Академик Григорий Бондарь: «До сих пор встречаю пациентов, которых оперировал 40 лет назад»
Перечисление заслуг Григория Бондаря, основателя Донецкого областного противоопухолевого центра, заслуженного деятеля науки и техники Украины, почетного члена нескольких зарубежных медицинских академий, может занять несколько страниц. Он отмечен многими правительственными наградами, в 2002-м году удостоен звания Герой Украины, награжден Дипломом Европарламента — за разработку новых методов лечения опухолей внутренних органов… И до сих пор практически ежедневно оперирует! Накануне юбилея мы решили узнать у именинника, как ему удается сохранять завидные здоровье и работоспособность.
«Восемь месяцев назад я вынужден был оставить волейбол»
— Я — трудоголик, — поделился формулой успеха юбиляр Григорий Бондарь. — И если чего-то достиг в жизни, то не потому, что умный, а потому, что работоспособный. Родители приучили меня трудиться. А мой первый учитель — преподаватель мединститута Андрей Иванович Чаругин, первым в Донбассе получивший звание профессора, — научил меня работать системно.
Профессор Чаругин так наставлял своих студентов: «Приходя с утра в отделение, зайдите в каждую палату, посмотрите каждого больного. Насколько больше вы сегодня посмотрите больных, настолько вы будете опытнее врачей, которые придут на работу после вас».
Для меня и работа, и спорт — занятия ежедневные. Я заставляю весь свой организм трудиться. Для этого трижды в неделю вместе со всей нашей медицинской командой (собеседник показывает фото. — Авт.) в течение 40 лет играл в волейбол. Соберемся в шесть утра в спортзале и час-полтора занимаемся. Затем — холодный душ, и — на работу. 
Но восемь месяцев назад я вынужден был оставить волейбол: порвал ахиллово сухожилие. В моем возрасте оно обычно не срастается. Но у меня срослось. И все же я решил поберечься — переключился на велотренажер.
*В этой «медицинской» команде Григорий Васильевич (в центре)
Григорий Васильевич по-прежнему не отказывает себе в плавании, дайвинге, рыбалке и ловле раков.
— Вы думаете, откуда в искусственном пруду рядом с Донецким городским онкологическим диспансером, где я начинал работать, раки взялись? — лукаво прищуривается доктор. — Это я их туда напустил! Привезу из какой-нибудь речушки или болотца мешка три раков, сгружу в ванную, а дети отберут мне в ведро мелюзгу, и потом мы ее или в тот ставок, или в речку Кальмиус выпускаем.
Кстати, дочь и сын профессора Бондаря уже защитили докторские диссертации и работают вместе с отцом. Двое внуков тоже пошли по стопам дедушки и бабушки — супруга юбиляра, Алла Васильевна, до самой пенсии проработала рентгенологом и была признала лучшим специалистом в Донецкой области.
Второй рецепт здоровья «от Бондаря» — здоровое питание и употребление чистой природной воды. Воду доктор привозит из родника родного села Искра (Велико-Новоселковский район Донетчины). А продукты покупает только у «проверенных» производителей.
— Я знаю бабушек, которые растят курицу не 45 дней, а минимум полгода, — рассказывает доктор, — свинку — не полгода, а год-полтора. У них все и приобретаю. Колбаску беру только из одного сельского цеха в Днепропетровской области. Судя по запаху и вкусу, она сделана из мяса, без вредных добавок. В супермаркетах ничего не покупаю, так как знаю, что там все продукты — или «списанные» за рубежом, или лежат долго, и в них происходит неизбежный естественный процесс гниения. Супермаркеты появились у нас в годы независимости, поэтому, наверное, за последние 20 лет мы и получили такой бурный рост рака печени и поджелудочной железы.
«Во двор моего деда в 1941 году въехали семь фашистских танков»
— Я — счастливый человек, хотя бы потому, что выжил во время войны, — считает юбиляр. — Мой отец вернулся домой лишь спустя три месяца после Победы.
Отец собеседника Василий Иванович Бондарь до войны руководил процессом обжига огнеупорного кирпича на заводе в селе Просяная Донецкой области. Вместе с заводом специалиста эвакуировали на Урал. В Челябинск отправилась вся семья. Однако на ближайшей станции поезд попал под бомбежку. Все Бондари уцелели. Отец продолжил путь по назначению, а жене велел отправляться к своим родителям и ждать его там. Прошагав 25 километров, Елизавета Степановна с 14-летней дочерью Настей и девятилетним Гришей вскоре поселилась в доме отца в селе Андреево-Клевцово (ныне — Искра), которое в октябре 1941-го, как и весь Донбасс, было оккупировано.
— Во двор моего деда Степана Андреевича Рябчука въехали, развалив забор и сарай, семь фашистских танков — «Тигров», — вспоминает Григорий Васильевич. — У нас в доме поселилась немчура, а мы перебрались в брошенную хату напротив. А когда фашисты отступали, то по пути из огнемета поджигали хаты. Но наша, покрытая черепицей, не загорелась. Мы тут же в нее вернулись. В этом крепеньком доме мой дедушка, прошедший еще Первую мировую войну, и дожил до конца своих дней. Он успел научить меня восстанавливать любой сельский транспорт — от телеги до комбайна — и покинул этот мир в возрасте 103 года.
Непростым было для доктора Бондаря и послевоенное время.
— Я познавал науки с трудом и долго, ведь три года из-за войны не учился в школе, — признается собеседник. — Стыдно сказать, но еле-еле окончил семь классов, едва освоил физику и химию на первом курсе фельдшерско-акушерской школы в Сталино (ныне Донецк. — Авт.). Но потом втянулся, даже стал отличником и очень востребованным волейболистом (я левша, да еще прыжок у меня высокий). По окончании училища в 1950 году полгода проработал в туберкулезном отделении областной больницы. Затем уехал домой в село Просяное, где экстерном окончил вечернюю школу-десятилетку и уже летом следующего года поступил в Сталинский мединститут (ныне Донецкий Национальный медуниверситет. — Авт.).
По окончании вуза Григорий Бондарь стал хирургом, вскоре избрав своей специализацией онкологию. В 1966 году защитил кандидатскую диссертацию и подготовил все необходимые документы для создания кафедры онкологии, которую спустя два года и возглавил. Одновременно работал в городском онкологическом диспансере. А 35 лет назад под руководством Григория Васильевича вырос областной противоопухолевый центр, где по сей день он является директором. «В 1977 году «вышиб» у правительства немного денег — и построил», — вспоминает собеседник.
О том, есть ли жизнь после смерти, Григорий Васильевич не задумывается, утверждая: даже если бы знал, что осталось ему на белом свете всего семь дней, то… тут же забыл бы об этом из-за повседневных дел.
— Я крещен и не утратил веры, только верю по-своему: верую в нашу Землю, на которой мы живем, с детства люблю запах пашни, — говорит профессор Бондарь. — Все, что есть на свете, рождено Землей. Генетическая информация живых клеток хранится в ДНК, состоящей из четырех канонических азотистых оснований — аденина, цитозина, гуанина и тимина. Они составляют основу всего сущего во Вселенной и есть даже во всех метеоритах. По одной из теорий о зарождении жизни на Земле, в зависимости от того, в какие условия попадают эти четыре составляющие, такие живые создания из них и формируются. И все сформировавшееся не вечно: мы вытеснили динозавров, мешавших нам развиваться, кто-то заменит и нас…
А впрочем, некогда мне о «вечном» мыслить: я осматриваю до 50 пациентов в день и каждый день оперирую. Где вы еще отыщете такого динозавра, который бы проводил хирургические вмешательства 55 лет подряд? До сих пор встречаю пациентов, которых оперировал еще 40 лет назад.
По словам профессора, к нему на консультацию иной раз приходят женщины, которым он в их детстве, можно сказать, подарил материнское счастье:
— Эти пациентки уже вырастили своих детей и ожидают внуков. А их мужья до сих пор не догадываются о том, что когда жены были крохами, я формировал им из их же кишки отсутствующий при рождении мочевой пузырь и часть женского детородного органа.
Полгода назад в центр приехала на консультацию 80-летняя женщина, которой Григорий Васильевич 40 лет назад, первой на Донетчине, удалил желудок. Теперь в Донецком противоопухолевом в год делают до 150 операций на этом органе.
— Один пациент из Мариуполя, которому мы, удалив желудок, спасли жизнь, приехал ко мне спустя семь лет на осмотр и сообщил, что «на печку пошел», — вспоминает профессор Бондарь. — Я подумал: «На пенсию, значит. Мол, сижу на печи, да ем калачи». Но оказалось, что мужчина вернулся на работу — сталеваром в доменный цех!
Когда Григорию Васильевичу самому потребовалась операция, он не последовал совету коллег ехать в Москву, а самостоятельно(!) обследовав себя с помощью эндоскопа, доверился воспитанникам. Только перед операцией попросил их: «Если вы, вскрыв меня, не сможете разобраться в том, что увидели, разбудите меня, посоветуемся, что делать дальше». Будить своего учителя во время операции ученики не стали, сделали все на свое усмотрение, а утром… не обнаружили его на больничной койке. Профессору так не терпелось узнать результат, что, едва выйдя из наркоза, он поднялся и пошел на рентген. Григорий Васильевич придерживается принципа: реабилитационные мероприятия после операции не стоит откладывать в долгий ящик.
«На стенах моего кабинета поместились лишь 180 патентов, остальные в коридоре развесим: их у нас 412»
— Директор Московского онкоцентра Николай Блохин официально через Академию наук пригласил меня, единственного из всего СССР, оперировать: в столице бывшего Союза хотели понять, почему у них после удаления желудка 22 процента летальных исходов, а у меня — чуть больше трех, — рассказывает доктор Бондарь. — В Москве я прооперировал больного и уже на следующий день предложил ему поесть жидкой пищи или попить молочка с ложечки — чтобы кишка не омертвела. В то время как российские коллеги после такого вмешательства питали больных через зонд в течение десяти дней. Это была одна из их ошибок, допущенных при резекции желудка. Мой московский пациент благополучно выписался. Затем я прооперировал второго. Вышел из операционной, смотрю, все семеро заведующих отделениями выстроились вдоль стены в коридоре. Я иду, а они — кандидаты и доктора наук — пожимают мне, врачу из областного центра, руку, благодарят. Помню, до пятого дошел и заплакал, — со слезами на глазах вспоминает Бондарь. — Такое не забывается…
В 2009 году в Донецке под руководством доктора Бондаря научились формировать из тканей тощей кишки (часть тонкой) резервуар, заменяющий удаленный желудок, что значительно улучшило качество жизни пациентов. «Никто в мире пока этого не делает», — отмечает мой собеседник, разработавший уникальный метод.
По словам юбиляра, достижения коллектива Донецкого противоопухолевого центра по различным направлениям лечения рака во многом превосходят результаты зарубежных медиков:
— Бывает, что кабинет иностранного коллеги украшают пять-шесть патентов на научные разработки. На стенах моего кабинета поместились лишь 180 патентов нашего центра (на методы лечения и хирургического вмешательства), остальные после ремонта в коридоре развесим — их у нас 412. Вы видели еще где-нибудь такое количество? И мы продолжаем развиваться…
На базе Донецкого противоопухолевого начнется строительство радиологического центра, который будет оснащен и линейными ускорителями, и кибер-ножом, и аппаратом позитронной эмиссионной томографии, и гамма-камерой (для точной диагностики). В Донецке появится и первый в Украине ускоритель протонов.
— Вы слышали об адронном коллайдере? — спрашивает академик Бондарь. — Это — огромный ускоритель частиц. Те ребята, которые его построили, теперь выпускают и продают «мини-коллайдеры» для лечения онкологических больных. Китай купил пять штук, Япония — три, есть такие уже и во многих странах Европы. Россия оканчивает строительство помещения под такой же ускоритель. Эта протонная пушка позволяет наиболее точно «прицелиться» и уничтожить опухоль, не поражая облучением окружающие ткани. Мы будем первыми в Украине, кто получит такую «пушку»!
2133Читайте нас в Facebook
