стотысячных количествах. На современном этапе они иногда стоят дешевле, чем артиллерийский снаряд, и их тратят с такой же интенсивностью, как и артиллерийские снаряды. Этими дронами бьют не только по боевой технике, но и по отдельным вражеским солдатам. Поэтому затраты просто огромны.

Кроме того, эти дроны теряют из-за активных вражеских радиопомех. Дрон подлетает, чтобы что-то поразить, а там стоит генератор радиопомех, поэтому он теряет управление и иногда просто падает или не может преодолеть невидимую «стену». Сейчас мы пытаемся совершенствовать устойчивость к радиопомехам или использовать дроны на оптоэлектронном волокне, которые вообще не чувствительны к каким-либо радиопомехам, потому что ими управляют и всю информацию передают по проводу (как в домашнем телефоне). Потому им просто физически невозможно поставить препятствия.

Вторая группа — это средние дроны, назовем их так, хотя они тоже тактичные. Это беспилотники, которые используют для разведки и в качестве ударных дронов-камикадзе на линии фронта непосредственно или на глубину до ста километров. Мы наращиваем их выпуск плюс от союзников получаем значительное количество. Россияне тоже наращивают эту группу. У них это дроны-разведчики ZALA и «Орланы», и ударные «Ланцет» и «Куб». Все эти четыре типа в массовом серийном выпуске.

И третья группа — дальнобойные ударные дроны. У россиян это Shahed 131 та Shahed 136 и «Герани», у нас — с десяток разных типов.

Сейчас идет война дронов. Поэтому скидываться на них нужно. Каждый дрон — это убитый враг, который не убьет нашего солдата. Хотите жить в своем доме, в своем государстве — донатьте на Вооруженные Силы. Альтернативы, к сожалению, нет. Ибо борьба идет не за территорию, не за какие-то богатства, а за наше существование. Если не победит наша армия — победит вражеская. Такая теперь пошла битва, что ничьей быть не может.

— Говорят, что у россиян очень мощная система радиоэлектронной борьбы.

— Там вообще большое количество типов, можно несколько минут только их перечислять. Потому что россияне активно занимались этим вопросом и разрабатывали различные системы: стратегические, которые могут действовать на сотни километров и способны ставить препятствия для спутниковой навигации; тактические, действующие в радиусе 50−100 км; оперативно-тактические, способные прикрыть несколько десятков квадратных километров, на которых действуют подразделения от батальона до бригады; объектовые, способные прикрыть конкретные объекты.

Кроме того, они еще прикрывают средствами РЭБ даже позиции зенитно-ракетных комплексов, чтобы мы не достали их беспилотниками. Поэтому расход БПЛА при ударах по любым вражеским объектам большой. Если бы мы били ракетами, эти расходы были бы гораздо меньше. Ибо ракеты имеют независимые от спутников системы донаведения на конечном этапе. А у беспилотников их нет. Иначе они стоили бы столько, сколько ракеты.

Что касается нашей РЭБ. Сейчас вы видите в ежедневных сводках Воздушных сил, что большое количество российских ударных БПЛА потеряно локационно. Часто до трети, а последние несколько дней количество исчезнувших таким образом беспилотников больше количества сбитых.

Читайте также: «Ракетные удары россияне будут наносить до последнего дня этой войны», — военный аналитик Петр Черник

У нас была разработана специальная система «Покрова», сбивающая с курса эти «шахеды». Это наиболее эффективная система, покрывающая большие площади. Кроме того, есть по крайней мере десяток других систем разной дальности действия. А непосредственно на фронте только отечественных систем индивидуальной защиты или защиты небольших участков где-то до полусотни.

Комплексы и средства РЭБ украинской разработки — это «Буковель», «Пиранья», «Прометей». Есть стационарные, а есть и переносные — например, антидроновые ружья. Они не стреляют, а глушат эти дроны, их выпускают разной мощности. Например, система типа «анти-квадрокоптер» — легкое, но довольно громоздкое ружье, которое в ограниченном секторе создает радиопомехи. Если туда попадает беспилотник, он просто теряет управление и падает. То есть средств РЭБ разного уровня достаточно много.

Главное, что в последнее время нам удалось средства РЭБ объединить в единую систему. Это позволяет ставить препятствия на маршруте полета российских ударных дронов на долгое время. Поэтому они настолько отлетают от курса, который им нужно держать, что уже не способны восстановить свой маршрут. Локационно потерянные означает, что они где-то улетают в Божий мир. Могут повернуть на беларусь, или на соседние страны, или вернуться в россию, или просто выполняют полет без маневров. Потому что если не восстановил ориентацию — все, дальше прямолинейный полет и он где-то падает.

«Подготовка одного летчика соответствует примерно стоимости российской крылатой ракеты»

— В одном интервью вы сказали, что россия сильно недооценила нашу ПВО. Что «россияне не смогли подавить ни радары, ни зенитно-ракетные комплексы, ни вывести из строя нашу авиацию, имея огромное количество крылатых и баллистических ракет, которыми могли расстрелять все на свете, и были уверены, что они это сделают». А что с российской ПВО? Мы иногда шутим, что она дырявая, потому что наши дроны долетают все дальше и дальше. Какие там проблемы и в чем у них прогресс?

— Прогресс в том, что они наращивают возможности своих средств радиоэлектронной борьбы, то есть разнообразят постановку радиопомех. Это увеличивает затраты как наших FPV-дронов, так и дальнобойных. Ибо, например, по отдельным объектам мы вынуждены запускать по 20−30 беспилотников для того, чтобы получить хоть какие-то результаты.

А проблемы у россиян с нехваткой средств противовоздушной обороны. Потому что мы сделали некоторые очень сильные шаги. Например, ударили прямо непосредственно по кремлю дроном, который там не мог нанести никакого вреда. Но российское руководство переполошилось и вынуждено было создать сплошные кольца противовоздушной обороны вокруг Москвы и Санкт-Петербурга и поставить туда десятки комплексов малой дальности — «Торы», «Панцири» и т. д. Их надо было где-то взять. Они сняли их с фронта.

Выпуск этих мобильных систем достаточно длительный, они дорогие и нуждаются в большом количестве радиоэлектронных элементов, с которыми в россии трудно. Поэтому сейчас мы активно выбиваем у россиян радиолокационные станции. Союзники дают нам антирадарные ракеты. Мы с наших самолетов (не с F-16) применяем их более-менее успешно. Кроме того, благодаря разведке находим позиции и другими средствами — теми же ракетами HIMARS, ATACMS, SCALP — наносим по ним удары. Мы стараемся ослепить российскую противовоздушную оборону, потому что радары это глаза ПВО. Без них нельзя обнаружить самолет, запустить ракету и совершить наводку.

Следующая их проблема, что мы, например, пробиваем дырку в их ПВО, выбиваем одну-две радиолокационные станции и в этот узкий коридор запускаем достаточное количество наших беспилотников. Поэтому россияне вынуждены были отказаться от серьезной объектовой противовоздушной обороны. Что они сделали? Сосредоточили у линии фронта и у границы средства ПВО в надежде, что все, что мы запускаем, они будут сбивать. А мы совершенствуем нашу тактику и пробиваем дырки. Теперь, если наши дроны пролетели линию фронта, то у них гораздо выше возможность преодолеть какую-то слабенькую местную противовоздушную оборону. Даже на аэродромах там стоят один-два комплекса «Тор» или «Панцирь». С «Панциря» особенно плохо работать по беспилотникам, потому что они их просто не видят.

Еще проблема, что мы запускаем большое количество украинских дешевых беспилотников (таких, как их «Герберы»), на которые россияне вынуждены тратить ракеты, потому что с артиллерийскими и другими системами и мобильными группами у них трудно. У них большая территория, не хватает мобильных групп.

То есть сейчас мы находим эффективные средства преодоления их противовоздушной обороны и нанесения ударов по важным объектам как логистики, так и инфраструктуры, производственных мощностей и складов.

Читайте также: «Чтобы Украина выстояла в этой войне, вашим властям нужно принять очень непопулярные решения», — военный аналитик Игаль Левин

— В вашей недавней статье «Угрозы от российской авиации. Что изменилось с начала войны» вы говорите, что за время полномасштабного вторжения были развеяны главные мифы, связанные с боевыми способностями российской авиации. Главный миф — что она способна вести реальные боевые действия. Что у них с самолетами? С производством, ремонтом, восстановлением и т. д.

— Максимальные потери российская авиация понесла в 2022 году, когда они пробовали преодолевать нашу противовоздушную оборону. Приблизительно с мая 2022-го россияне отказались от этих попыток. Они убедились, что наносить удары обычным оружием по территории, контролируемой нашими войсками, крайне опасно. Потери у них резко упали. И производство тоже упало. В 2022-м был максимальный выпуск — 27 боевых самолетов. А затем он каждый год уменьшался примерно на 15%. В 2023-м — 22−24 самолета, а в нынешнем — 16 по состоянию на середину октября.

Они выпускают только самые современные самолеты типа Су: Су-30СМ, Су-34, Су-35 и пятого поколения Су-57 (но этот крайне ограничено, по два в год). В общем, россияне восстановили потери в бомбардировщиках и даже увеличили количество истребителей по сравнению с 2022 годом. То есть выпуск самолетов падает, но все равно потери Су-34 они почти восстановили — было 140, сейчас где-то 130. Количество истребителей они нарастили, потому что выпуск превышает потери. А потери штурмовиков Су-25, которые достигают примерно четырех десятков машин, восстановить не способны, потому что производство этого самолета было завершено в 1989 году. Поэтому сейчас ведут переговоры с северными корейцами о предоставлении этих самолетов из запасов. Они хоть и старые, и вылетанные, но россияне согласны на любые. И могут просто одолжить или забрать их из Северной Кореи.

Стратегическая авиация практически потерь не понесла — два-три самолета типа Ту-22М3, которые в общем не играют важной роли в ударах. Это самолеты, запускающие не очень дальнобойные ракеты Х-22. От них страдают в основном в прифронтовых областях. А потерь самолетов Ту-95МС, которые запускают Х-101, или самолетов МиГ-31К, которые запускают «Кинжалы», у них пока нет.

— На днях появились новости о том, что британские Королевские воздушные силы подготовили 200 украинских летчиков, которые позже начнут подготовку на F-16 и Mirage. Вы прокомментировали, что это немного «бодрая информация»: «На самой процедуре выпуска присутствовало всего восемь украинских пилотов. И все. Это вторая группа из восьми пилотов, которая подготовлена в Великобритании. Причем подготовлены не для полетов на F-16, а на самолетах первичной летной подготовки».

— Подготовка одного летчика соответствует примерно стоимости российской крылатой ракеты. Мы вынуждены готовить наш летный состав в странах НАТО. На нашей территории, к сожалению, нет возможностей. Пытались готовить на отдельных тыловых авиабазах, но россияне стараются наносить по ним удары.

Есть три этапа: первичная подготовка, повышенный уровень и подготовка на боевые самолеты. Первоначальная подготовка нашего летного состава идет в Великобритании и других странах. Летчиков повышенного уровня обучают в Великобритании, в Штатах и во Франции. А подготовка на боевые самолеты на F-16 проходила в Дании на авиабазе Скрюдструп и в США на базе Моррис. Сейчас Скрюдструп закрывают. Потому остается подготовка в Соединенных Штатах, но в сентябре завершилось финансирование этого процесса. Будет ли продолжение дальше, не могу сказать. Там были проблемы.

В Румынии на авиабазе Борча 13 ноября прошлого года был открыт Европейский учебный центр подготовки пилотов истребителей F-16. Подготовка летного состава для Украины там началась с сентября этого года.

У россиян дефицита летных кадров нет. Несмотря на то, что учебные аэродромы, которые располагаются в основном в Краснодарском крае, сейчас используют для боевой авиации, все равно летный состав готовят. Они в тепличных условиях подготовки по сравнению с нами. Мы ведь не можем бить по их территории. Эти удары беспилотниками — это так, знаете, для поддержания нашего боевого духа. У нас и количество недостаточное, и возможности этих беспилотников достаточно ограничены. Мы можем поражать только чувствительные места, однако бить, например, по всем подряд их аэродромам или по учебным центрам не можем.

Читайте также: «Мы заходим в век очень серьезного силового противостояния в мире», — Роман Безсмертный

— В ежедневных сообщениях Воздушных сил мы постоянно читаем: «Пуски управляемых авиационных бомб тактической авиацией на Сумщине, Донбассе, Харьковщине». По вашим словам «КАБы — это сейчас единственный способ эффективного использования российской авиации». Можем ли мы как-то противодействовать этому ужасу?

— Как бороться с КАБами? Напрямую уничтожать их носители. Однако на наших самолетах нет ни настолько дальнобойного вооружения, ни оборудования, чтобы мы могли вступать в воздушные бои с ними. Россияне имеют более качественное оружие. Поэтому наш легендарный летчик капитан Андрей Пильщиков (позывной «Джус», погиб 25 августа 2023 года, получил посмертно звание Героя Украины) говорил об обреченности в воздушных боях: «Чувствуешь себя почти камикадзе». То есть большие шансы погибнуть.

Поскольку уничтожать носители мы не можем, то применяем непрямые методы — бьем по российским складам боеприпасов и авиационного горючего. Угроза получить удары ракет ATACMS по аэродромам заставила россиян отвести их авиацию на большое расстояние от линии боевого столкновения. Это тоже уменьшает интенсивность ударов, потому что им дольше лететь. После получения F-16 россияне должны заметить, что их самолеты, в конце концов, могут быть сбиты, что нужно лететь и внимательно рассматривать все вокруг. А это, соответственно, требует более тщательной подготовки, времени и усилий. Однако для нас ситуация продолжает оставаться очень сложной.

Читайте также: «После того, что пережила Украину за эти годы, Третьей мировой войны нам уже бояться не стоит», — Владимир Ельченко

620

Читайте нас в Facebook