Известный спортивный журналист валентин щербачев: «матча смерти» в 1942 году в киеве… Не было! »
«До войны в Киеве было две профессиональные команды: «Динамо» и «Локомотив»
- Нет, сама победа была, — успокаивает меня комментатор Национальной телекомпании Украины Валентин Щербачев. — Причем не одна. А в одном из поединков динамовцы победили действительно сильного соперника — профессионалов из «Люфтваффе». Но «матча смерти» не было!
- Кто из футболистов вам в этом признался?
- Тогда еще были живы многие из игроков, выходивших летом 1942 года на поле стадиона «Старт» по улице Керосинной (сегодня — Шолуденко). Это и Макар Гончаренко, и Владимир Балакин, и Михаил Путистин, и Владимир Правоверов. Много рассказывал о том поединке и легендарный вратарь Антон Идзковский. Поляк по национальности, Идзковский был коренным киевлянином. Его отец при царе имел собственную кондитерскую на Подоле. Здесь же, на Подоле, маленький Антон начал заниматься футболом. В годы войны Антон Леонардович был на фронте в составе частей НКВД, но по рассказам коллег по команде хорошо знал всю историю оккупации города, в том числе и знаменитого матча.
Поэтому я и отправился к ним с магнитофоном «Романтик», весившим около пяти килограммов (тогда о портативных диктофонах еще никто и не слышал). Записал их впечатления от жизни в военном Киеве, воспоминания о матчах с немцами. Из уст самих участников событий узнал, как проходили эти поединки. Плюс написал знакомому гребцу-немцу в Берлин, чтобы выслал переводы отчетов о матчах, выходивших в оккупационной прессе. В войну в Киеве выходили русско- и украиноязычные, а также немецкие газеты. И никто не запрещал нашим печатать: «Ура! «Динамо» победило команду такой-то армии!»
Естественно, динамовцы громили немцев-дилетантов. Будучи профессионалами, они выигрывали у солдат, пришедших с передовой, с космическим счетом. Иногда немцы вообще выходили на поле под хмельком. Потому что их не интересовал счет, им хотелось побаловаться, отдохнуть и разрядиться. Так сказать окунуться в мирную жизнь. Игра становилась для них своеобразной релаксацией.
- Почему же игроки «Динамо» остались в оккупированном Киеве?
- Во-первых, после 22 июня 1941 года события развивались очень стремительно. Некоторые футболисты считали, что война до Киева вообще не дойдет. А во-вторых, не всем хотелось, надо честно признать, браться за оружие.
- А как же всеобщий патриотизм, подкрепленный боевыми лозунгами «За Родину! За Сталина!»?
- «За Родину и Сталина!» шли в бой, не считаясь с количеством жертв. Но в составе киевского «Динамо» были известные люди, заслуженные мастера спорта, словом, звезды, как бы сейчас сказали.
Да, они остались в оккупации. Кое-кто считал, что немцы никого из спортсменов не тронут. Собственно говоря, гражданских и не тронули. Репрессии применялись только к офицерам НКВД, которыми были некоторые динамовцы.
- Знаменитый солист киевского Оперного театра Борис Гмыря тоже оказался в оккупации. Потом ему долго вспоминали, что пел для немцев.
- Зато Борис Гмыря сохранился для последующих поколений. Его великолепный бас знали все. Известного исполнителя, между прочим, немцы не трогали. Даже приглашали перебраться в Германию.
По рассказам ветеранов-динамовцев Макара Гончаренко, Владимира и Николая Балакиных я, будучи еще 28-летним журналистом, понял, что эта история далеко не однозначна. Потому что в оккупированном Киеве футболисты имели возможность собрать команду. Договоренностям о времени тренировок и приобретении формы способствовал авторитет вратаря Николая Трусевича. Он был очень популярной личностью в довоенном Киеве.
До войны в Киеве было две профессиональные команды: «Динамо» и «Локомотив». Последний в народе называли желдор. В оккупации за «Динамо» выступали восемь коренных динамовцев, остальных добрали из желдора. Среди железнодорожников был и брат Николая Балакина Владимир. Во время нашей беседы Владимир Балакин, который работал детским тренером в «Локомотиве», рассказывал все без особых эмоций, но весьма скрупулезно.
По словам Макара Гончаренко, перед матчем немцы к динамовцам в раздевалку не приходили. И не угрожали: «Если выиграете — расстреляем!» Это же подтверждали и остальные мои собеседники.
«Ветераны начинали рассказ с заученных фраз: «Меня могли расстрелять, но я не мог не забить»
- Зачем же динамовским ветеранам понадобилось разрушать легенду о «матче смерти»?
- Она мне самому нравилась. В СССР отлично работала идеологическая машина. По указанию партии создавались образы героев, таких как Зоя Космодемьянская, Александр Матросов. А тут герои спорта пошли на верную смерть, зная, что их могут расстрелять за победу. На таких примерах воспитывались целые поколения.
Каждый ветеран начинал рассказ с заученных фраз: «Когда, несмотря на угрозы, я понял, что мы можем проиграть… » Макар Михайлович Гончаренко говорил: «Я знал, что меня могут расстрелять, но не мог не забить!»
После войны легендарный футболист работал в СКА и почти до 80 лет тренировал мальчишек. Потому что в принципе не знал тягот войны, не проходил окопы и прожил достаточно ровную, без стрессовых ситуаций жизнь.
- Но какая-то основа для легенды была?
- Конечно. Как я уже говорил, запомнился самый напряженный поединок динамовцев с «Люфтваффе». Это была единственная немецкая команда, в составе которой играли профессионалы. Геринг, который считался организатором ВВС Германии и правой рукой Гитлера, был также и фанатом футбола. Еще до войны он распорядился создать в ВВС профессиональную команду. Возможно, поэтому встречу равных по силам команд окрестили «матчем смерти» — динамовцы могли и проиграть.
Именно в этом матче невысокий Макар Гончаренко забил головой решающий гол. И наши победили с минимальным перевесом. Играли тогда на стадионе «Старт», который до сих пор сохранился в довоенном виде.
В 1942 году динамовцы выступали в красных футболках и черных трусах. Михаил Путистин смог достать только такую форму, но никто из немцев не усмотрел в ней символ Советского Союза.
(Между прочим, недавно на этом же стадионе сборная «Журналист Украины» победила немецких коллег из «Шпигеля» со счетом 5:1. Два гола забил соперникам журналист «ФАКТОВ» Юрий Сай. )
- Но расстрел киевских футболистов был реальностью, а не сказкой.
- Динамовцы погибли год спустя после так называемого матча смерти. Большинство из них работали грузчиками на хлебзаводе Ь 1 по улице Дегтяревской (это самый старый хлебзавод в Киеве). Некоторым членам бригады грузчиков казалось, что они могут дополнительно зарабатывать на своих земляках.
«В 1943 году в концлагере на Сырце оказались трое динамовцев»
- Так как в оккупированном городе жилось голодно, люди охотно покупали муку, масло, яйца и другие продукты, вынесенные с завода, — продолжает Валентин Щербачев. — В 1943 году кражи заметно участились, после чего немцы собрали рабочих завода и отвезли всех в гестапо на улице Владимирской. Здесь оказались и футболисты «Динамо».
В гестапо немцы выяснили, что динамовец Николай Коротких имел звание офицера НКВД, офицерскую книжку. Отнеслись к нему с немецкой «принципиальностью». Во время пыток у спортсмена случился сердечный приступ, в результате чего он скончался прямо в гестапо. Остальных рабочих после допроса распределили в лагерь для гражданских и перемещенных лиц на Сырце.
По воспоминаниям Макара Гончаренко, в лагере большинство динамовцев работали в асфальтировочной бригаде (немцы любили хорошие дороги). А Макар Михайлович сказал, что может работать в сапожной мастерской, и его отдали в подмастерье ремонтировать обувь для солдат. Вечером после работы каждый мог отправиться домой, но утром обязательно должен был явиться на перекличку.
Вот во время одной такой утренней проверки началась потасовка между заключенными, которые не поделили продуктовую посылку. Подрались грузины и славяне. Вмешавшиеся надзиратели тоже попали под горячую руку.
Начальником лагеря на Сырце был граф Радомский, представитель древнего немецкого рода. После реплики Радомского: «Разберитесь!» его заместитель-фольксдойч решил наказать зачинщиков беспорядков. Он объявил: «Если не укажете организаторов драки, каждый пятый будет расстрелян!» Но все решили: «Подумаешь! Радомский никогда никого не расстреливал… »
Однако из строя вывели каждого пятого, среди которых оказались динамовцы Николай Трусевич, Алексей Клименко и Иван Кузьменко. Обреченных на смерть подводили ко рву, толкали в спину и стреляли в затылок. Только один Николай Трусевич перед тем, как в него выстрелили, выкрикнул: «Красное все равно победит!» — такие у него возникли ассоциации с цветом динамовских футболок.
В Киеве стояла осень 1943-го, к городу подходили наши войска.
- Ваш материал тогда опубликовали?
- Да. Основной тираж разошелся по подписке, а оставшиеся экземпляры изъяли из продажи. Редактор как раз вышел из отпуска, а статью заказывал его заместитель. Из-за этой нестыковки и появилась публикация. Тут же заместителя, в принципе, неплохого человека, сняли с работы. С меня взятки гладки: я внештатный автор, беспартийный, работник телевидения. Мне заказали — я сделал. К работе подошел добросовестно, хотя не люблю долго работать над материалом. Подбирал документы из Берлина, по нескольку раз прослушивал магнитофонную запись, но даже интонационно какого-то озлобления в голосе у футболистов не чувствовалось. Мол, фашисты — гады. И страхов никаких они мне не рассказывали… Это меня и насторожило.
- Участники «матча смерти» не спрашивали: «Зачем такое написал?»
- От них я такого не слышал. Владимир Николаевич Балакин, который жил неподалеку от меня, на улице Жадановского, отреагировал на это по-мужски спокойно: «Это же по правде так было!»
И все же меня вызывали в райком партии, приходили беседовать со мной люди из компетентных органов: «Зачем вы так?» Рассказываю им, что дело происходило именно так. «Как же мы будем воспитывать людей?» — удивляются. — «Будем воспитывать правдой!» — «Нет, возражают. — Так нельзя».
901Читайте нас в Facebook
