Юрий Рыбчинский: "Понятия не имею, как пишу стихи. Можно придумать, конечно, но стоит ли"
Один из самых известных украинских поэтов Юрий Рыбчинский живет в центре Киева, в огромной уютной квартире на последнем этаже. Из его окон видны крыши старых домов. Юрий Евгеньевич признается, что любит вечерами смотреть в окно и вдохновляться. Ему много раз предлагали переехать в Москву, но поэт всякий раз отказывался, понимая, что только родная земля может дать ему силы для творчества. Рыбчинского называют самым плодовитым поэтом-песенником. На его счету 45 композиций на украинским языке, ставшие хитами. Его песни есть в репертуарах практически всех звезд советской эстрады. Многие стали уже народными: «Дикі гуси», «Зелен клен», «Чарівна скрипка». Юрий Евгеньевич до сих пор продолжает творить, признаваясь, что поэзия помогает ему оставаться молодым.
— Все у меня спрашивают, будет ли юбилейный концерт? — начал с наболевшего Юрий Евгеньевич. — Думаю, в связи с ситуацией, которая сложилась в нашей стране, сейчас не имеет смысла его проводить, лучше отложить на осень. Верю, что к этому времени события в Украине нормализуются.
— Вы имеете в виду войну?
— Или АТО, как ни назови, это все равно война. Устраивать концерт при нервных и материальных затратах, которые, естественно, неизбежны, мне не хочется, нет смысла. Кстати, российских исполнителей уже предупредили, что если они приедут в Киев или другой город вне «ДНР», «ЛНР» и Крыма, то против них будут приняты санкции. Зачем же их подставлять?
— Значит, если бы вы устроили концерт, то ни Тамара Гвердцители, ни Александр Малинин на нем не выступили бы.
— Как и Игорь Демарин, Анжелика Варум, Лолита. Тая Повалий сама побоялась бы участвовать, потому что были бы неизбежны пикеты, как на концерте у Ани Лорак. Так что торжество переносится на осень. По большому счету, весь год можно считать юбилейным. Ну, а банкет, как полагается, будет вовремя. Ресторан уже заказан.
— Все-таки обидно, что многие из популярных украинских исполнителей рано или поздно оказывались в Москве.
— Просто наша страна не создала условий для талантливых людей, которых сама же родила. В Россию уехал весь цвет украинский эстрады, кроме Софии Ротару. Лариса Долина, Александр Серов, Игорь Крутой, Аркадий Укупник, Наташа Королева, Лолита. Большая часть российской эстрады — наши. Там условия существования качественно лучше. Как говорил Бальзак, каждый талантливый человек рождается в провинции, а должен умереть в Париже. Для наших артистов Парижем стала Москва. К сожалению, мы так и не создали Украину, о которой я мечтаю. Страну, где русские живут лучше, чем в России, евреи — лучше, чем в Израиле, армяне — чем в Армении, а украинцы — не хуже своих соплеменников из Канады и Штатов.
— И сколько, думаете, нам надо лет, чтобы такая страна появилась?
— Все зависит от того, как пойдет эволюция, потому что у нас в основном революционный путь развития. Кроме того, с криминально-олигархической моделью государства никогда ничего хорошего не будет. Вот построим народный капитализм, как у чехов, поляков, и лет через 20 получим нормальную страну. Сразу ничего не бывает.
— Но ведь вы, Юрий Евгеньевич, таки остались в Украине, хотя наверняка вам предлагали перебраться в Москву?
— Я вернулся из Москвы в 1986 году, проработав и прожив там три года. Да и позже мне не раз предлагали там остаться. Но дело в том, что мое место в Украине, другого быть не может. Всем нутром своим я связан с украинским языком. Могу писать и по-русски, но без украинского будто сам не свой.
*Юрий Рыбчинский: «Давно считаю себя народным поэтом. Потому что вижу благодарность людей, которые любят и ценят мое творчество»
— Вы так душевно пишете, что многие украинцы песню «Дикі гуси» считают народной.
— И «Чарівна скрипка», и «Зелен клен» (да многие) считались народными. Сейчас я уже и не помню точно, как они рождались. «Ой, летіли дикі гуси» — первая музыкальная строчка. Потом родилось все остальное. Я понятия не имею, как пишу стихи. Тайна творчества, тайна сия велика всегда и для самого творца. Можно придумать, конечно, но стоит ли.
— Помните, когда написали свой первый стих?
— В школе, в младших классах. Первыми слушателями были родители. Ой, как давно это было. И стих-то этот уже не помню. Я вырос на Подоле, учился в школе номер 43. Это был частный дом, который уже давно снесли. Но, знаете, у меня нет ностальгии по тому времени.
— В этом году у вас двойной юбилей — полвека назад впервые опубликовали свое произведение.
— Если во всесоюзной прессе — да, это случилось в 1965 году. Полвека назад. Что-то зажился я на Земле… Начал печататься еще в школьные годы. Была такая газета — «Киевский комсомолец», которая потом стала «Молодой гвардией». Затем в «Комсомольском знамени» публиковался (газету называли «Коза»). А когда был уже студентом, в журнале «Молодая гвардия» в Москве напечатали три моих больших стихотворения. Потом был журнал «Юность». Кстати, я до окончания университета, до 1967 года, писал только по-русски. Будучи в армии, когда мы с Игорем Покладом, оба выпускники (он — консерватории, я — университета), попали служить в ансамбль, я написал первое стихотворение на украинском языке, которое сразу стало шлягером. Правда, для певицы Тамары Миансаровой мне пришлось перевести его на русский.
— «Глаза на песке»?
— Да. Там, в армии, в 1968 году, мы с Игорем задумали украинский цикл: «Дикі гуси», «Чарівна скрипка», «Зелен клен», «Тиха вода», «Наречена». Поэтому я с огромной благодарностью вспоминаю то время, считая, что все-таки недаром надел военную форму. Вообще, подводя итоги к юбилею, понимаю, что своей жизнью доволен. Когда мне было 20 лет, все говорили: «В столь юном возрасте такие взрослые стихи». Сейчас, когда исполняется 70, удивляются: «Такое впечатление, что пишет очень молодой человек». Я благодарен Господу, что сохранил способность заниматься творчеством так долго. В этом отношении чувствую себя избранным.
— Вы подсчитывали, сколько написали песен?
— Более двух тысяч. Беспрерывно писал песни для огромного количества исполнителей. По сто песен в год. Для ансамблей «Песняры», «Чаровница», «Верасы», «Червона рута», «Кобза». А певцов всех и не перечислишь. Но без этого мне было бы неинтересно жить. Песни, в отличие от стихов, дают возможность очень быстро получить отдачу. Примерно каждая восьмая становилась популярной. Кроме того, я осуществил свою мечту, став драматургом. Мои музыкальные спектакли: «Поздняя серенада», «Белая ворона», «Эдит Пиаф», «Моя жена лгунья» идут в 40 театрах мира. Недавно закончил мюзикл «Мэрилин Монро». Сейчас работаю над рок-оперой «Паганини» для скрипача-виртуоза Василия Попадюка, и еще лежат пару незаконченных пьес. Я все время в процессе, каждый день работаю, мне интересно.
— В этом и есть, наверное, счастье?
— Конечно. Недавно подсчитал, что на протяжении 40 лет каждый год получал награду «Песня года» в Москве. В прошлом году с моей песней на этом конкурсе выступала Лайма Вайкуле. Это ли не лучшее подтверждение популярности? Признаюсь, раньше с огромным удовольствием ездил на «Песню года», чтобы повидать друзей и походить по театрам. Сейчас мне трудно заставить себя это сделать. Из-за событий, которые происходят между Украиной и Россией, не хочу бывать в Москве. Мне пришлось бы встретиться с огромным количеством людей разных взглядов, не исключено, что дошло бы до драки.
— Что, еще можете кулаками помахать?
— Многим из тех, кто оскорбил Украину, я бы с большим удовольствием дал по морде. Или плюнул в лицо. Я человек резкий. Остается лишь верить, что рано или поздно все должно закончиться победой Украины. Недаром я написал с композитором Николой песню «Перемога». Там есть такие слова:
«Сплять мільйони загиблих в окопах,
це моєї країни сини.
Де була б ти сьогодні, Європа,
де була б ти, якби не вони».
А в ответ Путину я бы добавил еще одну строчку: «Де була б ти сьогодні, Росія, де була б ти, якби не вони». Это ж надо было так оскорбить весь украинский народ, заявив, что победа в Великой Отечественной войне была бы и без нашего участия. Путин отнюдь не умный человек, он безграмотный, просто умеет играть свою роль. Казаться, а не быть.
— Юрий Евгеньевич, вы человек плодовитый, работоспособный. Творчество сделало вас состоятельным?
— Богатство — понятие относительное. В советское время я считался очень состоятельным человеком, получая авторские отчисления от исполнявшихся песен и спектаклей. Скажем, в то время каждые два месяца мог позволить себе покупать «Жигули». Конечно, никогда этого не делал. Деньги не были для меня стимулом, хотя, соглашусь, обладать ими приятно. А сейчас все иначе. Как ни парадоксально, в тоталитарном государстве авторское право работало лучше, чем в нынешнее время. По идее, мы должны стать еще более богатыми, чем при Союзе, потому что тогда не получали отчислений от исполнения своих произведений по радио и телевидению. Но я получаю, наверное, лишь сотую часть из того, что обязан иметь. По сути, мы все, творческие люди, обворованы государством.
— Вы не думали, что стоило вложить средства в какой-нибудь бизнес?
— При Советском Союзе это было невозможно, а когда он распался, после реформы Павлова все деньги, лежавшие у меня на книжке, сгорели. Тем не менее я не впал тогда в стресс. Всегда считал, что мое богатство — это друзья, книги, здоровье, сын, внуки… Мой папа-финансист говорил: «Деньги — как листья на деревьях: зеленеют, желтеют, опадают. Потом их уносит ветром, а с весной они появляются вновь». По нынешним меркам, я совершенно не богатый человек. У меня нет машины, дачи. Обожаю ходить пешком, ездить в метро и на троллейбусе. Дача в советское время мне была не нужна, поскольку привык снимать дом под Киевом, в Ворзеле, работая с композиторами Ильиным, Максимом Дунаевским. Кстати, с Максимом мы сотрудничали и в Юрмале, там был замечательный Дом творчества. Тогда казалось, что так будет всегда. Но время все меняет.
— Кто у вас в семье был творческим человеком?
— Моя мама была врачом, прошла Финскую войну. У папы было три высших образования: генетик, математик и финансист. Папа любил и знал на память почти все творчество Владимира Сосюры. Мы с ним часто спорили, кто лучше — Есенин или Сосюра. Наша семья много десятилетий, еще с дореволюционных времен, дружила с Рыльскими. Вообще, мне в жизни повезло общаться с великими людьми. Первым поэтом, которому я принес свои стихи, был Евгений Евтушенко. Он выступал в Киеве в Октябрьском дворце, а я учился в десятом классе и принес ему тетрадку стихов. Отдал после концерта, а Евгений Александрович сказал мне: «Приходи завтра ко мне в гостиницу «Украина». Я был страшно взволнован, не верил своему счастью. Пришел на следующий день, и Евтушенко мне сказал очень теплые слова. Для меня это было важно, поскольку считал Евгения Александровича своим кумиром. Потом мы встретились в Москве. Кстати, перед тем как отнести свои стихи в «Молодую гвардию», я пришел домой к знаменитому советскому поэту Светлову. Он дал рекомендацию и даже сам позвонил завотделом поэзии Владимиру Цыбину, рассказав о талантливом украинском мальчике.
— Вы уже автобиографию написали?
— Нет. Все надеюсь, что когда-нибудь таки за нее возьмусь. Просто каждый раз, начиная новое десятилетие, на свое прошлое и события, происходившие в нем, смотришь иначе. Но вы правы. Надо серьезно над этим задуматься.
— Конечно, внукам надо оставить свою историю.
— Это правда, у меня четверо замечательных внуков. В нашем роду уже пять или шесть поколений не рождаются девочки. В народе говорят: это к войне. 15 лет назад для Игоря Демарина я написал песню, строки которой, к сожалению, сегодня актуальны:
«Свищет в утреннем тумане пуля,
словно соловей.
Мама-мама, мама-мама,
не рожайте сыновей.
В этом мире, мире шатком, где
так мало тишины,
сыновей вы не рождайте, чтобы
не было войны…»
— Мне кажется, я догадываюсь, о чем вы мечтаете.
— Сейчас мечты многих украинцев связаны с их страной. Она как наша мама, которая болеет, переживаешь за нее больше, чем за себя. Я мечтаю о том, чтобы те мои внуки, которые родились в Америке, захотели бы жить в Украине. Желаю здоровья себе, супруге Саше и сыну Жене. Хочется подольше быть здоровым, чтобы осуществить задуманное. А планов у меня огромное количество. Мечтаю побывать в Китае, Японии и Индии.
Признаюсь, я давно считаю себя народным поэтом. Потому что вижу благодарность людей, которые любят и ценят мое творчество. А что еще для счастья надо?
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
3050Читайте нас у Facebook
