«Во время оккупации получила несколько SMS из россии: «Ирпень горит? Рада?» — депутат Ирпенского горсовета

— Виолетта, ваш мэр Александр Маркушин на днях сказал, что «город каждый день все больше оживает и расцветает». Как идет процесс восстановления мирной жизни?

— 75 процентов инфраструктуры города повреждены рашистами. Очень много разрушений коммунальных заведений — нет ни одного неповрежденного садика или школы. Наша команда во главе с Александром Маркушиным сразу после деоккупации начала активные работы по наведению порядка. Нам очень помогает Киевская областная администрация, есть поддержка от Офиса президента, к этому процессу приобщились волонтеры и частные предприниматели. Мы получили более десяти тысяч звонков от людей, желающих помочь нам, и очень благодарны им за это.

На сегодня город очищен на 95 процентов, дороги и тротуары почти полностью, придомовые территории в принципе также очищены. Сейчас мы, благодаря Киевскому областному совету, частично начали работы по установке новых окон в многоэтажках, ремонту крыш и т. д. Люди тоже активно приобщаются к этому и пытаются самостоятельно что-либо делать.

Читайте также: «Трупы на деревьях и земле, куски человеческой плоти, братские могилы», — врач-интерн об аде в Мариуполе

— Что с водо- и газоснабжением, с электричеством?

— Коммунальные службы работают в усиленном режиме. Водоснабжение полностью восстановлено. До 1 июня точно будет восстановлено электричество по всему городу. Мы стараемся все сделать до 15 мая, но там, где есть серьезные повреждения домов, пока не можем включить свет. Что касается газа, ситуация немного сложнее, потому что до полного его запуска мы должны оценить повреждения абсолютно всех газифицированных объектов и восстановить газопроводы, иначе столкнемся с утечкой газа, что опасно. 20 процентов газоснабжения уже возобновлено.

— Люди возвращаются домой?

— Да. На сегодня насчитываем где-то 25 тысяч человек (до войны проживало более 70 тысяч), но многие, чьи дома полностью разрушены, приезжают, забирают оставшиеся вещи и снова уезжают. То есть пока точной цифры жителей у нас нет.

— Где вы находились во время оккупации?

— До того момента, пока наш штаб не уехал, в городе. Я была ответственна за логистику в штабе. Наша команда по эвакуации — это восемь девушек, которые 24/7 работали на телефонах «горячей линии». Мы принимали звонки и координировали работу более 50 волонтеров, добровольно принявшихся за очень сложную и опасную работу — эвакуировать людей. Они жители Ирпеня, не входили даже в территориальную оборону. Именно эти мужественные люди эвакуировали более 90 процентов населения.

— Фото пешей эвакуации из Ирпеня в Киев попали на обложку американского журнала Time. Весь мир содрогнулся, увидев ужасные кадры, как люди шли у обрушенного моста.

— Сначала мы многих эвакуировали поездами. Но когда оккупанты взорвали железнодорожные пути, сразу начали эвакуацию автобусами, которые находились на той стороне романовского моста. Иного варианта не было. Все это происходило под обстрелами. Эту переправу мы сейчас называем дорогой жизни. Особенно тяжело было переводить пожилых людей и тех, кто вообще не мог ходить. Нам очень помогли жители микрорайона Романовка Юрий Хараим, Виктор Краснов и Сергей Сорока, которые по собственной инициативе быстро сделали деревянный мостик, чтобы было удобнее и быстрее переправлять эту огромную толпу. Нас, девчонок, не допускали к этим процессам. Мы дежурили на телефонах, разъясняли людям, когда к ним подъедут волонтеры, где нужно их ждать.

— Как вы это делали? Связь была?

— В штабе — да. В городе — нет. Нам звонили из других населенных пунктов родственники жителей и говорили, что там остались люди. Волонтеры ехали в этот дом, обегали все квартиры и выводили людей. Кого-то сажали в машины, кто мог, шел пешком, чтобы побыстрее было. В первую очередь увозили лежачих, а затем возвращались за другими, чтобы довезти их хотя бы поближе к мосту.

Читайте также: Мэр Ахтырки Павел Кузьменко: «Совещания провожу на улице, потому что городской совет взорван»

— Ваш мэр рассказал в одном интервью, что враги ему предлагали сдать город, но он категорически отказался. Вам тоже звонили?

— Да, просто я это не особо афишировала. Спрашивали: «Ну, как там Ирпень? Всех эвакуировала? Я клала трубку и блокировала эти номера. Еще, например, получила несколько SMS: «Ирпень горит? Рада?»

При этом было так много звонков с русских номеров — люди просили эвакуировать их родственников: «Помогите им выехать. У вас там что-то ненормальное происходит». Я отвечала: «Мы не можем сейчас их забрать, потому что это оккупированная российскими войсками территория». — «А что, там все-таки есть наши?» Отправляла им фото танков с буквой V: «Ваша техника?» — «Боже, мы до последнего не верили в такое. Чем мы можем помочь? — «Пожалуйста, заберите свои танки от нас». Аналогичные диалоги вели все девушки.

— Офис Генерального прокурора недавно сообщил, что из 290 найденных тел мирных жителей Ирпеня 105 остаются неопознанными. Свидетели зверств рашистов говорят, что в некоторых местах останки пришлось доставать из асфальта лопатами — российские военные раздавливали людей танками.

— После освобождения Ирпеня обнаружено много тел, которые еще не опознаны. Уже собраны тела с улиц, но еще не раскопаны все могилки, которые находятся у дорог. 290 умерших — это те, в отношении которых уже четко все доказано. Но хочу обратить внимание вот на что. Ирпень боролся до последнего, а соседняя Буча была полностью оккупирована. Поэтому много и наших защитников, и людей, которые попадали в плен, оккупанты свозили именно туда. Наверное, большая часть замученных и убитых, которых там сейчас находят, это жители Ирпеня.

Благодарю Бога, что на сегодня мы не получили никаких обращений об изнасиловании детей, чего не скажешь о Буче. Не знаю, как вообще такое можно совершить. И как жертвам и их родным это пережить.

Многие наши горожане погибли из-за того, что у них случились, например, сердечные приступы, а мы их не могли своевременно вывезти. Раненых тоже не могли забрать, потому что эти люди находились в оккупированных частях города. Также мне было очень больно оттого, что люди не понимали, насколько все серьезно. Мы их умоляли, например, выйти в девять, чтобы быстро эвакуироваться. Говорили им, что у нас есть час или пятнадцать минут. А они отвечали: «Да ладно, мы потом поедем». Но «потом» уже не было — эти люди погибали в своих домах.

Через их родных мы договаривались, что они дойдут в такое место, где их будут ждать, но они не приходили. Мы понимали, что важна каждая минута их жизни и каждое их действие, и если что-то может пойти не так, они погибнут где-то по дороге. Очень много раненых среди волонтеров. Мы потеряли своего товарища Пашу Ли (актер театра и кино, дубляжа, певец и композитор. — Авт.), ему было всего 33 года. Он был в нашей команде.

Эта трагедия произошла 6 марта. Надо было забирать людей на эвакуацию и развести еду нуждающимся. Их автомобиль поехал немного вперед, там находились Паша, моя подруга Ирина Мигитько, начальник отдела государственной регистрации Ирпенского городского совета, и волонтер Тарас.

Они ехали по улице. Вдруг начался обстрел. Паша погиб на месте. Тарас получил легкое ранение в голову, моя подруга — контузию правого глаза (она уже сделала две операции, но несмотря на это продолжает помогать нам). Они добежали до нас — все в крови и очень испуганные.

Читайте также: «На въезде в Бучу стоит легковушка с заминированным телом женщины»

— Когда за этот период лично вам было больше всего страшно?

— Единственный момент, когда мне стало реально страшно, когда поняла, что могу больше никогда не увидеть своих детей. 5 марта после обеда разбили блокпост на Стоянке. Тогда мы поняли, что орки зайдут в город. Думала только о детках. Они у меня маленькие. Вот мы здесь с их отцом. А как они будут дальше, если мы погибнем?

Понимала, что это уже конец, что мы оттуда не выйдем. Некуда было выйти — мост взорван, со стороны Стоянки бои, орки уже переместились к водоканалу. Больше выходов из города нет. Позвонила по телефону детям. До сих пор не могу говорить о том нашем разговоре.

Мой муж Игорь Дворников из Донецка. Уехал оттуда в 2014 году, участвовал в АТО. В настоящее время работает заместителем ирпенского городского головы. Он много рассказывал мне о тех событиях. 24 февраля он сразу сказал: «Это не на один-два дня». Собрал всю семью — наших детей, родителей (только мой отец остался со мной), мою сестру с детьми, и вывез их. Я боялась: «Как же дети будут сами?» Но точно знала, что он всегда прав. Безгранично благодарна ему за этот поступок.

Знаете, на нашу горячую линию звонили многие женщины, которые искали своих мужей. Мы нашли, например, одного погибшего волонтера, который хотел помочь людям выбраться. В его машине находились два взрослых человека и ребенок. Всех расстреляли. Но у нас не было возможности вывезти их из города и по-человечески похоронить. Вообще была проблема с зелеными коридорами. Много раз ребята-волонтеры, которые пытались забрать людей с той стороны, подходили к россиянам, поднимали руки и очень просили: «Я просто волонтер. Это мои родные. Можно я их заберу? Их клали на землю, приставляли автоматы к голове: «Куда вы их заберете?» — «В Киев». — «Так мы скоро туда придем».

Они не разрешали вывозить людей. Но эти ребята иногда обходили их блокпосты по тропам и таким образом им удавалось выводить людей.

— Сколько времени понадобится, чтобы Ирпень снова стал цветущим, каким мы все его помним?

— Понимаете, более десяти тысяч человек остались без жилья. У нас сейчас нет конкретного плана, что с этим делать. Мэр говорит, что будем пытаться решить эту проблему как можно скорее. Но на столь масштабные работы нужны средства. Как этот процесс будет проходить, мы не понимаем. Пока ясно, что для восстановления понадобятся годы. Во время боевых действий бессмысленно делать какие-нибудь вещи, потому что мы не знаем, чего ждать завтра. Однако нужно верить в лучшее.

Сейчас очень досадно, что вернувшиеся в город люди не понимают всего ужаса, который был здесь пережит, что Ирпень стал небольшой братской могилой, поскольку случилось много потерь. Но они требуют от нас газа, света, кричат «вы обязаны дать нам деньги и жилье». Хотя в бюджете города сегодня нет средств, потому что у нас не работал бизнес и налоги не платили. Хотелось бы обратиться к людям, чтобы они понимали, что вообще еще идет война и наверняка в ближайшее время будет очень трудно. Мы призывали жителей к 1 июня не возвращаться, чтобы дать нам разобраться с ситуацией. Но многие почему-то уверены, что все уже хорошо.

Читайте также: «В оккупации пекли хлеб из дерти и раздавали. По сто граммов, по двести — по сколько получалось», — мэр Бородянки Георгий Ерко

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News