Дочь Александра Маринеско Татьяна: «У папы я научилась никогда не унижаться»
Кавалер двух орденов Красного Знамени и ордена Ленина, личный враг Адольфа Гитлера, заключенный колымских лагерей, постоянная «головная боль» Главного политуправления Военно-морского флота СССР, штрафник, пониженный в офицерском звании... Все это штрихи биографии легендарного командира Краснознаменной подводной лодки С-13 одессита Александра Маринеско.
— В годы Великой Отечественной войны экипаж субмарины С-13 под командованием Маринеско наводил страх на фашистов, — говорит председатель Ассоциации моряков-подводников капитан первого ранга в отставке Евгений Лившиц. — Достаточно вспомнить «Атаку века», когда в январе 1945 года лодка Александра Маринеско потопила «Вильгельм Густлофф» — «плавучую базу рейха» водоизмещением более 25 тысяч тонн. Этот корабль перевозил цвет германских подводников. Без них 80 субмарин не смогли выйти в море. Узнав об этом, Гитлер сказал: «С потоплением лайнера погибла Германия».
Во второй половине 1944 года Германия ввела в строй 98 новых подлодок, которые охотились за караванами американских и английских судов в Атлантике и на Балтике. Грозные немецкие субмарины могли привести к закрытию второго фронта, и тогда дивизии вермахта были бы переброшены на восточное направление. Подвиг, совершенный Маринеско и его экипажем, по сути, отнял последнюю надежду фашистского рейха в войне. Более того, спас английский и американский флоты от гигантских потерь. 
Не напрасно в обнаруженном досье в бункере фюрера в числе личных врагов Гитлера фамилия Маринеско значится под номером 26. Первые три номера занимали Сталин, Рузвельт и Черчилль...
*Дочери Александра Маринеско Леонора (справа) и Татьяна. «Я живу в Санкт-Петербурге и счастлива, когда приезжаю к сестре в Одессу, — говорит младшая из сестер Татьяна. — Здесь, в родном городе отца, очень многое напоминает мне о нем»
Накануне юбилея отважного командира-подводника «ФАКТЫ» побеседовали с дочерьми Александра Маринеско — старшей Леонорой и младшей Татьяной.
— Восемь женщин продолжают род Маринеско, — рассказывает Леонора Александровна. — В Одессе вместе со мной живут дочь и две внучки, а вот моя сестра Татьяна и ее три дочери постоянно проживают в Санкт-Петербурге. Изредка бываем друг у друга в гостях. Вот и сейчас Таня приехала в Одессу. Надо сказать, что в нашем семействе нет ни одного парня! Говорят, Александр Иванович неповторим, поэтому Бог и не дает нашему роду мужчин.
— Мы с Леонорой сестры по отцу, — объясняет Татьяна Александровна. — Я счастлива, когда бываю в Одессе — родном городе отца. Здесь очень многое напоминает о нем — спуск, названный в его честь, мемориальные доски. В частности, на доме, в котором жила семья, на здании мореходного училища, которое отец заканчивал. Еще, конечно же, памятник. Но главное — Ассоциация моряков-подводников имени Александра Маринеско.
По словам моих собеседниц, не вся информация, в свое время появлявшаяся о Маринеско, соответствует действительности.
— Собирать документальные материалы об отце мне посоветовал его сослуживец и друг по балтийскому дивизиону субмарин Михаил Вайнштейн, — говорит Леонора Александровна. — Именно он предупредил, что противники Маринеско, лишившие его смысла жизни — службы на флоте, — не успокоятся. Михаил Филиппович просил противостоять попыткам очернительства доброго имени отца. 
Я собрала массу документов, свидетельств, фотографий...
*В годы Великой Отечественной войны экипаж субмарины С-13 под командованием Александра Маринеско наводил страх на фашистов
Отец был неординарной личностью с крутым, независимым характером, который, наверное, передался ему с генами. Мой дед Иона (Иван) Алексеевич Маринеско в румынском флоте служил кочегаром на миноносце. Его возненавидел механик и однажды во время шторма ударил кулаком в лицо. В ответ дед огрел его лопатой по спине. Бунтаря посадили в карцер, и в ожидании трибунала он уже попрощался с жизнью. Но однажды ночью охранять его поставили друга, с которым они сговорились и вместе сбежали. Переплыв Дунай, на несколько лет задержались в Бессарабии. Затаились. Потом Иона перебрался в Малороссию, скитался, пока не оказался в портовой Одессе, где легко затеряться. Здесь он работал механиком. Был красив, одевался в костюм-тройку, ходил с тростью. Белый воротничок оттенял гусарские усы и бородку. Его будущая жена Татьяна работала прислугой в доме. Однажды она протирала окно, тряпка выпала из рук и опустилась на щегольскую шляпу Ивана Алексеевича. Вместо брани услышала ласковое: «Добрый день, мадемуазель». Сбежала вниз, склонилась в реверансе. Так и познакомились. Вскоре поженились, а в 1913 году у них родился сын Саша.
— А как познакомились ваши родители?
— Впервые отец увидел маму, будучи еще совсем юным. Он учился в яхт-клубе, и по каким-то делам их повезли в Херсон. Там заприметил жившую на пристани черноглазую красавицу Нину. Ее отца, кузнеца, убили белые, мать осталась с четырьмя ребятишками на руках. Поэтому подросшую Нину отдала своей бездетной сестре, жившей в Одессе, на Молдаванке. Александр разыскал ее там, и вскоре они сыграли свадьбу.
После мореходки (тогда — Одесский морской техникум. — Авт.) он работал штурманом на одном из грузовых судов, потом стал вторым помощником капитана. В морские рейсы возил с собой фотоаппарат и снимал пейзажи, а по прибытии домой — меня маленькую.
— Отец баловал вас подарками?
— В десять лет он подарил мне коньки с ботинками. Я любила зимой погонять на льду. А когда автомобили притормаживали на повороте, цеплялась за борт грузовика и скользила по асфальту. При этом безбожно тупила коньки. Папа понес их на базу подточить, а там попросили показать девочку, которая так «срезает металл». Однажды за такую проделку меня задержал милиционер и повел в отделение. Но я не растерялась и сказала: «Мой папа — начальник милиции». Назвала фамилию одноклассницы, отец которой действительно возглавлял милицейский райотдел. Проверять не стали — меня отпустили. Правда, узнав об этой выходке, папа наказал меня ремешком. И я не обиделась — ведь за дело.
— Незадолго до войны отца направили в Ленинград осваивать подводные лодки, — рассказывает Леонора Маринеско. — Сперва он занимался на спецкурсах, а затем служил на подводном флоте. Когда папа брал меня с собой, я лазила по тесным отсекам, узким люкам. С семьей ему доводилось видеться лишь в увольнениях.
— Пока его не уволили вовсе?
— Можно сказать и так. Случилось это летом 1938 года — нерусская фамилия насторожила бдительных комиссаров. Отыскали в личном деле сведения о том, что дед — выходец из боярской Румынии и лишь спустя 29 лет принял гражданство СССР. Но ведь отец этого никогда не скрывал. Возможно, поэтому подобная реакция стала для него ударом. Он не жаловался, но притих. Бродил по городу, стараясь обходить стороной набережные. Дома безучастно сидел на табурете. Мама нежно обнимала его и звала к ужину — весьма скудному, потому что с довольствия отец был снят.
И вот — чудо! Однажды утром раздался стук в дверь, матрос принес срочный пакет. Папа снял с плечиков китель, надраил пуговицы, мама отгладила стрелки на брюках. К обеду вернулся сияющий, со свертком в руках. Выложил на стол круг колбасы, леденцы, другую вкуснятину. Восстановлен! Более того, ему выплатили довольствие за три вынужденно прогулянные недели.
Занятия в учебном отряде продолжились. По окончании папа получил похвальный лист и звание старшего лейтенанта. Потом была служба в Кронштадте, где мы сразу получили двухкомнатную квартиру. Помню наших соседей, у которых была коллекция пластинок с записями Лещенко, Вертинского, Козина. Часто собирались компанией, моя мама пела. Мужчины играли в шахматы, домино, карты.
Когда началась война, немцы разбомбили в Ленинграде продовольственные склады. Отец эвакуировал нас с мамой в Мурманскую область, а сам остался защищать северную столицу. Только весной 1944 года мы вернулись. Тогда-то я и познакомилась с личным составом папиной знаменитой подлодки С-13. К слову, единственной уцелевшей из всех «эсок».
Знаю, что с 1941 года почти каждую неделю проходили поминки по погибшим в море экипажам. Команда С-13 выжила во многом благодаря тому, что в боевых походах отец был дерзок в выборе тактики, бесстрашен и даже авантюрен. Но именно эти качества, его «непослушание», были не по душе отдельным командирам. Они-то и воспользовались случаем.
— Новый, 1945 год отец встречал в финском порту, — продолжает Леонора Александровна. — С друзьями заявился в ресторан местной гостиницы, весело отметили праздник. Хозяйка отеля поинтересовалась у отца: «Не слабо ли русскому офицеру остаться у дамы до утра?» Ну он и показал, что не слабо. Искупать «страшнейшее преступление» провинившегося командира отправили в море, к польским берегам. Многие рассчитывали, что лодка не вернется. Однако из «штрафпохода» они возвратились с триумфом!
— Получившим впоследствии наименование «Атака века»?
— Да, 30 января 1945 года на подходах к Данцигской (ныне Гданьской) бухте С-13 потопила «Вильгельм Густлофф» с фашистскими подводниками на борту. Судно это предназначалось для круизных рейсов «лучших представителей немецкого народа», поэтому там были бассейн, гимнастический и танцевальный залы, рестораны, кафе, зимний сад, церковь и даже... личная каюта Гитлера. Всю войну теплоход использовался как плавучая база для подготовки подводников.
Во время его потопления сработало нестандартное мышление отца — он начал атаку со стороны вражеского берега, откуда немцы никак не ждали удара. Глубина была всего
— Это была не единственная победа С-13, — продолжает Леонора Маринеско. — На обратном пути к родным берегам она пустила на дно военный транспорт «Генерал фон Штойбен», на котором находились 3500 солдат и офицеров вермахта и отборных танковых частей. 
Таким образом, на общем счету Маринеско значилось уже четыре потопленных судна противника общим водоизмещением свыше 52 тысяч тонн. У отца появилось еще больше завистников и недоброжелателей...
*Лайнер «Вильгельм Густлофф», потопленный в январе
— Больно говорить, как несправедливо поступали с отцом, — вновь вступает в беседу Татьяна Маринеско. — Не хочется рассказывать о тех пакостях, которые в итоге свели отца в могилу. Пусть это останется на совести так называемых начальников... Отец умер, когда мне было десять лет. Годы, проведенные с ним, я запомню навсегда...
Брак моих родителей был вторым для обоих супругов. Первый муж матери — Валентины Громовой — тоже был моряком, он пропал без вести, когда в
— Каким был ваш отец в домашней обстановке?
— Он не расставался с книгами, рисовал картины. Еще обожал шахматы. Мама тоже увлекалась этой игрой. Когда отец проигрывал, очень расстраивался: ходил хмурый и обиженный, а мама смеялась и подначивала его, мол, сыграем еще разок, отыграешься.
Когда я пошла в школу, папа очень строго следил за моей учебой. Бывало, заставлял не раз переписывать по полтетради, чтобы не было помарок. Не спасало ничто: ни мамины слова, мол, «подумаешь, одна помарочка», ни мое нытье, ни бабушкино ворчание, что «совсем ребенка заездили». Отец был непреклонен. Так же строго и справедливо относился и к Борису, моему сводному брату. Когда я родилась, Боря был уже
Помню, когда я расправлялась с домашним заданием, а мама с бабушкой уходили на кухню, папа подсаживался ко мне. Я прижималась к нему — от папы пахло папиросами «Памир» — и просила что-нибудь рассказать. В эти минуты он был совсем не строгим — ласковый и веселый, с зелеными добрыми глазами.
Отец очень любил шутки и розыгрыши. А мама часто попадалась на эту удочку. Потом они вместе смеялись. Он помнил свое непростое детство и потакал моим желаниям втайне от мамы и строгой бабушки. Помню, жарким летним днем мы поехали на Серафимовское кладбище, где похоронен мой дед Иван Федорович. Я постоянно ныла, что мне жарко, и просила мороженое. Съев три порции, стала просить еще, бабушка сказала, что уже хватит. Тогда папа, под предлогом навестить могилу своего товарища, отправился со мной обходным путем, где и купил мне еще три эскимо. Я их сразу уплела, но мы условились, что это останется между нами.
— И сохранили тайну?
— Конечно! Отец всегда держал слово и учил меня тому же. Еще приучал уметь постоять за себя, не давать в обиду маленьких и не бояться более взрослых ребят. Наверное, поэтому я мало с кем ссорилась.
Я рано вышла замуж, родила трех дочерей — Елену, Валентину, Александру. Дочки, как и я, носят фамилию Маринеско. Надеюсь, они ее не поменяют. У папы я научилась никогда не унижаться, быть выше оскорблений, не сдаваться и отстаивать свое мнение. Эти качества очень часто создавали трудности в жизни, но зато и не давали упасть.
9957Читайте нас у Facebook
