«Проявившиеся в 2023-м проблемы теперь обостряются, а цена ошибок для Украины значительно выросла», — политолог Олег Саакян

—  Олег, по вашим словам, очень тяжелый, драматический и кровавый прошлый год вышел пролонгированным 2022-м, его версией 2.0, с чем трудно не согласиться. Однако нас предупреждают, что в этом году мы должны готовиться к худшим сценариям. У экспертов достаточно негативные прогнозы для украинцев, а западные СМИ теперь выходят с заголовками: «Надежды на победу исчезают», «Мрачный прогноз для Украины», «Украина может не удержать линию фронта» и т. д. Понятно, что все будет зависеть от ситуации на передовой, а она сейчас патовая и шаткая — и у ВСУ, и у захватчиков нет достаточных ресурсов для больших наступлений и прорывов.

С чем мы вошли в 2024 год? Что будет происходить внутри страны, если, не дай Бог, враг будет иметь успехи? Ваши прогнозы?

— Линия фронта может динамично меняться — где-то проседать, где-то, наоборот, ВСУ могут двигаться вперед. Но мы уже вышли из фазы быстрой войны, где конечный результат во многом определялся военным мастерством, силой духа и ситуацией на передовой. Сейчас мы уже в противостоянии систем, организованности как армии, так и тылов. Именно способность организоваться вдолгую и наилучшим образом использовать и без того ограниченные ресурсы может оказать критическое влияние на нашу стойкость и будущую Победу.

Этот год начался для нас с необходимости интенсивной работы над ошибками и отложенными вопросами и задачами, которые мы не решили и по которым уже пропустили дедлайны. И все это в условиях, когда ситуация вокруг Украины попадает в еще большее поле неопределенности.

Это касается, к примеру, темы мобилизации. Этот вопрос должен был подниматься еще в конце 2022-го — начале 2023 годов. Однако мы дотянули до состояния, когда уже появилась критическая потребность в человеческих ресурсах для фронта, когда действующая система мобилизации не только провалилась, но и успела дискредитировать этот процесс в глазах общества. В прошлом году этот вопрос на волне положительной информации и положительных ожиданий с передовой мог рассматриваться как рабочий, однако его перенесли на период спада и разочарований, соответственно, усилили его чувствительность.

Также гораздо раньше должна была быть создана национальная стратегия доходов. С перестройкой экономики на военные рельсы мы тоже опоздали. Уже не говорю о показательной борьбе с коррупцией, прежде всего в секторе обороны. А завершу этот перечень тем, что Украина 2023 год прожила без поиска и артикулирования модели существования общества и государства в условиях длительной войны.

И вот теперь мы, уже имея негативные последствия этой несделанной работы, вынуждены одновременно работать и над стратегией, и над преодолением догоняющих последствий.

— Есть ли у нас шансы справиться с этим?

— У нас нет выбора. Это сверхвызов для нашего государственного аппарата. Но придется справляться с ним. Это экзамен на способность украинского государства.

Хотя объективно мы зашли в 2024-й значительно лучше подготовленными, чем год назад. И с точки зрения финансовой устойчивости, поскольку золотовалютные запасы больше, рост ВВП — 5%, экономика начала адаптироваться к ситуации. И с точки зрения прикрытия неба — ПВО уже сбивает львиную часть всего, чем россия нас атакует. Помните прошлую зиму с веерными включениями, даже не выключениями, электроэнергии? Теперь наши энергосистема и инфраструктура более подготовлены к этим атакам. А потопление российских кораблей вообще стало для нас нормой, а не каким-то чудом, как раньше.

Если год назад люди возмущались: «А где же удары по россии? Надо отвечать! Они расстреливают Украину, а мы ничего сделать не можем», то сейчас на территории агрессора ежедневно что-то взрывается. Туда летят и беспилотники, и ракеты, и наши диверсанты работают отлично.

В прошлом году наша экономика задыхалась из-за того, что россия вышла из зерновой сделки, которая позволяла Украине исключительно экспортировать и исключительно продовольствие. Теперь благодаря усилиям ВСУ и дипломатов украинский экспорт зерновых уже вышел на показатели лучших периодов реализации этого соглашения. Сегодня мы экспортируем не только зерно, но и более широкий спектр продукции. А наши порты используют уже и для импорта, потому что мы сняли их блокаду.

Это я привел несколько позиций, чтобы показать, что ситуация в целом улучшилась. Но из-за внешней неопределенности и из-за необработанности целого ряда проблем, которые проявились в 2023-м и теперь лишь обостряются, мы понимаем, что цена ошибок для Украины значительно выросла.

Читайте также: «Мы заходим в столетие очень серьезного силового противостояния в мире», — Роман Безсмертный

— Фундаментальная ошибка Банковой — это переполох с мобилизацией. Почему наши политики боятся принимать непопулярные, но нужные государству законы, когда решается судьба Украины?

— Здесь речь не только о страхе и собственных рейтингах. Модель управления, выбранная властью, то есть решение всех вопросов малой группой менеджеров, и, соответственно, построение этой модели антиинституционным способом исключительно по принципу преданности, предусматривает работу с проявленными угрозами или даже с их последствиями в режиме ad hoc (в переводе с латыни «для этого случая или цели»), а не их прогнозирование и недопущение и проактивную работу вдолгую.

Соответственно, тогда решение проблем начинается лишь в тот момент, когда они становятся критическими, электорально значимыми или появляются на радарах у социологов как угрозы большого веса. И тогда уже срабатывает электоральная логика — популярный или не популярный вопрос и его решение.

Ключевым ресурсом власти всегда является легитимность, то есть готовность признавать ее и ее решения. Конечно, легитимность не только персон, но и должностей. Однако в ситуации, когда институции слабы и их часто вообще не используют, они не выступают даже буфером, то есть смягчителем удара для власти. Потому что все прекрасно понимают, что есть конкретная фамилия человека, принимающего то или иное решение, и вес этой личности очевидно высок.

Читайте также: «Власть не демонстрирует желания быть достойной своего народа», — политолог Евгений Магда

С одной стороны, этот институт выполнял бы амортизационную функцию, однако ее там нет. С другой, тогда эта легитимность подменяется непосредственно симпатиями и рейтингами. Понятно, что властью движет инстинкт самосохранения.

Поэтому любой такой вопрос, который мог быть решен пусть дольше, но мягче и без этих последствий, каждый раз превращается чуть ли не в рубикон и сверхусилия и сверхриски для легитимности власти. В конце концов это приводит к тому, что в определенный момент она вообще отслаивается от общества.

Таким образом, власть сама провоцирует то, что каждое ее решение еще изначально рассматривается через призму недоверия и критики, что оно преодолевается в фазе обострения, под давлением общественного сопротивления или возмущения, когда оно уже однозначно негативно в восприятии людей. И тогда на каждом остром вопросе возникает не акт солидарности по вертикали, а, наоборот, акт раздора, при этом внутри власти пытаются перекинуть ответственность друг на друга.

Постоянная работа в таком режиме вообще создает невозможность поддержки любых решений власти. И тогда она начинает капсулироваться и воспринимать людей как критиканов, которые по любому вопросу, не понимая его значимости, все равно будут отчитывать власть. А тогда зачем привлекать общество?

Все это приводит к обострению и самоуглублению этой проблемы. Общество привыкает к тому, что, если оно не будет критиковать, следить, не доверять, то им манипулируют и пренебрегают. А власть — к тому, что общество, не разбираясь в причинах и важности того или иного вопроса, сразу стартует с критикой и недоверием. Такая ситуация угрожает существованию государства.

— Современная политика требует действовать на опережение, на что наша власть не способна априори. Почему команда Зеленского за почти пять лет не научилась мыслить стратегически и допускает конфликты на всех уровнях и во всех сферах — от ревности к популярности Залужного до взаимоотношений с мэрами больших городов, от обороны до культуры? О коррупции вообще молчу. Даже симпатиков Зеленского все чаще раздражают непонятные действия Банковой, где не могут просчитать, что получат на выходе, когда реализуют какую-то идею.

— Это требует специфических навыков и знаний. Внутри нашей власти нет институции, где происходила бы конкуренция и положительная селекция, в том числе мнений. Это приводит к тому, что эта система упрощается и в ней повышается только принцип преданности и лояльности. И тогда даже критику идей и состязательность там воспринимают как измену.

В этих условиях ни о какой стратегии говорить невозможно. Такая система способна исключительно реагировать — лучше или хуже. Функция стратегирования атрофирована у украинского государства. Когда она проявляется, это скорее исключение и чудо, которое случается, если сложились определенные звезды и из-за сверхусилий отдельных людей.

Когда модель успеха строится на эффективной и быстрой идентификации массового запроса общества и своевременном ответе на него, проще говоря, на популизме, то это не предполагает лидерства. В этом случае лидерством является быстрее почувствовать, чего хочет толпа, и как можно лучше ей это дать.

А комплексные вызовы или стратегические вопросы требуют не спрашивать у толпы, чего она хочет, а умения построить собственное предложение и потом убедить толпу в том, что именно оно лучшее. Однако любые подходы власти к станку сталкивались с тем, что они не могли обеспечить и достаточное качество этого предложения, чтобы то выдержало критику, и адекватно прокоммуницировать этот вопрос. Соответственно, каждый раз они обжигаются и у них появляется ощущение того, что народ не такой. Это персональная трагедия украинских управленцев и политиков. Зеленский не первый президент, который ее ощущает.

Читайте также: «Давайте сейчас не пугать себя проблемами, какие будут после войны», — Алексей Гарань

— Его полномочия истекают в мае, полномочия Верховной Рады — в августе этого года. О том, что выборы проводить невозможно, говорят и Конституция, и здравый смысл. Однако «нелегитимность» власти может стать аргументом для будущих международных переговоров, подписаний документов, соглашений и т. д. Сто процентов, что эту тему начнет раскручивать кремль.

— Это расхожая ошибка, что подвешенная легитимность может стать путем к переговорам с россией по невыгодному для Украины сценарию. Это не производное. Напротив, если поднимается легитимность украинской власти, это делает невозможными любые переговоры. Потому что она не способна гарантировать исполнение взятых на себя обязательств, а общество не будет признавать такие договоренности.

Однако высокий уровень легитимности власти всегда позволяет исходить из сильной внешнеполитической позиции и даже принимать определенные непопулярные, жесткие и сложные решения. Соответственно, это создавало бы возможности для переговоров с россией в случае, если бы они вообще могли иметь место.

Пока эта ситуация усложняется, однако угроза в другом. Снижение легитимности власти при сохранении, безусловно, ее легальности из-за того, что выборы провести невозможно, будет наращивать внутреннее социальное напряжение и ухудшать дипломатические возможности Украины на внешней арене.

Россия обязательно использует это для атак на имидж Киева. Поэтому я бы не исключал, что в конце весны — летом будет, например, вброшена информация о том, что какой-то из европейских лидеров отказался встретиться с Зеленским или отменил визит из-за того, что не признает его легитимным президентом. Это не будет сказано публично, но об этом напишет какое-нибудь западное медиа.

Или возможна более агрессивная форма. Это когда, условно, Орбан выйдет и прямо скажет, что не будет подписывать документы, где стоит подпись Зеленского. И неважно, что это будет тотальная манипуляция, но россия будет ее использовать. На этом фоне как никогда важна демонстрация того, что украинская власть остается легитимной в глазах общества и имеет достаточный уровень поддержки для того, чтобы ее легальность нельзя было подвергнуть сомнению в условиях, когда невозможно проведение выборов.

Для того, чтобы это происходило, нужны не только проявления лучшего управления, чем сейчас, которое если бы не пополняло запас доверия к власти, то как минимум не сжигало бы его и не уничтожало головокружительными шагами, но также создание других механизмов усиления этой легитимности вроде консультативных. органов, которые давали бы обществу повышение ощущения, что все в стране движется в правильном направлении, и дополнительную коммуникацию с органами власти и более эффективное реагирование на запросы до того, как они могут обостриться.

Читайте также: «Если Зеленский будет продолжать узурпировать власть, это будет очень опасно и для него, и для страны», — политтехнолог Сергей Гайдай.

Это поможет разделить ответственность внутри власти и между властью и оппозицией. Например, низкий уровень доверия к парламенту мог бы частично компенсироваться созданием определенного коллегиального органа по обсуждению ключевых вызовов, где по одну сторону стола будут сидеть президент и главы парламентских фракций, а по другую — лидеры общественного мнения из разного рода слоев, представители коренных народов, религиозные деятели., журналисты. Причем в том числе критически относящиеся к власти.

Там президент может обращаться к оппозиционным политикам: «Ну, вы слышали? Это от нас с вами требуют, и это наша с вами ответственность». Подобные механизмы привлечения оппозиционных субъектов к принятию и реализации решений могли бы дать свои плюсы для повышения легитимности власти в глазах общества. А если не делать никаких нестандартных шагов, то мы сами даем возможность российской федерации отработать против нас по максимуму эту нашу слабость, которая объективно появится в марте-апреле.

— Украину спасли те, кто встал на защиту государства, и коллективный Запад, который дал нам деньги и оружие. Весной 2022 года Киев поддержали десятки стран, нашим сопротивлением гордились. Однако теперь все чаще кажется, что мы раздражаем Запад. Помощь от США уже уменьшается, а после выборов президента ситуация может существенно ухудшиться. Шансы Трампа вернуться в Белый дом достаточно реальны. Что будет тогда с поддержкой Украины и вообще с нашими взаимоотношениями с главным союзником?

— Будет гарантированное наращивание неопределенности при ослаблении американской институциональной политики, которую Трамп будет демонтировать. Для Украины в этом и большая угроза, потому что ситуация имеет серьезные риски стать чуть ли не до катастрофического хуже, и наличие определенного шанса на перемены к лучшему.

— Каким образом?

— Вот Трамп проснется утром и узнает, что путин его чем-то обидел. Тогда он пришлет Украине дополнительный пакет вооружения — такой, какой не мог дать Байден. Или сорвется возможность их договоренности с путиным как элемент давления — также Украина что-нибудь получит.

При Трампе будет расти зависимость от его личных решений. И это при наращивании широкой конфликтогенности внутри американского общества приведет чуть ли не к тому, что Штатам будет просто не до Украины, то есть российская агрессия может стать далеко не ключевой проблемой для сохранения и выживания этой страны.

А если будет переизбран Байден, мы получим гарантированную нерешительность, которую наблюдаем все это время.

— Такая себе дилемма.

— Но есть шанс (и он увеличивается, хотя остается третьим по вероятности), что республиканской среде, если там будет доминировать их классическое ядро, удастся выдвинуть кандидатом Никки Хейли, а не Трампа. В таком случае у нас будет гарантированная решительность.

Конечно, это был бы для Украины идеальный из всех возможных вариантов, хотя при этом надо понимать, что львиная часть ограничений поддержки Украины является продуктом их внутреннего национального консенсуса. Последнее обращение к Байдену трех глав комитетов (они республиканцы) о сценарии украинской Победы и с критикой его политики не что иное, как политтехнология создания идеологической основы для Никки Хейли. Для того чтобы те слабые моменты, которые может критиковать общество, критиковали в лице этих парламентариев, а сильные аргументы, которые проявятся по результату мониторинга общественного мнения, легли в основу ее подхода к вопросу российско-украинской войны. Не говоря о том, что таким образом они ставят на растяжку своих оппонентов из Демократической партии, в частности Байдена, и даже цепляют Обаму, поскольку это классическая и стабильная политика демократов безотносительно к фамилии их кандидата.

— Известное американское информагентство Foreign Affairs недавно написало, что Запад сейчас выбирает, в каком направлении должна развиваться история противостояния россии и Украины. При этом все чаще за океаном звучат фразы типа «неправда, что якобы американский истеблишмент не хочет давать Украине выиграть войну, — он не хочет давать выиграть войну именно этой Украине», то есть там нет желания иметь дело с командой Зеленского.

— Вообще к этому не привязывался бы, потому что это как будто манипулятивный тезис. Я сейчас о другом сказал бы, что касается нерешительной позиции Соединенных Штатов и коллективного Запада.

Электоральная ситуация в США уже сыграла свою роль в подталкивании Европы к более решительным шагам, к большей активности и уравновешиванию возможных рисков с американской поддержкой для Украины. Поскольку в случае катастрофических сценариев все экономические, социальные, безопасные, логистические негативы лягут на плечи европейских государств. А еще это развяжет руки кремлю в продолжении его агрессии на европейском пространстве против стран НАТО. И это высокий шанс захвата Молдовы, прежде всего.

Но в целом политика нерешительности и дискуссии вокруг того, должен путин проиграть или нет и как выглядит украинская Победа, ставят нас в позицию, когда Украина вынуждена все время работать с эскалационными механизмами, поднимая ставки и тем самым стимулируя Запад к принятию решений под давлением фронтовой. ситуации.

Например, ударяя по Керченскому мосту, Черноморскому флоту и его командованию, обеспечивая заходы на территорию россии вооруженных групп россиян, которые решительно настроены свалить путинский режим и т. д. Мы уже неоднократно видели, что именно Украина, вопреки позиции наших партнеров, передвигала флажки за так называемые российские красные линии, демонстрируя, что они существуют не в объективной реальности, а в воображении западного истеблишмента, что это те линии, которые они сами себе нарисовали и ими оправдывают недостаточный уровень поддержки Украины, который позволил бы ускорить нашу Победу.

Читайте также: «На Западе боятся эскалации войны и непредсказуемости россии», — Павел Климкин

— Историк Ярослав Грицак часто подчеркивает, что в затяжных войнах очень важна прочность тыла. А с этим у нас серьезные проблемы. Наша национальная традиция — это ссориться по любому поводу. Некоторые аналитики считают, что нас сближают только ракетные атаки и ощущение экзистенциальной угрозы. Как нам сплотиться, невзирая на все распри?

— Это настолько сложный вопрос… Сейчас наша задача, перезревшая в 2023 году, — это поиск модели существования украинского государства в условиях войны, предусматривающий перевод всех базово необходимых функций в режимы системных и рутинных. И это управленческий вызов.

Социальный вызов состоит в том, чтобы обеспечить людям ощущение справедливости. Согласно античной классике, справедливость — это равное отношение к каждому с опорой на общее благо. Государство должно продемонстрировать, что является общим благом для нации (например, та же мобилизация является ответом на совместное стремление сохраниться), а также разработать подход с балансировкой равенства в этих вопросах для того, чтобы они воспринимались как справедливые в распределении тягот и возможностей.

То есть это перевод в модель, где воюют и государство, и общество. Ведущая роль здесь лежит на элитах, особенно на тех, кто у власти, поскольку для госаппарата это перевод государственных функций из режима надрыва в режим рутины. В частности, обеспечение мобилизации и экономического развития, которые в глазах общества были бы справедливыми, что говорит об умении власти найти и прокоммуницировать, что сейчас является общим интересом и пользой для нации. Для общества это значит обеспечивать потребности войска, но при этом жить, не пренебрегая отдыхом и позволяя себе испытывать весь спектр эмоций — и праздновать, и горевать, и радоваться, и сочувствовать, и далее по списку.

2022 год и по инерции часть 2023-го прошли с многочисленными мораториями. Например, на политическую жизнь, который сломался в прошлом году на наших глазах. Политическая конкуренция возвращается, причем в реалиях довоенного существования. А должна уже формироваться новая модель конкуренции — не за счет национальной безопасности и обороны.

Что касается мораториев на отдых, многие запрещали это себе, потому что нужно же действовать сейчас. Вот и выгорели, и сломались и военные, и волонтеры, и рядовые граждане — те, кто, стиснув зубы, взял на себя все тяготы войны.

Отдыхать нужно. Но без демонстративных роскошей в пику обществу и поперек всей ситуации. Должна быть этика сдержанности и солидарности. Это также должно найти общественный консенсус. Не может вся нация находиться в окопе. В этом просто нет нужды и это нерационально.

Есть оптимальное количество тех, кто должен выполнять боевые функции. И есть значительное количество тех, кто по мере удаления от фронта должен обеспечивать их и наши общие потребности. Начиная с тех, кто в рядах Вооруженных Сил занимается немилитарной работой, и завершая уплатой налогов, обеспечением функционирования инфраструктуры, энергетики и т. д. и даже сервисами для того, чтобы выехавшие за границу люди могли вернуться домой.

В таком случае вопрос «а чего ты не на фронте?», «а выпишите нарушителю, преступнику, коррупционеру повестку» является элементом деструктивного поведения. Это также то, что перенеслось в 2024 год и что мы должны решить.

Обеспечение солидарности в условиях войны — это не вопрос какого-то одного магического решения или правильного поведения кого-то персонально, пусть даже президента. Это постоянная работа механизма повышения этой солидарности в противовес центростремительным силам, которые и при активном участии врагов, и без них в Украине объективно будут и есть.

Читайте также: «Мы травмированные этой войной люди, поэтому самое главное — отцепиться от себя и от других», — Дмитрий Золотухин.

— Нам нужно срочно настроиться на длительное противостояние с агрессором. После нереализованного наступления ВСУ в обществе распространились пессимизм и отчаяние. Никто не знает, сколько испытаний, вызовов и рисков нас ждут впереди. Об этом вы написали трогательный текст к десятилетию Революции достоинства: «Времена не выбирают, но выбирают, кем в них быть. Этот путь длиннее, чем хотелось бы, тяжелее, чем можно было бы вообразить. Он закаляет бешеной ценой, заставляет быть верными себе и вдохновлять этим мир, идти и наконец дойти. Мы как нация избрали это в момент истины и выстояли. Тогда, сейчас и уже навсегда». Однако мы все уже очень вымотаны. Где брать силы на дальнейшую упорную борьбу за существование Украины?

— Человеку, который куда-то идет, нужно знать, где же конец этого пути. Такова человеческая природа. Есть ситуации, когда мы знаем вектор, но не знаем расстояния. Это напоминает скорее маршрут по пустыне или по степи.

Когда мы не знаем дистанцию, должны сконцентрироваться исключительно на себе, на своей способности идти столько, сколько будет необходимо, и, соответственно, уметь распределять и восстанавливать свои силы, не зная, сколько еще не увидим чего-то, за что можно ухватиться глазом.

Такая фокусировка в прикладном значении — это о том, что каждый должен знать, чем он полезен. Больше всего устают не от работы, а от ощущения беспомощности, неопределенности и незнания, куда себя девать.

Фраза «верим в ВСУ» уже давно должна стать фразой «мы являемся частью ВСУ». Кто-то на фронте, кто-то в тылу. Киевский бариста днем готовит кофе, платит с доходов налоги, а вечером идет в волонтерский центр или в какую-то фирму собирать дроны.

Задача государства — создать модель, в которой все общество будет чувствовать вместо вины и невовлеченности, которые, кстати, имеют и положительные формы (например, многие люди таким образом откупаются от него донатами), персональное достоинство. Должен произойти такой переход.

В короткой войне общество способно самоорганизоваться, и украинцы в этом олимпийские чемпионы. Но долгая война предполагает лидерскую функцию за государством — видеть дальше и прорисовывать эти механизмы, обеспечивать их, потому что от этого зависит то, как сегодняшнее поколение будет смотреть в глаза детям и отвечать на их вопросы: «А что ты персонально делал/делала во время войны?»

Государство и мы как общество заинтересованы не травить население и не вгонять его в чувство вины, а обеспечить каждому возможность гордо смотреть в зеркало, а впоследствии и в глаза детей: «Я находился там, где был максимально эффективным, и делал это, это и это». Мы должны превратиться из тех, кто верит в ВСУ, в приближающих Победу. Каждый на своем общественно полезном месте.

Читайте также: «Картинка после Победы будет несколько иной, чем мы представляем сейчас», — политолог Олег Саакян

2507

Читайте нас в Facebook