«Иногда как током бьет по пальцам или пяткам, которых нет»: ветерану ВСУ установили уникальные остеопротезы

Наша беседа с 58-летним ветераном войны Игорем Крупновым началась с фразы «я только что пришел с прогулки». Казалось бы, что здесь необычного? Прогулялся человек утром — это класс. Однако дело в том, что у Игоря нет обеих ног…
Об уникальной операции, о возвращении к полноценной активной жизни и о другом Игорь Крупнов рассказал «ФАКТАМ».
«Машина пролетела в воздухе десять метров, приземлилась на крышу и загорелась»
— Игорь, какое расстояние вы сейчас можете пройти?
— Пешком — десять километров, на велосипеде проезжаю двадцать. Когда путешествуем с женой по Европе, преодолеваю за рулем до тысячи километров в день.
— Чем занимались до войны?
— У меня был свой бизнес в Днепре — с 1997 года строил плавательные бассейны. По специальности я инженер-строитель. Родился в Каменском (бывший Днепродзержинск), а в Днепре жил с 1983 года, когда поступил в институт.
Я поддерживал курс Украины в Европу еще со времен Оранжевой революции, потому что мне импонировал западный образ жизни, я всегда разделял европейские ценности. Конечно, был на стороне Революции достоинства. Однако, когда началась война, сказал, что, хотя имею боевой опыт (с 1984-го по 1986 год воевал в Афганистане), пойду в окопы только вместе с нашими олигархами. Считал, что именно они в первую очередь должны защищать страну, которая дала им все. У десантников был лозунг «никто, кроме нас», а я думал: «Что, опять мы должны погибать?» Такая позиция у меня была.
Но я поддерживал армию. Мы отдали свой офис волонтерам на четыре года. Возил на фронт продукты и теплые вещи. Хорошо знаю районы Новолуганского, Светлодарска и Дебальцево. Из Дебальцево мы буквально за три дня до российского наступления вывезли маму моего афганского побратима. Потому что он на заработках находился, а женщина была совсем беспомощная.
То есть не сидел сложа руки. А для себя определил: если путинские танки подойдут к Днепру, пойду на войну, потому что тогда уже некуда деваться. Когда началось полномасштабное вторжение, понял, что нужно быстро действовать, в противном случае мы потеряем Украину.
— Насколько сложно было принять решение пойти на фронт? Вы ведь понимали, что такое война.
— Конечно, понимал. Однако и понимал, что не все на передовой гибнут. На весах была опасность оккупации страны. Я лично должен был что-то сделать, чтобы этого не произошло.
Жена не хотела, чтобы я шел на войну, но и не оказывала активного сопротивления. Когда она решила ехать за границу, почувствовал, что у меня уже руки развязаны, потому что семья в безопасности. Старшая дочь с мужем за полтора года до этих событий переехала в Ивано-Франковск (кстати, зять тоже сам пошел в военкомат), а младшая жила в Бельгии.
Непосредственно на линию боестолкновения попал 1 мая 2022 года. Воевал на Херсонщине.
Что касается страха, я еще с Афганистана знал, что война — это страшно. Но нужно работать с этим страхом. Некоторым способам меня научила жена еще в 2014 году. Она тоже как волонтер ездила к ребятам. Жена — врач по образованию. Хотя в то время работала в бизнесе, однако свои навыки по психиатрии, психологии, психотерапии не утратила и очень успешно применяла в работе с военными. Она видела, что бывает с людьми, когда работает тяжелая артиллерия.
Читайте также: «Одного бойца привезли на эвакуацию как погибшего. А медики его воскресили»: защитник Украины о войне «на нуле»
— Какую должность занимали в армии?
— Был начальником разведки 105-го батальона 63-й бригады, а через некоторое время стал заместителем начальника штаба.
Что касается звания, с этим вышла смешная история. Когда пошел на войну, уже был капитаном, о чем было написано в личном деле в военкомате. А в военном билете этой записи не было. Тогда никто на эти разногласия не обратил внимания. То есть попал в бригаду как старший лейтенант. Однажды начальник штаба сказал: «Будем подавать тебя на капитана». Ответил: «Подожди, потому что я уже капитан». Однако получил звание, а затем пришли документы из военкомата. Теперь жена меня называет дважды капитаном.
— Когда и как вы получили ранения?
— Это произошло 19 ноября 2022 года. Уже освободили Херсон, и нам командование поставило задачу занять новые рубежи обороны. Мы с комбатом на обычном гражданском внедорожнике поехали на рекогносцировку. Когда возвращались на базу, наткнулись на противотанковый минный барьер. Сработали одновременно две мины. Машина пролетела в воздухе десять метров, приземлилась на крышу и загорелась. Хорошо, что за нами спустя некоторое время приехали наши ребята. Они нас и вытаскивали. Комбат, к сожалению, не выжил.
Однако я этого всего не помню, потому что сразу потерял сознание. Мне уже потом рассказывали, что там было, как оказывали первую помощь, как отправляли в Николаев. В сознание впервые пришел через трое суток, когда реанимобиль вез меня из Николаева во Львов. Понял, что лежу совершенно беспомощный и не могу даже подвигаться. Но мозг работал. Попросил у врачей телефон, чтобы сообщить друзьям. Не хотел их огорчать. Сказал им, что потерял телефон, потому звоню с чужого.
Шансы выжить были мизерные. Во-первых, травмы очень серьезные. Во-вторых, оказание помощи было неадекватным из-за врачебных ошибок. Жена говорит, что если бы я остался в Николаеве, просто умер бы.
Когда заместитель комбата позвонил ей и рассказал, что произошло, она сразу приехала из-за границы и организовала мою эвакуацию во Львов. Там она меня встретила вместе с волонтером, которую я еще знал со времен АТО, она тоже врач. Именно она направила меня во львовский реабилитационный центр UNBROKEN, где занимаются всем — от политравм и ожогов до психологической работы, потому что знала, что там классные специалисты, которые могут вытащить меня из лап смерти.
В первые минуты встречи увидел в глазах жены радость, что я жив, и сильную тревогу. Она потом сказала, что у меня была маска Гиппократа. Медики используют такой термин, когда человек уже одной ногой на том свете. Такое онемение мышц лица, что оно становится как маска. А я не ощущал, насколько все плохо.
Дальше была операция по ампутации правой ноги. Проснулся, посмотрел на солнце в окне и понял, что живой. Потому что во время путешествия во Львов думал: ну, блин, наверное, это конец. Но страха не было. Как будет, так и будет.
.jpg)
Читайте также: «Раненый военный с отсутствием двенадцати с половиной сантиметров кости уже проходит реабилитацию»
— Говорят, что человек в такие моменты жалеет, что чего-то не сделал, мог где-то поступить иначе, чего-то не успел.
— Такого не было. Я постоянно находился как в тумане. Знаете, в сверхсложных ситуациях люди часто просто полагаются на волю Божью. При этом я не очень религиозный человек, хотя знаю, что Бог есть, что этот мир и каждый из нас — это его творение. Со мной на войне всегда были крестик и иконка Божией Матери на цепочке. Считал их своим оберегом. Однако их, а также деньги и документы украли после ранения, что меня очень возмутило.
«Боли было многовато»
— Вы стали первым человеком в Украине, которому установили протезы в кости ног. Это была уникальная операция.
— Вообще было девять операций, из них четыре основных — ампутации и реампутации. Оперирующий меня хирург настаивал на ампутации колена на правой ноге, поскольку оно работать не будет. Однако в преддверии этой операции во Львов приехал австралийский специалист по остеоинтеграции. Этот хирург посмотрел на мою ногу и сказал, что сбережет мне колено, а через некоторое время приедет и поставит остеопротезы. И сделал это, за что я ему очень благодарен. 19 декабря 2022 года провели сложную операцию, поставили пластину на сломанную большую берцовую кость
— Это же сплошная боль.
— Да, боли было многовато. И эта боль очень истощала. Вот операцию сделали, у тебя никаких сил нет. Антибиотики, наркотики, другая фигня. Потом понемногу восстанавливаешься, почти приходишь в более-менее нормальное состояние. И снова операция, снова ты падаешь и снова выгребаешься оттуда. И опять постоянная боль. Надо было иметь большое терпение.
— Что вам давало силы это все выдержать?
— Поддержка семьи и друзей. Приезжали дочери, жена контролировала и отслеживала все процессы и держала руку на пульсе, была круглосуточно на связи с главным врачом и хирургами, заботилась о надлежащем уходе, который имеет очень большое значение. Оно все само собой не происходило.
Жена меня хорошо знает. Она чувствовала, когда я отчаивался. Я отворачивался к стенке, у меня пропадал аппетит, меня тошнило, было головокружение, ничего не хотелось. Пару моментов было, когда действительно находился на краю пропасти. Она даже нашу собаку в реанимацию привозила, чтобы меня вытаскивать из той депрессии.
.jpg)
— Все, кто потерял конечности, говорят, что больше всего истощает фантомная боль.
— Да, боль была страшная. Надо было и медикаментозно выходить из этого состояния, и психологически. Врачи разные способы советовали, как с этим работать. Благо это в прошлом. Сейчас это уже не боль, а какие-то постоянные ощущения в конечностях, которых нет. Иногда как током бьет по пальцам или пяткам. Или одновременно и сжимает ноги, и распирает изнутри. Вот у меня нет стоп. А такое ощущение, будто влажный песок на них давит. И вечером это давление увеличивается. На погоду тоже реагирую. Но с этим можно жить.
Читайте также: «Самое ужасное место для ампутированного — это метро», — тренер по акробатике, потерявший ногу на фронте
— Однако вернемся к этой уникальной операции. Как вам вживили этот протез? Вкрутили в кость как зубной имплант?
— Именно так — большой имплант вкручивают в кость ноги, и он там со временем приживается. Теперь я на него прикрепляю протез. Это уже чистая механика. Просто прикручиваю гаечным ключом. И все. Это очень просто. Занимает полминуты. Утром прикрутил, вечером выкрутил.
Сначала я радовался, что могу дойти до туалета, кухни, ванной. Сейчас для меня это обыденность и мелочи. Я веду полноценную жизнь. Единственное, что я не могу бегать. У меня первый разряд по легкой атлетике, я занимался бегом. В 53 года пробежал полный марафон — более 42 километров. И сейчас со спортом дружу. Недавно вернулись с женой из Болгарии. Там через день ездил на велосипеде, довел дистанцию пока до двадцати километров, но понимаю, что могу проехать больше.
.jpg)
— Супер!
— А в сентябре плавал в море, не снимая протезов. Чем эти протезы классные, что их можно целый день носить и никаких неудобств нет. Ребята, у которых обычные протезы, жалуются, что надо их периодически снимать, потому что культя устает, что нога потеет, что нужно за той культей следить.
— Даже говорят, что вес нужно держать, потому что похудеешь и протез будет болтаться.
— У меня таких проблем нет. И в этом большой плюс именно этого способа протезирования.
— Какие яркие картинки этой войны будете помнить всю жизнь?
— Это несколько эпизодов, когда мог погибнуть, поскольку снаряды падали буквально рядом. Такое никогда не забудешь.
Это общение с побратимами, очень смелыми и мужественными людьми.
Часто вспоминаю моменты, когда в период катастрофической нехватки боеприпасов, звонили по телефону из бригады: «Даем вам „пушку“ поработать». Как я тогда бежал к своим разведчикам, которые поднимали дроны для корректировки огня. И стоял рядом с ними и видел, как наша артиллерия работает по кацапским позициям. Это очень вдохновляло. Чувствовал себя причастным к действительно судьбоносным событиям в истории нашей страны.
Помню ощущение эйфории, когда освободили Херсон. Эмоции тогда просто зашкаливали.
Очень жаль, что я выбыл из этой гонки. Но хочется хоть чем-то помогать ребятам. Мы закупили качественный дрон дальней разведки и несколько «мавиков» для моего подразделения, а также одежду с подогревом от Power Bank. Сделал для них несколько автомобилей, потому что на фронте они как расходный материал, Короче, делаю для побратимов все, что могу.
К сожалению, от первого состава батальона немного ребят осталось, не буду озвучивать цифры.
— Вы работаете?
— Да. С 2023 года немного вернулся к своей предыдущей деятельности. Кстати, представьте: в Днепре, в 150 километрах от линии фронта, люди продолжают строить поместья с бассейнами, покупать недвижимость за границей, элитные автомобили и даже самолеты. Львиная доля этих приобретений — за деньги, которые нам дают западные партнеры для Победы в войне. Выходит, у украинцев есть враги внешние, которым мы неплохо даем по зубам, и внутренние, борьбу с которыми мы пока проигрываем. Считаю, что это большая недоработка нашей власти и нашего президента. Поскольку таких явлений во время войны не должно быть. Страна должна работать на Победу. А то для одних война, а для остальных — спокойная жизнь.

— Когда-то этот ужас закончится, надеюсь. О чем мечтаете, кроме Победы?
— Жизнь продолжается. Мы с женой далеко не планируем, но очень мечтаем о внуках. Главное, чтобы мы остановили это нашествие и сохранили Украину.
Ранее Герой Украины Василий Бурмеч в интервью «ФАКТАМ» отметил, что Украина не сможет победить с тем подходом к войне, который видим сейчас.
841Читайте нас в Facebook