«Если Зеленский будет продолжать узурпировать власть, это будет очень опасно и для него, и для страны», — политтехнолог Сергей Гайдай

- Сергей, весной прошлого года, когда враг стоял возле Киева, наше общество мгновенно объединилось. Казалось, так и будет до окончания войны. Должно бы быть. Но постепенно мы вернулись к традиционным любимым танцам на граблях — распрей, выяснений, кто больше патриот, кто настоящий волонтер. У нас постоянно случаются скандалы, которым очень радуются в кремле. Почему, когда на кону стоит страна, когда до Победы так далеко, происходит такое?

— Начнем с главного. Всегда удивляюсь, когда слышу, что наше общество тогда объединилось. Я не видел никакого процесса объединения. Если честно, видел даже обратное — общество как раз очень сильно разъединилось.

Одна его часть решила, что больше в этой стране жить не может, потому что здесь опасно, поэтому нужно искать другое место жительства (я сейчас не осуждаю никого). Люди не понимали, что будет дальше. Панический страх гнал их из столицы, которую в то время атаковали. Кстати, было удивительно, что иногда они с чемоданами шли пешком по житомирской трассе, то есть фактически навстречу врагу, который уже находился в Ирпене.

До сих пор многие граждане живут за границей, находя для этого очень разные причины. Разве это можно назвать объединением? Нет.

Вторая часть мобилизовалась и ушла на фронт или в тероборону.

Что касается третьей части, которую мы привыкли называть властью или правящим классом, некоторые остались в стране и начали управлять процессами, а некоторые исчезли. Я точно это знаю. Да и президент в последнем интервью сказал, что в то время он не видел большинства чиновников. По его словам, в комнате, где они тогда собирались, находилось немного людей. Наверное, Зеленский имел в виду тех, кто стоял рядом с ним на видео, которое было записано вечером 25 февраля. Он сказал: «Мы все здесь. Лидер фракции Давид Арахамия — здесь, руководитель Офиса президента Андрей Ермак — здесь, премьер-министр Украины Денис Шмыгаль — здесь, советник президента Михаил Подоляк — здесь, президент Украины Владимир Зеленский — здесь». А других не было.

Как оказалось, для той части общества, которая взяла в руки оружие, это стало большим плюсом, потому что бюрократия исчезла, чиновники исчезли, госаппарат был полностью парализован кроме нескольких людей вокруг президента. Остальные не мешали защитникам защищать страну.

Началось самоуправление и самоспасение. К примеру, там, где я жил, люди самоорганизовались и пошли патрулировать улицы, потому что в нашем районе высадился российский десант.

Читайте также: Виктория Ивлева: «Я не знаю, что еще может быть в воспаленном мозге психопата»

То есть общество просто проявилось и начало действовать само. Все стало очевидным: вот эти люди готовы сражаться и умирать за страну, а эти спасают себя и своих родных. Среди них было много чиновников.

Этот период оказался достаточно эффективным и решающим. Я бы назвал его героическим.

Президент остался в Киеве и его поступок оценили все. Перед войной к нему накопилось множество вопросов, его очень активно критиковали. Рейтинг Зеленского довольно сильно упал. Если правильно помню, уровень был где-то 27−30%. А после того, как он сказал: «Защищаем нашу независимость и наше государство», его поддержка возросла и вопросов к нему не возникало почти год. Потому что люди понимали: все, кто остался, — на своих местах, просто каждый проявился, кто он — патриот Украины или нет. Я сказал бы даже так: не украинцы объединились вокруг президента — президент решил присоединиться к тем патриотам, которые независимо от его решения решили защищать страну. И патриотическое общество оценило этот его шаг, приняв Зеленского в свои ряды.

А враг оказался не готов к тому, что у нас будет достаточно много людей, которые начали сопротивляться. Россиянам же рассказывали, что сопротивления не будет, что украинские военные бросят оружие и сдадутся. У их военных даже были инструкции — не трогать мирных граждан. Именно поэтому, когда в той же Буче местные жители сожгли коктейлями Молотова российскую колонну, и начался террор.

Но нам за этот год удалось разбить почти всю кадровую армию россии, которая была подготовлена для вторжения, и сжечь много вражеской техники. Поэтому для второго года так называемой специальной военной операции кремлевскому режиму пришлось объявлять мобилизацию.

Этот второй год, в котором мы сейчас живем, очень кардинально отличается от прошлого. Когда ВСУ прогнали врага от Киева, освободили Херсон и провели Харьковскую операцию, в столице все стабилизировалось и началась обычная для нас мирная жизнь. Бюрократы вернулись к своим делам, то есть к коррупционным схемам и самообогащению. Более того, они приспособились к новым условиям. Какие эти условия? Это большая помощь Запада и увеличение армии в разы. Налоги с зарплат тех, кто защищает страну, пошли в местные бюджеты. Мэры и местные чиновники получили сумасшедшие деньги и начали их осваивать.

Сегодня у нас все плохо. Нами руководят бюрократы, которые никогда не умели эффективно управлять государством, потому что это не основная их функция. Их задача — самообогащение. Посмотрит, какие имения строят вокруг городов силовики, таможенники, судьи, где и как они живут, какую недвижимость покупают за границей.

Читайте также: «Русских нужно забить под землю на полтора метра за все, что они натворили», — писатель Ян Валетов

— Вы назвали их чиновниками-оккупантами. Очень точно. Война в том числе — время сверхвозможностей для увеличения состояния.

— Теперь, когда уже идет война именно на истощение, нам крайне нужно очень эффективное государственное управление. А его нет. На Банковой его настроить, к сожалению, не смогли.

У нас сейчас не героический период партизанской войны, потому что враг стал другим. Он уже воюет по-настоящему. Он мобилизовался, хотя находится в обороне. К тому же в россии снова заработал мощный военно-промышленный комплекс.

Просто героизмом эту войну не выиграть. Потому у многих сейчас огромные претензии к власти. Это нормальный процесс, а не то, что мы начали ссориться. Я был бы удивлен, если бы мы никак не комментировали, не критиковали и не требовали от власти все же заняться эффективным управлением государством, находящимся в состоянии войны, чтобы победить врага.

— Что касается критики власти. Знаете, вот только задашь в интервью вопрос, например, о неподготовке страны к войне, сразу начинается — «не ко времени», «после Победы будут отвечать за все», «вы раскачиваете лодку». Аргументируют, что нельзя трогать власть в столь решающий момент. У вас другая точка зрения. Вы говорите, что это нужно делать. Какие судьбоносные ошибки совершила власть за эти полтора года?

— Я бы не брал этот период. Потому что так кажется, что власть до этого ошибок не совершала, а теперь их куча.

Наша общая главная ошибка длится более тридцати лет независимости. Общество поначалу было еще незрелым, оно проходило свой рост, а параллельно существовал второй процесс — закреплялся и формировался правящий класс. Коррумпированный, непатриотический, не работающий на страну, а работающий на себя.

Во власть должна всегда приходить элита, отвечающая за безопасность страны, за ее конкурентоспособность и за развитие нации. Эта часть общества основной целью жизни ставит не свое благополучие. Такая элита у нас к власти до сих пор не пришла. Мы сами видим, каков наш правящий класс. Каждый день коррупционные скандалы, присвоение денег, неуважение к людям. Посмотрите, насколько неуважительно, за редким исключением, относятся у нас все — от маленького чиновника мэрии до полицейского на улице — к жителям сел, маленьких и крупных городов. Потому что они же правящий класс. У них есть возможности, они добились многого.

А элита это совсем другое. Она находится в гражданском обществе. А сейчас наша элита вообще на войне.

Дальше можно многое говорить. У нас очень раздутый государственный аппарат — много чиновников по всей стране. Вот жителей за время независимости стало в два раза меньше, а аппарат постоянно увеличивается. При этом он не производит ничего, получает деньги из бюджета, то есть существует за наши налоги, но управляет страной очень плохо.

Просто посмотрите на факты. Мы, самая большая страна в Европе, из-за коррупционеров находимся на задних местах по многим показателям, начиная с уровня жизни, доли ВВП на человека и заканчивая легкостью ведения бизнеса. Это позор, если честно. Потому и результатов нет.

Что касается критики власти, это очень важный вопрос. Четко вам отвечу: те, кто считает, что во время войны власть нельзя критиковать, что «не ко времени», что «упрекнем после», это либо, простите, отсутствие критического мышления, либо московские нарративы. Потому что там говорят: «Не надо и нельзя трогать власть. Власть сакральна. Она от Бога. Те, кто критикует власть, — враги, это иностранные агенты».

Украинский нарратив другой. Мы власть выбираем. Мы еще во времена козачества выбирали гетманов. Если во время военного похода козаки видели, что гетман неэффективно руководит войском и это приводит к гибели козаков, что они делали? Собирали совет и выбрасывали такого, причем не просто выбрасывали, а даже пытали. Помните, было выражение «гетмана на кол»? Поэтому скажу тем, кто ждет возможности критиковать власть после войны: нет, мы должны это делать сегодня.

Что мне не понравилось в интервью президента? Я отношусь к некой экспертной среде, которая постоянно анализирует, что с нами происходит. Мы еще с начала вторжения говорили очень важную вещь: всем нужно понять, что эта война надолго и что враг очень силен.

Но, к сожалению, в информационном пространстве разгоняли нарратив «они плохо воюют, у них нет мотивации, все скоро закончится». Власть тоже этим занималась. Такое было и на исходе периода, когда мы действительно побеждали, и особенно, когда ожидали, что вот сейчас начнется контрнаступление и мы быстро победим врага. А мы призывали: «Надо по-настоящему относиться к войне. Нам нужны современные системы управления страной. Мы должны менять государственный аппарат, сокращать чиновников, жестко наказывать коррупционеров, избавиться от коррупции на 100%. Надо внедрить совсем другой государственный кризисный менеджмент. В нем должны работать траблшутеры (troubleshooting — устранение неисправностей, работа над проблемой. — Авт.) , которые будут искать такие решения, каких никогда в мире не находили, поскольку мы должны сделать невыполнимое — победить очень сильного врага. Именно потому, что война надолго, нам уже сегодня нужно развивать свой военно-промышленный комплекс, производить сотни тысяч дронов, вообще не мириться с какими-либо кражами, особенно с теми, которые касаются армии».

В ответ мы слышали: «Да мы сейчас все вместе победим». Президент реагировал: «Не ко времени. Затем после войны». И это главная ошибка и его, и власти, потому что будем честными — сегодня президент и есть почти вся власть. Потому что не работают Верховная Рада и правительство, а все решения принимают в Офисе президента. Что касается его обещания «после войны», то мы можем не дождаться конца войны с таким уровнем управления государством.

Однако на днях президент впервые нам честно сказал, что война надолго.

Читайте также: «Если Запад позволит вам вести эту войну как наступательную, все закончится очень быстро Победой Украины», — историк Юрий Фельштинский

— Почему сложилось так, что постепенно все стал решать Офис президента, что всеми вопросами — кадровыми, экономическими, международными и дальше по списку — занимается Ермак?

— Опять не соглашусь. Никакого постепенного процесса не было. В 2019 году мы своим голосованием сначала за Зеленского, а затем за его партию отдали ему в руки полностью всю власть и сконцентрировали ее в Офисе.

В парламенте монобольшинство, полностью ориентирующееся на президента, а любой, кто начинает, как Гео Лерос, критиковать властную команду, становится врагом и его исключают из фракции. Когда даже не очень мощный реформатор, как Алексей Гончарук, обнаруживает какие-то свои личные амбиции, его тут же меняют на Шмыгаля, который готов выполнять любой приказ президента, потому что его избрала именно эта Рада, полностью подчиняющаяся Офису.

Президент не понимает, что такая безграничная власть для него это плохо. Ему нужно было давно заниматься тем, что ему определено Конституцией (даже сегодня можно вернуться к этой схеме), а все остальное пусть делают независимые политики. Премьер должен быть независим от Офиса президента. Он отвечает за экономику, которая сейчас очень нужна. А у нас ее формирует Офис. Причем основным идеологом экономической политики является господин Гетманцев, которому доверяет президент. У Гетманцева отношение к предпринимательству, которое является основой любой экономики в любой стране, простое — как у Азарова: это преступники, из которых нужно выжимать деньги, потому что они их прячут. Он потомок Азарова.

Но экономика не будет так развиваться. Гетманцев сейчас уничтожает экономику Украины значительно большими темпами, чем она подвергается вражеским обстрелам.

— Почему мы до сих пор не живем по принципу «все для фронта, все для Победы»? Для многих вообще нет войны.

— Мне часто задают этот вопрос. Возвращаюсь к началу нашего разговора о разделенном обществе: одна часть уехала, вторая — все для фронта.

Смотрите. У меня есть агентство. Мы занимаемся пиаром, рекламой, консультациями по коммуникациям. Еще мы освоили очень редкую для Украины профессию — публичные лоббисты. Это не лоббизм, который у нас ассоциируется с коррупцией. Мы делаем лоббистскую кампанию, если кому-нибудь из политиков нужна поддержка общества.

В первый день вторжения я понял, что моего бизнеса больше нет. Сказал коллегам, что мы закрываемся, что основное воевать и искать себя в условиях войны. Но я вернулся к своей деятельности где-то в мае, потому что Киев уже стал мирным городом и к нам начали обращаться. Например, мы в составе инициативной группы «Общественный хаб» ведем кампанию «Долой РФ из ООН». Во время войны действительно есть информационный фронт, где наши умения и наша профессионализм тоже работают. Уж не говорю о волонтерстве.

То есть я лично, мои знакомые, наше гражданское общественное общество живем по принципу «все для фронта, все для Победы». Вопрос, что делают другие, ведь по такому принципу должна жить власть, тот оставшийся миллион чиновников. Но они так не живут. Как и часть общества, которая решила, что патриотизм не для них. Но если для рядовых граждан это вопрос их доброй воли, и за такой выбор их нельзя осуждать, то для правящего класса это обязанность, а невыполнение ее — это преступление.

Налоговики вернулись к рэкету предпринимателей. Сегодня везде по всей стране маски-шоу. Многие знакомые предприниматели говорят, что такой коррупции со стороны налоговиков не было даже при Януковиче. Почему? Потому что они всегда использовали любую ситуацию — война, Майданы, кризис — именно для самообогащения. Поэтому я считаю, что они должны быть как система ликвидированы.

Иначе как жить в стране, где правящий класс живет по принципу «все для себя», а принцип «Украина превыше всего» вообще не воспринимает? Им кажется, что это некий принцип для городских сумасшедших, которых иногда называют патриотами, иногда националистами. Но это основополагающий принцип, по которому должна жить украинская элита. Обычный человек может и не жить, честно говоря. Но он и не претендует на власть в стране. Она живет по тем правилам, которые власть или элита устанавливают. А вот они должны жить во время войны по принципу «все для фронта, все для Победы» и в любое время — «Украина превыше всего». У них не должно быть интереса к своим личным активам и капиталам. А у нас, к сожалению, элита взяла в руки оружие и ушла на фронт, а у власти совсем не элита.

Читайте также: Как продолжать жить, когда весь мир слетел с катушек: разговор с психологом Светланой Чунихиной

— Периодически возникают слухи о якобы горячем желании Офиса президента устранить Залужного. На Банковой видят угрозу от него? Почему такая ревность к его популярности?

— Думаю, что у господина Зеленского как руководителя воюющего государства есть одна немаловажная проблема. Он не командообразующий человек. Мне могут возразить, что вокруг него есть окружение. Команда для меня это не окружение. Окружение есть у любого руководителя, у любого человека. Обычный человек хочет иметь рядом людей лояльных — тех, кто ему симпатизирует и создает зону комфорта. И это нормально.

Но когда ты создаешь профессиональную управленческую команду, тебе нужно опираться на преданных людей. Причем преданных не тебе, а делу. Которые могут с тобой спорить, доказывать, что ты не прав, поднимать уровень твоей некомпетенции, показывая, как должно быть. И не бояться этого. Для них это должно являться основой сотрудничества с тобой. К сожалению, наш президент не такой человек. Поэтому возле него это окружение, создающее для него зону комфорта.

Залужный не относится к такой категории. Он предан делу, войне, военным операциям. Насколько я знаю (мы с ним не знакомы, но я знаком с его коллегами), он человек самодостаточный и независимый в своих решениях. Он может позволить себе не выполнить приказ или распоряжение, которые считает вредными, которые подставляют наше войско, которые затем приводят к катастрофе.

Так было в начале войны. Я действительно знаю это. Он самостоятельно принимал решение перемещать войска, производить их ротацию с привычных мест дислокаций. А из Офиса президента ему говорили: «Что ты делаешь? Ты провоцируешь врага». Однако именно эти его действия привели к тому, что ракетными ударами, от которых мы проснулись в первый день, не были уничтожены ни наши самолеты, ни все наши подразделения ПВО, которые затем сыграли очень важную роль в сопротивлении нападению.

А еще так сложилось, что у него естественное, я бы сказал по-советски, гагаринское обаяние простого хорошего парня. Он нравится людям. Это первое.

Второе. Он занимается делом, от которого зависит наша жизнь и на которое смотрит весь мир.

И третье. Тоже так сложилось, что у него есть нормальный информационный баланс. Он не появляется постоянно на публике и не заявляет что-то, как Буданов или тот же президент, который должен появляться довольно часто и это делает. Главнокомандующий ВСУ появляется иногда — только тогда, когда это очень важно.

Помните его интервью The Washington Post, The Economist, его статьи, где он объяснял, в чем неправы наши союзники, требующие наступать без должного военного обеспечения? Это все вызывает к нему большое доверие в Украине и мире и, конечно, ревность на Банковой, где считают его почти политическим конкурентом. На Банковой думают, что должен быть один человек, на которого работает все окружение. И это — президент.

Вот вы спрашивали об ошибках. Это как минимум одна из них за этот период. Но это ошибка не только этих полутора лет. Так было, начиная с 2019-го. Такова природа нашего президента и его окружения, к сожалению.

Читайте также: «Как только закончится война и историки получат доступ к определенным документальным источникам, многие легенды просто будут разрушены», — Виктор Муженко

— В интервью ровно три года назад мы с вами говорили о том, что новая политическая элита рождается в муках. Сегодня многие украинцы надеются, что после войны появятся новые политсилы — какие-то партии обязательно создадут военные, может, волонтеры, еще кто-то. И вот тогда что-то изменится к лучшему. То есть снова наши завышенные ожидания.

— Это очень примитивное видение.

Да, когда ты рискуешь своей жизнью, когда профессия требует от тебя патриотизма, это хороший кейс и хороший опыт, чтобы ты потом стал политиком. Потому что политика это такое же служение обществу, как и служение стране, когда ты военный. Именно на войне жизнь проверяет уровень твоей приверженности принципу «Украина превыше всего». Но этого недостаточно. Следует понимать, что не каждый военный может быть политиком. Более того, именно тогда, когда он решает идти в политику, он перестает быть военным. Перестает быть частью системы, где действуют приказы и уставы. Поэтому очень правильно, что военным запрещено заниматься политикой.

Это хороший кадровый резерв будущей элиты. Но считать, что военный уже готовый политик, ошибочно. Очень много разных знаний, умений и навыков нужно освоить любому военному, чтобы начать политическую карьеру. Для меня показательным примером является генерал Сергей Кривонос. С одной стороны, это очень уважаемый военный с большим авторитетом в армии, это человек, который создал украинские Силы специальных операций. Но как только он начал свою политическую карьеру, то совершил много ошибок. Пошел на сговор с Порошенко, который его и канализировал как политика. Он продемонстрировал, что, к сожалению, хороший генерал — это не всегда хороший политик.

Читайте также: «Картинка после Победы будет несколько иной, чем мы представляем сейчас», — политолог Олег Саакян

— Абсолютно все эксперты и аналитики предупреждают, что послевоенный период будет сверхтрудным и сверхсложным. На днях мэр Днепра Борис Филатов сказал в интервью, что очень высоки риски, что мы выиграем войну, но проиграем мир. Что «может произойти, что мы проснемся в беларуси-2». Он прав? Какие пессимистические и оптимистичные сценарии развития событий вы видите после Победы?

— Я понимаю опасения Филатова. Он как раз говорит о том, о чем мы с вами разговариваем. Это узурпация власти, состоявшаяся демократическим путем. То есть мы своим голосованием за Зеленского и его партию отдали власть в их руки, не разделив ее так, как это должно быть.

Демократия и власть хорошо работают, когда есть разделение ветвей власти. А мы все отдали Офису президента и Зеленскому лично. И об этом говорит Филатов. Но я все же думаю, что у нас очень важный предохранитель этого сценария. Это украинское общество. Это общество, которое не побоялось врага, за время независимости прошло два больших Майдана и бесконечное количество маленьких протестов. Поэтому я думаю, что если Зеленский все же будет продолжать узурпировать власть, это будет очень опасно и для него, и для страны.

Честно говоря, Майданы это большая цена нашей свободы. Мы видели, как гибнут там люди, видели, что страна становилась в это время слабой, и враг этим воспользовался. Хотя сразу скажу: не общество виновато в Майданах, Майданы провоцирует сама власть, действия которой приводят к политическому кризису и не оставляют обществу никакого безопасного инструмента для смены руководства страной.

Еще скажу об одном важном моменте. Мне кажется, Зеленский при всех своих недостатках компетенции как политика это если не понимает, то ощущает. В последнем интервью он сказал о возможности выборов во время войны в качестве предохранителя от Майдана. Да, он не хочет этих выборов. Это видно. Он говорит: «Я согласен, но вот мои условия». Условия очень смешные, если честно. Он требует от наших партнеров денег на проведение выборов, требует в каждый окоп международного наблюдателя, говорит, что у нас есть проблемы с законодательством. Меня это удивляет, потому что у президента достаточно власти и достаточно технических возможностей, чтобы без всякой помощи иностранных партнеров спокойно провести кампанию. Если он не знает, пусть обратится ко мне, я ему расскажу, как провести первые в мире полностью цифровые выборы, которые будут абсолютно легитимными и внушать доверие, как воспользоваться нашими партнерами в этом процессе, не требуя от них приезда в окопы. Когда во время интервью президент строит ответ по формуле «это так, но», это значит, что никакого «да» нет. Главный ответ кроется всегда после «но». «Да, я хочу, чтобы состоялись выборы, но…» — это значит, что президент выборов не хочет.

— Выборы сейчас нам нужны?

— Да. Они возможны и нужны. Нужны Украине нужны президенту, хотя, возможно, он этого не понимает, нужны нашим партнерам. Выборы подтвердят, что наша власть легитимна, а не узурпирована теми, кто воспользовался военным положением, что мы не идем по пути россии и беларуси.

Вот все противники выборов говорят: «Это нарративы нашего врага, он хочет расшатать общество». Где и когда выборы расшатывали общество? Выборы всегда только его объединяли. И сохраняли демократию, что очень важно. Во время войны она, может быть, нужна гораздо больше, чем в мирные времена.

Меня очень удивляет, когда слышу: «Зачем нам нужны выборы?» Извините, тогда без выборов мы превращаемся в россию, с которой воюем. В кремле очень бы хотели, чтобы у нас была такая власть, как в белоруси, и чтобы эта власть еще и дружила с ними. Поэтому «не надо нам выборов» — это сугубо московский нарратив.

Читайте также: «Для кремля мирная договоренность будет промежуточным шагом, а для Украины — концом государства», — Роман Безсмертный

— Всем было очень тяжело в первые недели после полномасштабного вторжения. Шок, отчаяние, непонимание, что делать. Украина выстояла благодаря ВСУ, мирным гражданам, взявшим в руки оружие, и волонтерам и активистам, которые начали или продолжили помогать армии, вывозить людей из опасных мест. Мы уже прошли самый сложный период войны? Или он еще впереди?

— Нельзя так мерить. Ибо в первом периоде были свои сложности, которые мы тогда сочли тяжелыми, как никогда. Вот ты сидишь в своем городе, слышишь канонаду и думаешь, с какой стороны придут оккупанты, и как сопротивляться.

Общество тогда разделилось, о чем я уже сказал. Одни решили бежать. Вторые — залечь на дно, как наша власть. А третьи пошли воевать.

Сейчас другие сложности. С одной стороны, вернулась почти мирная жизнь, если не брать эти воздушные тревоги и ракетные обстрелы. С другой, сейчас очень тяжело. Потому что нужно воевать не только с врагом, но и с подрывающими наше государство изнутри (это бюрократы и коррупционеры), с отношением «не расшатывайте лодку», «не критикуйте власть». И это гораздо сложнее. Ибо во время первой фазы каждый понимал, что нужно выжить, поэтому ты должен делать то и то. А сейчас нужно определяться, проявлять мудрость и мышление, понимать гораздо более сложные вещи, чем просто разделение на белое и черное.

— Способны ли мы на такие процессы, потому что все уже устали?

— Слушайте, устали ребята, сидящие второй год в окопах под Бахмутом. Вот они могут сказать об этом. А когда мы здесь, в тылу, говорим, что мы от чего-то устали, я этого не понимаю. Это стыд.

— Прогнозы это неблагодарная вещь. Но о чем мы с вами будем говорить через год — еще о войне или уже о восстановлении страны?

— Первый тезис. Мы точно через год еще будем на войне. Когда меня спрашивали в первые дни: «Как вы думаете, это надолго?», я говорил, что менее чем за три года мы не справимся. И это еще был оптимистический прогноз.

Второй тезис. Я не хочу произносить слова «восстановление страны». У нас есть шанс построить на месте старого государства совсем другое государство. История нам дает шанс это сделать, хотя, к сожалению, берет за это очень большую плату — жизнями наших граждан. Поэтому нельзя мириться с призывами «пусть будет все, как раньше». Как раз уже сейчас пора начинать строить новую страну…

Читайте также: «Думаю, честно будет сказать, что мы не знаем, когда закончится эта война», — Павел Казарин

4916

Читайте нас в Facebook