Энтони Хопкинс: «Теперь жену не боюсь. Я научился делать то, что она мне велит»
Лидером американского кинопроката в начале февраля стал фильм «Обряд», главную роль в котором исполнил сэр Энтони Хопкинс. Знаменитый актер играет в этой картине священника, специализирующегося на изгнании бесов. Авторы фильма утверждают, что в его основу положены реальные факты. По мнению критиков, Хопкинс в «Обряде» играет блестяще. Актер, который крайне редко общается с журналистами, неожиданно согласился дать интервью новой звезде американского телеканала Си-эн-эн Пирсу Моргану. Возможно, Хопкинса подкупило то обстоятельство, что преемник легендарного Ларри Кинга, как и сам Энтони, является британцем.
«Не пью уже 35 лет. Мне сейчас 73»
- Добрый вечер! Сразу хочу сказать, что мне было бы удобнее обращаться к вам так, как требует наш британский этикет — сэр Энтони.
— А я хочу заявить, что ненавижу условности, а потому настаиваю, чтобы ты называл меня Тони. В противном случае буду молчать. Можешь сам отвечать на свои вопросы.
- Но почему?
— Мне становится не по себе, когда меня называют сэром Энтони. Да, было приятно получить от королевы рыцарский орден и все такое, но кичиться этим не собираюсь. К тому же в Америке почему-то постоянно путают и употребляют «сэр» с фамилией, а не с именем. Я устал поправлять, когда слышу — сэр Хопкинс!
- Ты ко всем своим наградам так относишься? И к «Оскару» тоже?
— Теперь да.
- Но почему? Неужели ты утратил стремление к успеху, это чувство драйва, когда на тебя устремлены взгляды миллионов?
— Конечно, это приятное ощущение. Но я понял, что никогда не достигну внутреннего покоя, если буду и дальше жить 
большими ожиданиями. Я уже в том возрасте, когда просто хочется жить и вся суета осталась где-то там, в прошлом. К тому же порой мне кажется, что я уже добился всего, о чем мечтал. Грех жаловаться. А потому демон соблазна оставил меня. И слава Богу!
- А ты помнишь, что чувствовал, когда тебе вручали «Оскар»? Это было в 1992 году, так?
— Да. Это была моя первая номинация. И я, сидя в зале, был уверен, что премию получит кто-то другой. Соперники были серьезные — Роберт де Ниро, Робин Уильямс, Ник Нолт. Лучшие актеры! И роли у них были, с моей точки зрения, более значимые.
- А тебя номинировали за «Молчание ягнят»?
— За роль Ганнибала Лектера. И вот на сцену выходит Кэти Бейтс. Ей предстояло вскрыть конверт. Когда я ее увидел, в голове что-то щелкнуло. «Ты победил!» — услышал я чей-то голос. Кэти открывает конверт и читает мое имя! Я был растерян. Не помню, как поднялся на сцену, что говорил. Ясное осознание происходящего вокруг вернулось ко мне только во время вечеринки, уже после церемонии. Я вдруг понял, что сижу за стеклянным столом в ресторане, а передо мной стоит статуэтка «Оскара». И она моя!
(На снимке) Сэр Энтони Хопкинс: «Стелла — замечательная женщина. Без нее я уже давно бы пропал»
- Здорово! А до этого мгновения что творилось у тебя в голове? Неужели пустота?
— Нет. Меня вдруг осенило. Ведь ровно за десять лет до того вечера, когда мне достался «Оскар», умер мой отец. В суматохе приготовления к церемонии я об этом не думал. Забыл. А тут вспомнил.
- Удивительное совпадение!
— Согласен. Особенно, если знать, какое огромное влияние на мое становление не только как актера, но и как человека, оказал отец.
- Как ты думаешь, будь он жив тогда, в 1992 году, как бы он встретил известие о твоем успехе?
— Уверен, он сидел бы перед телевизором, курил трубку и говорил бы моей маме: «Чего ты волнуешься? Подумаешь, «Оскар»! Большое дело… » Отец был удивительным человеком. Он всегда старался держать свои чувства в себе, не показывать их. Большой, сильный, всю жизнь проработал пекарем. И интересовался всем на свете. Чтение было его страстью. Любовь к книгам, справочной литературе у меня от отца. Он казался непробиваемым, грубым, но мог разрыдаться в любой момент, когда его внутренняя защита больше не выдерживала. Потом ему становилось стыдно за себя. И он говорил: «А что тут такого? Подумаешь, большое дело!» Отец научил меня не воспринимать карьеру, успех, популярность слишком серьезно. Слушай, Пирс, можно я расскажу одну историю? У нас есть время?
- Валяй, Тони!
— Это было 40 лет назад. Сэр Лоуренс Оливье пригласил меня к себе в театр в пьесу Шекспира. Меня, молодого актера. Конечно, это была великая честь. И перед премьерой я позвал за кулисы родителей. Отец всем своим видом демонстрировал полное равнодушие. Он тогда еще курил сигареты. Доставал одну за другой. Мама дергала его за руку: «Мы же в театре!» А он отвечал, невозмутимо подкуривая: «Большое дело!»
И вот мы все находимся в моей гримерке. Вдруг раздается стук в дверь. И входит Лоуренс Оливье. Я представляю ему родителей. Мама заливается краской. Сэр Лоуренс обращается к ней: «Миссис Хопкинс, я счастлив познакомиться с вами! Вы воспитали замечательного сына!» Мама на грани обморока. Я говорю: «А это мой отец, сэр Лоуренс!» Папа спокойно подает руку Оливье и вдруг спрашивает: «А сколько вам лет?» Оливье с улыбкой отвечает: «Я родился в 1907 году» — «А, значит, вы тоже уже спускаетесь с холма!» — говорит отец. Они смеются. Сэр Лоурнес уходит. И тут к моей маме возвращается дар речи: «Грубиян! Как ты мог?! Это же Лоуренс Оливье!» Отец снова закуривает: «Большое дело! Между прочим, он дышит тем же воздухом, что и мы с тобой… »
Я запомнил эти слова на всю жизнь. И с каждым годом понимаю, как прав был мой отец. Тем же воздухом! И когда вижу, как некоторые актеры воспринимают себя слишком серьезно, кажутся себе особенными, то сразу вспоминаю отца. Кстати, не кто иной, как он, рекомендовал мне сниматься в кино. И сделал это в свойственной ему манере.
- Как?
— Я родился и вырос в Уэльсе, где кумиром на протяжении многих лет был великий Ричард Бартон. Мой родной городок находится всего в десяти милях от того места, где жил этот актер. Так вот, побывав еще на паре спектаклей с моим участием, отец сказал: «Ты зря протираешь штаны здесь, сынок. Подумаешь, Лоуренс Оливье! Бери пример с Ричарда Бартона. Вот он деньги гребет лопатой. Да только маме не говори… »
- Бартон оказал большое влияние на тебя?
— Да, хотя мы встречались с ним всего однажды. Но он был великим актером…
- Который не смог справиться с пьянством.
— Увы. Я тоже прошел через это. В молодости казалось, что выпивка помогает раскрепоститься, почувствовать себя свободным, а значит, лучше играть. Многие актеры так думают. И ошибаются.
- Как долго ты не пьешь?
— Уже 35 лет. Мне сейчас 73. Считай, полжизни.
- А пил сильно?
— Не то слово! Спиртное едва не погубило меня. Если бы не бросил, валялся бы сейчас где-нибудь в Мексике. В лучшем случае под забором, в худшем — под кактусом прикопанный. Спиртное делало меня плохим актером, плохим мужем, плохим отцом. А я пил и не мог остановиться. Будто демон вселился в меня. А потом произошло чудо. Просветление. Это было в Лос-Анджелесе. Со мной на улице заговорила какая-то женщина. Не думаю, что она меня узнала, так плохо я выглядел. Пожалела пьяницу.
- И что она тебе сказала?
— Все очень просто — верь в Бога, брат мой.
«У меня нет друзей среди актеров»
- Ты верующий?
— Сейчас да. А тогда я считал себя атеистом, агностиком, не знаю, кем еще, но только не верующим. После той случайной встречи я задумался. И однажды вместо того, чтобы влить в себя содержимое очередной бутылки, обратил взор к небу. И сказал: «Господи, если ты есть, помоги мне!» Хочешь, называй это молитвой. В тот момент я вдруг ясно осознал, что заблуждался. Я был уверен, что сам справлюсь со своими проблемами, что мне не нужная ничья помощь. Каюсь, ошибался.
И я вспомнил об одном своем лондонском знакомом. Он был священником, потом сложил с себя сан и стал психиатром. Я связался с ним. И у нас состоялся разговор по душам. Спросил его, почему он отошел от церкви? Он ответил, что утратил веру. Тогда я сказал: а почему я должен верить в Бога, если ты, священник, не веришь? А он ответил, что верит. И объяснил, что вновь обрел веру, общаясь с такими, как я. Он дал совет: «Ты же ничего не теряешь. Хуже не будет. Попробуй. Если не выйдет, тогда продолжай разрушать себя!» И у меня получилось.
- Ты стал католиком?
— Да. Возможно, не достаточно набожным. Я редко хожу в церковь, еще реже исповедуюсь. Но вера живет во мне. И это главное. Она помогла мне бросить пить. Я прочитал много книг о религии. И понял, что лично меня привлекает в ней. Мне не нравится определенность. Любая наука — это точность. Она признает правильность только одного ответа или решения. А я хочу верить в чудо, саму возможность которого наука исключает.
- Если ты веришь в Бога, значит, ты веришь в дьявола!
— Неправильно. Я верю в его существование.
- Это помогало тебе в работе над ролью священника в «Обряде»?
— Конечно!
- Иными словами, ты признаешь, что демоны, бесы могут овладевать людьми?
— Признаю. Я читал о многих подобных случаях. У нас консультантом фильма был настоящий экзорцист — отец Гэри Томас. Он иезуит. И он много чего странного повидал в этой жизни.
- Сколько от тебя самого в твоем персонаже?
— Весь я! Я всегда так работаю.
- Тогда сколько от тебя в Ганнибале Лектере?
— О, Пирс, с тобой нужно быть осторожнее! Конечно, я не ем людей. И не убиваю. Но эта роль запала мне в душу. Когда я прочитал сценарий «Молчания ягнят», сразу понял, что смогу сыграть Ганнибала. Я знал, как это сделать. Это уже актерская техника. Сделать так, чтобы твой герой пугал и одновременно притягивал. Спокойный голос, изысканные манеры, обезоруживающая вежливость, тонкое понимание искусства… И вдруг глаза гаснут, в них исчезает все человеческое. И появляется зверь, хищник, жаждущий крови.
- Тони, хватит! Мне на секунду показалось, что ты сейчас набросишься на меня!
— Только на секунду? Старею…
- Перевоплощение — великий дар актера. Кого из своих коллег ты относишь к великим актерам?
— Из ныне живущих?
- Не обязательно.
— Бартона мы уже вспоминали сегодня. Из британских актеров? Конечно, еще Питер О'Тул и Альберт Финни. Из американцев? Роберт де Ниро. Преклоняюсь перед его талантом. Марлон Брандо. Жаль, его больше нет. Из молодых? Леонардо Ди Каприо, безусловно. И Мэтт Дэймон. Восхищаюсь тем, что он сделал в «Талантливом мистере Рипли».
- А из актрис?
— Джоди Фостер! Гениальная актриса.
- Ты с ней дружишь?
— Нет. У меня вообще нет друзей среди актеров.
- Шутишь?
— Абсолютно серьезно. Дома я стараюсь не говорить, не думать о работе. Должна быть личная жизнь. А что касается Джоди, то после «Молчания ягнят» мы виделись всего один раз, и то случайно. Однажды я гулял по пляжу и увидел ее с ребенком. Мы поздоровались. Пара вежливых фраз — вот и все.
«В школе надо мной все издевались, а учителя говорили, что ничего путного из меня не выйдет»
- Ты любишь уединение?
— Да. Мне становится плохо на всяких тусовках, церемониях. Даже на вручение «Оскара» я хожу только, когда меня номинируют.
- А сколько раз такое было?
— Еще три после «Ягнят».
- В этом году тоже не пойдешь?
— Нет. Лучше посижу дома с женой.
- Я слышал, Стелла (третья жена сэра Энтони. Ей 54 года, они женаты почти восемь лет. — Ред. ) - единственный человек, которого ты боишься. Это так?
— Так было. Теперь не боюсь.
- Почему?
— Я научился делать то, что она мне велит! Стелла — замечательная женщина. Она заботится обо мне. Без нее я бы уже давно пропал.
- С чего бы это?
— Жена говорит: «Тони, тебе уже за 70, а ты ведешь себя как 35-летний! Умерь свой пыл!» И она права.
- Как думаешь, с тобой легко жить?
— Разумеется! Но все же лучше спроси об этом Стеллу! Надеюсь, она со мной согласится. С возрастом я стал такой домашний.
- Почему ты решил стать американцем? Что такого есть в этой стране, чего тебе не хватало в Великобритании?
— Знаешь, мое детство пришлось на годы Второй мировой войны. Мы, британские мальчишки, смотрели на американских солдат как на героев. При слове Америка у нас сердце выпрыгивало из груди. А потом отец как-то купил мне пару томов энциклопедии. Все, что касалось США, я выучил оттуда назубок. Будем считать, что осуществил свою детскую мечту.
- Ты назвал сегодня много замечательных актеров. Как думаешь, что их всех объединяет? Почему им удалось добиться такого успеха?
— Мне кажется, секрет нужно искать в нашем детстве. Сужу по себе. В школе у меня не было друзей. Надо мной все издевались. Учился я средне. Спортом не увлекался. Учителя открыто говорили, что из меня ничего путного не выйдет. И я жил с одним только желанием — доказать им всем, как они ошибаются. Тогда я их ненавидел. Сейчас я им даже благодарен. Я бы не стал актером, если бы не их насмешки. В детских грезах я видел себя знаменитым, звездой кино или театра, снисходительно раздающим автографы своим школьным врагам.
12449Читайте нас у Facebook
