«Мы сейчас оказываем россии большую услугу — вычищаем ее генетический хлам», — актер Яков Ткаченко

— Яков, то, что вы сразу после вторжения пошли в тероборону, понятно. Но почему остались в батальоне, когда стало ясно, что до вашего родного Днепра оккупанты уже не дойдут? Потому что знаю, что у таких, как вы, был выбор — вернуться в свои гражданские профессии или попасть на фронт.

— Действительно, мы тогда могли выбирать, что делать дальше. Командиры постоянно задавали нам подобные вопросы. Думал так: если уж попал сюда, значит, я на своем месте, и если государство потратило на меня и на мою подготовку столько средств и времени, то я должен как-то это «отрабатывать». Никогда не мог бы сказать: «Ну, все как-то стабилизировалось, дальше можете и без меня обойтись». Хотя некоторые поступили так. Но я никого не осуждаю. Это их выбор, и я его уважаю.

— В тероборону шли люди совершенно разных профессий и социального статуса.

— Нам всегда было удивительно, что мы потом смогли подружиться и стать чем-то единым. Наверное, в обычной мирной жизни даже никогда не встретились бы. Были и учителя, и бывшие бизнесмены, и строители, и безработные, и даже несколько актеров. Но не профессиональных, а любительских театров. Поэтому через некоторое время я стал своеобразной знаменитостью — батальон гордился тем, что в его составе служит профессиональный актер, которого знают в стране. Мне и позывной дали соответствующий. Ребята сразу сказали: «Что тебе думать? Ты ведь артист!» Так оно и закрепилось.

Читайте также: «Стрелять в человека очень сложно», — актер Александр Охрицкий об особенностях фронтовой жизни

— Какими были впечатления, когда вы попали под первый обстрел и вообще попали на «ноль»?

— Мы же не сразу оказались на «нуле», лишь где-то через полгода. К этому времени уже получил какие-то знания и навыки.

Все происходило очень сумбурно. Мы долго готовились и ждали отправления на фронт. В какой-то момент даже «перегорели». Были мысли, что занимаемся какими-то ненужными вещами, а на передовой могли бы что-нибудь полезное делать. Но в результате так быстро туда попали, что первые дни на позициях просто приспосабливались к существованию там.

До нас там стояла бригада ВСУ. Когда они отправились в тыл, мы остались сами, почти не зная, где чьи позиции и что нам вообще нужно делать. Знали, что должны работать как легкая пехота, но опыта не было.

А реакции случались уже потом, после первых серьезных обстрелов и столкновений с диверсионными группами. Быстро пришло осознание того, что ты можешь в любой момент умереть. Но это не было проблемой, потому что шли туда, зная, что можем погибнуть.

В первый период учились и обретали именно боевой опыт. Что касается какого-то анализа пережитого, то на это просто нет времени. Ты просто действуешь по ситуации.

— Вам самому не было удивительно, насколько мгновенно изменилось ваше мировоззрение, насколько быстро вы, человек мирной профессии, овладели военным делом?

— Еще когда мы только готовились, ребята больше удивлялись тому, как я быстро приспосабливаюсь к новым условиям. Однако мне было понятно, почему так получается. Наша профессия построена на том, что актер на съемочной площадке или сцене театра живет в предложенных обстоятельствах жизнью другого человека. Я эти обстоятельства осознал, принял и просто пытался естественно реагировать на ситуацию. Благодаря этому мне было достаточно легко. Меня даже спрашивали: «А ты ни о чем не умалчиваешь? Может, у тебя в прошлом все же был какой-то военный опыт?»

— Однако определенный опыт у вас есть. В фильме «Червоний» вы так профессионально справлялись с советским автоматом, так четко двигались во время стрельбы, что со стороны казалось, что с оружием вы давно «на ты».

— Кстати, именно в «Червоном» я впервые взял в руки оружие. Даже не стрелял до этого никогда, хотя когда-то в школе мы разбирали-собирали автоматы.

Поэтому именно во время этих съемок у меня был первый опыт обращения с оружием. Понятно, что стреляли мы тогда холостыми патронами. Но с нами даже каскадеры заранее не работали. Мне сказали, что Хмара, так звали моего героя, уже опытный воин, воевав в рядах УПА и потому должен поступать именно так. Но все равно это игра, которая совсем не похожа на реальное сражение.

Читайте также: Один батюшка сказал нам: «Ребята, если вы принесете по парочке москалей, Господь вас благословит», — актер Роман Мацюта

— Обычно в кино вы играете суровых, сильных, бескомпромиссных, иногда даже жестоких мужчин. В реальной жизни похожи на своих героев?

— Возможно, стал таким уже во взрослом возрасте. В детстве, наоборот, был очень скромным мальчиком. Иногда думаю, что в эту профессию пошел, наверное, потому, чтобы измениться внутри. Похож ли я сейчас на своих героев? Считаю, что да.

— Были ли на фронте моменты, когда вы сожалели о том, что решили воевать?

— Был такой момент, когда после лечения в родном городе и после отпуска по ранению я должен был возвращаться на передовую. Стоял на вокзале и думал: «Зачем это мне? Готов ли я через все это снова пройти?» Там, мягко говоря, очень тяжело и очень больно — и морально, и физически. Снова проходить через все это не очень хотелось.

На тот момент в нашем батальоне уже были потери и осознавать, что тебя тоже могут убить как и побратимов, с которыми ты еще вчера завтракал-обедал, разговаривал, с которыми ты бок о бок жил последний год, очень тяжело. Так что такой момент колебания был.

На войне боятся все. Это естественно. Но я себя пересилил и поехал. На тот момент уже занимал должность заместителя командира взвода и знал, что ребята ждут меня.

Знаете, у нас были люди, которые с самого начала постоянно говорили, что они ничего не боятся, что будут уничтожать врага без страха и сострадания, но они даже не доехали до «нуля» и очень быстро «слились». Понятно, что чем больше человек так хвастается, тем больше он прячет за этими словами свой страх.

— Защищать Украину пошли лучшие представители нации. Это золотой фонд нашей страны. А против нас сейчас воюют бывшие зеки, наемники, бомжи. За что умирают и получат ранения они?

— Так оно и есть. Против нас сейчас воюет разный мусор. Даже если это кадровые российские части. Я неоднократно говорил ребятам, что мы сейчас россии оказываем большую услугу — вычищаем ее генетический хлам своими лучшими силами. Они воюют за деньги — это факт. Последние месяцы против нас стояла морская пехота Тихоокеанского флота. Когда мы брали их в плен, спрашивали, почему они оттуда приперлись к нам, что они здесь забыли? Оказалось, они едут сюда убивать нас за деньги. А мы, когда шли в тероборону, даже не думали, будут ли нам вообще что-то платить. Наоборот, все необходимое собирали своими силами и за свои средства.

Читайте также: «Бабушка просила меда: «В комнате четыре дня лежит мой покойный муж, хочу сладкого, чтобы тот запах перебить»: рассказ известного актера о волонтерстве

— То есть об «освобождении Украины от нацистов и фашистов» у россиян речь уже не идет?

— Конечно, нет. Возможно, вояки так называемых «ДНР» и «ЛНР» еще считают, что воюют с «укрофашистами», потому что их постоянно накачивали эти годы, а большинство россиян воюет за деньги.

Но какие мы «укрофашистки»? В нашем батальоне представители многих национальностей. В начале формирования бригады многие говорили по-русски. Но потом понемногу начали общаться на украинском. Это естественно, потому что на «нуле» идентификация «свой-чужой» будет проходить легче.

В нашем взводе есть пара ребят, которые принципиально заявляют: «Я буду говорить по-русски». Им просто стыдно, что они будут запинаться, ошибаться и это будет выглядеть смешно.

— Как у творческого человека не могу не спросить о планах на будущее.

— Буквально через два дня после того, как я вернулся в Днепр, поступило несколько сообщений. Меня очень осторожно спрашивали: «Мы увидели информацию, что вы уже не воюете, можно ли вам присылать приглашения на пробы, на участие в съемках?» Я отвечал: «Конечно, буду рад вернуться в профессию». И сейчас я уже в Киеве — утвердили на роль в новом сериале режиссера Аркадия Непиталюка, у которого я в свое время снимался в фильме «Припутні».

Пока что занимаюсь гримом, костюмами, репетициями. Но эмоции положительные. Ничего не утратил за то время, когда воевал. Напротив, только обрел. Кстати, отношение коллег очень хорошее, потому что все понимают, откуда я приехал. Что «попал с корабля на бал». За это им большое спасибо. Поскольку не успел еще не до конца адаптироваться.

У меня не было никаких раздумий или колебаний, чем буду заниматься дальше. Когда отправляли в запас, начштаба сказал: «Мы уверены, что вы будете идеологически бить врага, как и здесь, на фронте». Ответил: «Само собой». Считаю, что это оружие не менее важно, чем автомат или пулемет, который ты держишь в руках на «нуле».

Читайте также: «Мы сейчас воюем с биомусором», — киевлянин Константин Химчак

2806

Читайте нас в Facebook