Константин Бобрищев: "Вражеский снайпер держал нас на прицеле, а у меня - ни шлема, ни бронежилета"
Константина Бобрищева — фотохудожника, журналиста, общественного деятеля из Кобеляк на Полтавщине — я застала дома случайно. Он регулярно ездит на линию фронта снимать войну. В этот раз кременчугские волонтеры, которые берут его с собой, заранее не предупредили о поездке, и он не успел приготовить запас еды для Зевса с Реем, а оставить голодать своих питомцев не мог. Зевс — черно-белая собака породы лайка, а Рей — кот с желтым в крапинку хвостом. Эти животные — «фронтовые трофеи» фотохудожника. Он подобрал их под Авдеевкой Донецкой области.
— Там много бродячих животных, — рассказывает 69-летний фотохудожник Константин Бобрищев. — Так вышло, что эти двое выбрали меня. Я бросил псу кость, и он увязался за мной. Погладил котенка, а он забрался ко мне на колени и боялся спрыгнуть на землю. Теперь это моя семья.
Дети и внуки живут отдельно, жена летом прошлого года умерла после тяжелой болезни. Чтобы не сойти с ума от душевной боли, я упросил знакомых волонтеров, возивших на фронт продукты, взять меня с собой. Так родилась фотопоэма «Война и мир», которую я посвятил покойной супруге, поэтессе Людмиле Овдиенко. Кстати, 90 процентов подписей к снимкам — это строчки из ее стихов, оказавшихся созвучными тематике фотоальбома. Остальные — из творчества Лины Костенко, Бориса Олийныка и Бориса Чипа. Несколько фотографий остались без подписей. Эти снимки говорят сами за себя, слова излишни.
Этой фотопоэмы могло бы и не быть. Константин Васильевич поднимался по крутой металлической лестнице, ведущей к колокольне, в которую попал снаряд. Купол храма держался, что называется, на честном слове.
— Когда вижу впечатляющий кадр, себя не контролирую, — признается Константин Васильевич. — Это был именно такой случай. Я попросил одного из солдат, которые базировались в подвале недостроенного и уже разрушенного храма в Песках (это было безопасное место, поскольку над подвалом лежал бетонный настил метровой толщины), быть моим провожатым. Мы начали подниматься на колокольню, я «строчил» своим фотоаппаратом. До купола оставалось метров пять, не больше. И вдруг — фью-ю-ю, фью-ю-ю — две пули пролетели над головой и застряли в кирпичной стене. Оказалось, вражеский снайпер держал нас на прицеле. А у меня не было ни шлема, ни бронежилета.
— …Ни разрешения Министерства обороны на проведение съемок в зоне конфликта. Как вы вообще оказались за линией разграничения?
— Какое разрешение, о чем вы говорите? Чтобы попасть в горячие точки, действительно нужно специальное разрешение. Его могли бы дать, а могли бы и не дать. В случае положительного решения вопроса пришлось бы предоставить свои работы на утверждение в Минобороны, и чиновники решали бы, давать их в печать или нет, то ли на них заснято, что можно показывать, или не то. Нет, я сам по себе. И снимаю то, что хочу, так, как вижу. Я сознательно не акцентировал внимания на разрушенных зданиях. Они, если и встречаются на моих фото, то как фон. В основном делал портреты наших защитников. На моих снимках даже не столько люди, сколько их душевное состояние.
Как попал за линию разграничения? Несколько раз доезжал до первого блокпоста, где обычно разворачиваются волонтеры, и, пока шла выгрузка продуктов, общался с бойцами, пытался что-то фотографировать. Хотя меня предупреждали, что отберут фотоаппарат, если нарушу запрет на съемку. А мне так хотелось попасть дальше. Но дальше была длинная заградительная траншея, которую невозможно было объехать. Представьте мое разочарование: едешь по разбитым дорогам десять-одиннадцать часов в одну сторону — и возвращаешься «пустым».
Но однажды повезло. Мы очутились на блокпосту как раз во время пересменки. Боец лет двадцати или чуть старше кивнул мне: дескать, езжайте за мной. Он сел на мотоцикл, собранный из запчастей разных моделей, а водитель нашего микроавтобуса, знавший о моем заветном желании, дал по газам, и мы поехали. Через некоторое время преграда в виде траншеи исчезла. Еще километров семь-восемь — и мы оказались в так называемой «Республике „Мост“ рядом с Песками, метрах в 40 от разбитого аэропорта. Там, под мостом, базируются наши военные, чтобы в случае передвижения вражеской техники моментально перекрыть виадук. Под этим дорожным сооружением, кстати, Петр Порошенко вручал летом награды бойцам АТО. Там уже никакого разрешения у нас не спрашивали, полагая, очевидно, что коль мы забрались так далеко от линии разграничения, то у нас с документами все в порядке. В моем распоряжении было часа два — два с половиной. Конечно, заснял я и разбитый терминал аэропорта — благо современная оптика позволяет приближать объекты. Пройти дальше мне не позволили. Но я свою миссию выполнил.
Автор уникального фотоальбома сделал на Майдане и в прифронтовой зоне не менее 15—17 тысяч кадров, но в книгу, состоящую из 255 фотографий, вошло меньше сотни самых ярких, самых „говорящих“ моментов войны.
*"В зоне конфликта делал портреты наших защитников», — говорит фотохудожник
— Я исписал несколько листов, подыскивая название будущему фотоальбому, и остановился на толстовском — «Война и мир», — говорит Константин Бобрищев. — Чтобы это не выглядело плагиатом, добавил слово «фотопоэма», определив жанр. Потому что на той части территории Украины, где не стреляют, тоже война. Она сидит у каждого из нас где-то в подкорке, в подсознании, потому что ТАМ — у кого-то брат, сын, сосед, друг, знакомый, сотрудник… Все мы так или иначе втянуты в эту войну. Хотя люди играют свадьбы, дети ходят в школу, ученые защищают диссертации, в театрах идут спектакли… Боль и радость переплетены в нашей жизни воедино. И мой фотоальбом отражает эту жизнь.
Открывает альбом «Война и мир» снимок, который ярко иллюстрирует сказанное автором. Константин Васильевич сделал его в селе Марковка Кобелякского района. К местному священнику пришла старушка — просить, чтобы он молился за ее правнука, которому пришлось взять оружие в руки. Сельский батюшка Дмитрий Луценко — переселенец из Луганска. Когда перебрался на Полтавщину, говорил по-русски, но за два года овладел украинским литературным языком. Отец Дмитрий часто и подолгу бывает на фронте — выполняет миссию капеллана.
.jpg)
*Этот снимок открывает фотопоэму «Война и мир» (фото Константина Бобрищева)
На мирной территории, в Кобеляках, судьба случайно свела Константина Бобрищева с бывшим воином АТО, который женился на девушке из одного из сел и переехал к ней жить.
— Я шел из магазина, а мне навстречу парень в камуфляже, — рассказывает историю снимка Константин Васильевич. — Мое внимание привлекла его бородка клинышком, придавшая парню необыкновенный шарм. Разговорились, и он сказал, что находится в краткосрочном отпуске, а через пару дней снова отправляется на передовую. Солдат говорил по-русски, это выдавало в нем неместного жителя. Оказалось, что его привела в Кобеляки любовь. На том мы расстались. И надо же такому случиться — месяца через три я снова встретил на улицу эту «бороду». Молодой человек был с девушкой. «Моя жена, — представил он свою спутницу. — Мы недавно расписались, прямо на фронте».
Я понял, что должен воспроизвести это событие. Начал расспрашивать новобрачных, была ли фата на невесте. «Да какая там фата?» — засмущалась молодая женщина. «А у жениха что было на голове?» «Каска! — сказал солдат. И как бы в оправдание добавил: — Шапку забыл».
Договорился с молодоженами о съемке и побежал в музей литературы и искусства. Там открылась экспозиция фронтовых вещей наших земляков, есть и каски. Мне нужно было одолжить одну на полчаса, пока сделаю фотосессию. Вбежал в музей и застыл: экспозиции нет! «Ее в другой зал перенесли», — спасла мою задумку сотрудница музея.
Фотограф хотел заснять, как пара целуется. «Невеста» стеснялась целоваться на камеру, но «жених» проявил настойчивость. Один из кадров оказался удачным. «Любов і пам’ять нездоланні» — так назвал этот снимок автор.
— Критики не обвиняют вас в отступлении от фотодокументалистики?
— Я ведь не фоторепортер, который обязан строго следовать привязке снимка к местности и событию. Хотя кобелякские власти были недовольны тем, что фоном для одной из своих фотографий я выбрал разваленное, будто после бомбежки, здание в черте города. Там я снимал Александра Загубиногу — участника АТО, чудом выжившего в Иловайском котле. При выходе из окружения он был ранен, контужен и в общем-то вычеркнут из списка живых. Его кто-то вытащил из той мясорубки. Саша долго восстанавливался в госпиталях, к нему вернулось сознание, но война не отпускает его до сих пор. Было очень сложно договориться с ним о съемке. Иногда он рыдал и прогонял меня: «Что вам нужно? Уходите!» Но в то же время это удивительной души человек. В конце концов Саша согласился. Пришли на развалины, боец бросил бушлат на землю. «Я закурю — не умею позировать!» — сказал он. Но позировать Александру не пришлось. Он курил — я снимал. Из нескольких тысяч кадров отобрал в фотоальбом самый «говорящий». Теперь Саша считает, что такие фотографии нужны.
Влюбляюсь в каждого своего героя. И горжусь многими земляками, которые отстаивают независимость Украины на Донбассе. Медсестра Кобелякской центральной районной больницы Ира Бабич берет отпуск на работе и уезжает на фронт, чтобы спасать раненых. Сначала Ира ездила на Майдан, потом — на передовую как волонтер. А сейчас, знаю, ее пригласили на месяц в военный госпиталь под Авдеевкой, в котором она уже работала на добровольных началах. Там не хватает медперсонала. Мне довелось снимать Иру за работой и в мирной жизни, и в военной обстановке. Она не рисуется. Еле выпросил ее разрешение на размещение снимка в фотоальбоме.
— Помните самую сложную поездку на Донбасс?
— Там должен побывать каждый, чтобы по-новому посмотреть на жизнь. Больно слышать от местных: «Если бы вы ушли отсюда, по нам не стреляли бы». Люди до сих пор верят лживой российской пропаганде, но не гнушаются брать провизию у наших бойцов.
А самым сложным было возвращаться домой с убитым солдатом. Однажды кременчугским волонтерам, с которыми я ездил в «творческую командировку», пришлось везти из-под Авдеевки тело земляка, 20-летнего Олега Довбни…
— Знаю, вы давно работаете с черно-белыми фотографиями. В фотоальбоме о войне и мире они воспринимаются символически.
— Яркие цвета, я в этом убежден, отвлекают, мешают увидеть главное.
Уже состоялось около двух десятков презентаций фотопоэмы «Война и мир», удостоенной недавно золотой медали Первой международной культурно-художественной акции «Украинская фотокнига-2016», организованной Национальным союзом фотохудожников при поддержке Министерства культуры. Отзывы исключительно положительные. Книга из 256 страниц, наполненных болью и любовью, горем и счастьем, изданная на средства областного бюджета, увидела свет в полтавском издательстве «АСМИ». Жаль, что тираж фотоальбома — всего тысяча экземпляров, и увидеть его можно только в центральных библиотеках страны, дипломатических миссиях, библиотеках Полтавщины.
— Я слышал много хороших отзывов, — говорит Константин Бобрищев. — Но самую высокую оценку моей работе дал Василий Пилипюк — пожалуй, один из самых титулованных фотомастеров Украины: лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко, профессор Львовской национальной академии искусств, заслуженный деятель искусств, победитель множества украинских и зарубежных фотовыставок, автор более сотни фотоизданий. Кстати, он тоже удостоен золотой медали акции, как и я. Василий Васильевич не смог присутствовать на вручении награды в Киеве и попросил подарить ему авторский экземпляр «Войны и мира». Я отправил книгу почтой, а через несколько дней он позвонил поздно вечером: «Я уже десять раз просмотрел вашу работу. Спать не буду…»
1906Читайте нас у Facebook
